Парень осторожно наклонился к девушке. Его взгляд тяжелым грузом лег на девичьи губы. Его руки робки и несмелы. Пальцами он осторожно смял тонкую ткань ее платья на талии, не решаясь на бОльшее. Его губы нерешительно приближались к ее губам. Но девушка мягко отстранилась, увеличивая пространство между ними. Покачав головой, она сделала шаг назад, подальше от горячих, сильных рук. Не ёкнуло. Не оборвалось внутри…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Я молча смотрела на Александра. Он глубоко вдохнул, закинув руки за голову и уставившись куда-то в небо. Затем резко выдохнул и задумчиво посмотрел на меня.

— У тебя кто-то есть?

Я покачала головой.

— Что ж, я подожду…

— Чего?

— Когда ты попросишь меня о поцелуе…

* * *

Понедельник напомнил о себе ненавистным звуком будильника. В рекордное время я умылась, оделась и, перехватив бутерброд, поспешила в универ. Вчерашняя встреча с Александром колола меня неясными, сбивчивыми ощущениями. Обаятельный, уверенный в себе парень почему-то решил, что ему непременно нужно добиться меня. Не стану скрывать, мне было лестно его внимание. Но не более того… И я еще помнила его злые глаза, когда я вылила на него лимонад. Он жёсткий, своенравный мужчина, как бы не старался доказать мне обратное. И лучше будет держать его на расстоянии.

В университете я с ходу окунулась в рабочую неделю. Близилась сессия. Студенты срочно сдавали долги по семинарам, лихорадочно дописывали курсовые работы, доклады. Преподаватели выжимали из нас все соки, не щадя никого. В многолюдных коридорах я мельком видела Сафонова. Тот, как всегда сконцентрированный и сдержанный, шагал твердо и уверенно. Студенты подступались к нему, о чем-то спрашивали, в чем-то убеждали. Мужчина внимательно выслушивал их, немногословно отвечал и следовал дальше. Прямой, строгий, сосредоточенный. В неизменном идеально подогнанном темно-синем костюме, начищенных кожаных ботинках, с солидным портфелем в руке.

Мои глаза задерживались на его плечах, где-то там, под пиджаком, прячется суровый фантастический дракон. Я выхватывала его глаза — синие, безмятежные, задумчивые. Профессор, подхваченный потоком людей, меня не видел. А я не спешила обозначить себя. Я боялась. Боялась, что нам придется делать вид, что не было пятничного вечера, не было тока, пробежавшего между нами.

Но Сафонов нашел меня сам. На последней паре, он заглянул в нашу аудиторию, поздоровался с преподавателем и, найдя меня глазами, громко и четко проговорил:

— Корнилова, после пары в 212 аудиторию!

И закрыл за собой дверь.

Я прикусила губу. Вот и начинается мое наказание. Сейчас профессор загрузит меня заданиями, как Золушку, и буду я батрачить во благо любимого университета. Но глубоко внутри я была рада. Меня тянуло к профессору, хотелось заглянуть в его холодные глаза, услышать его низкий спокойный голос… Наверное, это мазохизм чистой воды.

С задней парты Виталя ткнул меня в спину ручкой.

— Дашка, в курсовой накосячила что ли? Чего он тебя вызывает?

— Не знаю, — прошипела я.

— Мда, не завидую я тебе… Сафонов свое время на студентов не тратит. Видимо, ты серьезно провинилась.

Я раздраженно посмотрела на одногруппника. Тот округлил глаза и изобразил на лице священный ужас. Мда, так сразу и не скажешь, что у него айкью выше ста баллов.

Когда прозвенел звонок, я неспеша собрала сумку и отправилась в 212 аудиторию. Я отчего-то разволновалась, как перед экзаменами. Живот свело, сердце гулко билось, ладошки вспотели. Жуть! Как первоклассница, встретившая серого волка, честное слово!

Глава 9. Откровенно

Постучав в дверь, я заглянула в аудиторию. Профессор сидел за учительским столом и что-то писал. Подняв голову, он взглянул на меня из-под очков и рукой указал на стол напротив. Я зашла и несмело присела на стул, положив рядом с собой сумку.

Сафонов продолжал что-то дописывать, а я рассматривала его кисти рук. И не скажешь, что они принадлежат профессору. Такие руки должны быть у спортсменов — сильные, рельефные, переплетенные выпуклыми жилами. Я могла бы легко представить, как он крепко обхватывает штангу и в рывке выбрасывает ее наверх, или как он, стоя на яхте, ловко затягивает шершавый канат в морской узел.

У меня в голове промелькнула жаркая картинка, как профессор связывает мои нежные запястья грубой веревкой и привязывает к спинке кровати… Внутри всё оборвалось, жар опалил низ живота. Да что ж такое! Корнилова, это тебе не пятьдесят оттенков серого, уймись уже!

Не знаю, что у меня было написано на лице, но Сафонов, закончив писать, впился в меня взглядом. Я молчала. Мужчина медленно снял очки, положил их на стол строго параллельно стопке учебников. Устало потерев переносицу, профессор чуть ослабил узел галстука. Я, не отрываясь, как завороженная, следила за мужскими руками.

Сафонов, ослепив меня коротким жгучим взглядом, встал, отточенным неспешным движением снял свой пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Почему-то это показалось мне невероятно интимным и эротичным. Я покрылась румянцем и отвела глаза. Надолго меня не хватило, через секунду я снова впилась взглядом в профессора. Он сидел за столом и гипнотизировал меня.

Я молчала. Моя грудь поднималась быстро и тяжело, будто я взбежала на пятый этаж. Профессор тихо произнес:

— Хорошо выглядишь, Дарья…

Я была на грани обморока от непонятного волнения. Удивленно воззрившись на профессора, я ляпнула:

— Вы тоже.

Мне хотелось дать себе подзатыльник. Вы тоже?! Да кто ж такое мужчине говорит! Тем более своему преподавателю!

Улыбка мелькнула в глазах мужчины. Он потянулся и взял со стола папку с бумагами. Я не могла думать ни о чем, кроме как о мощном мужском теле, обрисованном тонкой тканью белой рубашки.

Профессор, не подозревая о моих мыслях, подвинул ко мне папку.

— Надо вычитать текст и оформить сноски. Вот электронный вариант.

Привстав, он положил на стол, в опасной близости от моей руки, флэшку. Меня так и подмывало накрыть его большую ладонь своей. Это какое-то наваждение!

— К какому сроку это нужно сделать? — выдавила я из себя.

— До конца этой недели, — Сафонов, прищурившись, смотрел на меня. Надеюсь, он не заметил, как подрагивали мои пальцы, когда я забирала флэшку.

— Хорошо, — мне хотелось быстрее сбежать, настолько меня пугала реакция собственного организма.

— Мой номер у тебя есть, насколько я понял?

— Д-да, — я вспомнила, как звонила профессору, когда хотела забрать флэшку со своими фотографиями. Щеки запылали огнем. Когда уже закончится это унижение?!

— Дарья, с тобой всё в порядке? — мужчина пристально смотрел на меня. Он встал из-за стола и подошел к моей парте. Присев на край стола, Сафонов озабоченно вглядывался в мое лицо.

— Всё нормально, — прошептала я. Голос куда-то испарился.

— Ты не заболела?

Сафонов, подавшись ко мне, осторожно приложил ладонь к моему лбу. Да он издевается, что ли?

— По-моему, у тебя температура, — обеспокоенно заявил мужчина.

Он точно прикалывается!

— Просто в аудитории душно, — резко ответила я и встала. Пора заканчивает этот цирк.

Наши глаза оказались на одном уровне, профессор всё еще сидел на столе. Я вся пылала от стыда, мое тело совершенно потеряло контроль, и я не знала, как снова взять себя в руки. Единственный выход — сбежать быстрее, пока Сафонов не принял меня за безумную неврастеничку.

Я рванула к выходу. Мужчина инстинктивно схватил меня за руку. Он пораженно смотрел на меня. Профессор и сам не ожидал от себя такой реакции. Пауза затягивалась. Я задыхалась и дрожала. Может, я действительно заболела? Профессор медленно потянул меня за руку к себе. Словно не веря в происходящее, он ошеломленно вглядывался в меня — вдруг убегу, вдруг засмеюсь…

Но мне было не до смеха. Я умирала. Будто оказавшись в своем самом смелом сне, я слой за слоем скидывала свою нерешительность, отодвигала рамки приличия. К чему всё это? Если рядом замер мужчина, впитывающий каждый мой прерывистый вдох. Его невозможные глаза раздевали меня, нежили, ласкали. Его сильные руки, обхватившие мое тонкое запястье, обещали невероятное наслаждение. Надо только сделать маленький шажок и, сдавшись, оказаться в его мучительных, яростных объятиях. Только шаг — и я окажусь на краю обрыва, остро ощущая неистовый ураган жадных поцелуев, болезненных ласк, иступленных признаний, потонувших в немых стонах. Всего один шаг.

Я стояла совсем рядом с ним. Вглядываясь в его глаза, цвета темного предгрозового неба, я думала только о том, чтобы не потерять сознание. Настолько остро и ярко я переживала каждый наш вдох, каждое движение наших настороженных тел.

Профессор, словно ощущая мою уязвимость и ранимость, схватил меня за талию и притянул к себе. Я обхватила руками мужские плечи. Плавным уверенным движением он встал на ноги, возвысившись надо мной. Я запрокинула голову, не отрываясь от его искрящихся глаз. В них пылал синий огонь. Мне стало жутко. Я никогда не видела такого неприкрытого желания в мужских глазах. Поражаясь своей смелости и отчаянности, я готова была раствориться в этом первобытном, примитивном вожделении. Невинная и неопытная, я желала этой сладостной боли.

Сафонов неуловимым движением развернул нас, и я оказалась зажатой мужским тяжелым телом к столу. Я всхлипнула, и мой протяжный вдох эхом пронесся между нами. Мужчина судорожно сглотнул. Обжигающими ладонями он обхватил мои бедра и, легко приподняв, посадил на парту. Я невольно развела колени, подпуская его ближе к себе. Профессор прижался ко мне, взволнованными руками гуляя по спине, зарываясь в волосы.