Все-таки, несмотря на тяжелый характер и категоричность, Сафонов был выдающимся ученым и талантливым педагогом. В двух предложениях он просто и ясно доносил то, что раньше мне казалось непроходимым лесом.

Спустя два часа импровизированной лекции я сидела с открытым ртом, пытаясь разложить ценную информацию по полочкам.

— Я думаю, на сегодня хватит, — профессор устало откинулся на стул и аккуратно снял очки, потирая пальцами переносицу. Он тоже выдохся. Видимо, работа преподавателя не такая уж и простая, как кажется на первый взгляд.

Я потерла лицо ладонями.

— Это было круто! — я уставилась на мужчину. — Как будто мне взболтали и перевернули мозг! Спасибо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Сафонов искренне улыбнулся.

— Ты молодец, Даша. Не хочешь дальше пойти к нам в аспирантуру?

— Я так далеко не загадывала, — я задумчиво крутила в пальцах карандаш. — В своих смелых мечтах я хотела стать крутым айтишником…

Сафонов кивнул.

— Востребованная профессия. Без работы не останешься. Но подумай и о моем предложении. Мне кажется, в науке тебя ждет большое будущее.

Мужчина серьезно смотрел на меня. А я пыталась сдержать широкую улыбку в тридцать два зуба. Сафонов меня похвалил! Кому расскажешь, не поверят! Наш несговорчивый, упрямый, непреклонный Сафонов сказал, что меня ждет большое будущее!

Я сдержанно кивнула, и, опустив ресницы, чтобы не выдать счастливого блеска в глазах, стала собирать со стола бумаги.

— Но это не значит, что ты можешь расслабиться! — строго заметил профессор. — Тебе еще многому надо учиться.

— Конечно, Сергей Алексеевич, — покорно проговорила я, пряча улыбку.

Сафонов недоверчиво прищурился.

— Корнилова, ты смеешься над своим преподавателем?

— Что вы! Как можно! — я продолжала дразнить его и не могла остановиться. Неделю назад я не могла представить, что смогу подтрунивать над профессором. А то, что я останусь у него ночевать — это вообще за гранью добра и зла.

— Дарья, — Сафонов наклонился ко мне. Он сидел совсем рядом, и его дыхание задело мой висок. — Ты играешь с огнем.

Я и не заметила, как наша игра закончилась. Осталось только дыхание и мужское тело в опасной близости. Я незаметно отодвинулась в сторону и стала суетливо собирать со стола тетради.

Профессор как ни в чем не бывало встал и, задвинув стул на место, пошел к кухонным шкафам. Он достал пакет с фруктами и, промыв их под проточной водой, разложил в большой глубокой тарелке. Насвистывая какую-то живенькую мелодию, он поставил блюдо на столик возле дивана и со вздохом облегчения плюхнулся на мягкое сидение.

Абсолютно не обращая на меня внимания, он взял пульт и включил телевизор. «Вечерние новости будет смотреть или канал РБК?», — задумалась я. Но Сафонов зашел на интернет-портал и стал проистывать список фильмов.

— Даш, ты что предпочитаешь «Пилу-8» или «Ла-ла-лэнд»? — мужчина замер с пультом в руках и серьезно посмотрел на меня.

— Какое странное сочетание, — не удержалась я. — А еще фильмы в списке есть?

— Еще есть «Дитя тьмы», но его мы смотреть не будем.

— Почему? — заинтересовалась я.

— Потому что после него ты не сможешь спать одна, и мне придется всю ночь держать тебя за руку… А мне завтра на работу рано вставать, — невозмутимо посмотрел на меня Сафонов. Как будто мы сидели на лекции в университете.

Я возмущенно фыркнула.

— За руку своих любовниц держи, а я уж как-нибудь обойдусь! — вырвалось у меня.

Я сказала это вслух?! Я мысленно застонала. Но взгляд не отвела. Я сказала, что думала, и он это заслужил, в конце концов!

Профессор смотрел на меня грустно и как-то устало.

— Даш, я уже говорил тебе, что это была случайная связь, и я жалею, что пошел на это. И я сожалею, что ты таким образом узнала об этом, — Сафонов с силой потер лоб пальцами, слова давались ему нелегко. — Но я всегда старался быть честным с тобой. Да, между нами есть связь, и меня тянет к тебе, как магнитом. Но я хотел поступить правильно и не запутывать тебя в сети этих тупиковых отношений. Да только сам запутался, веришь?

Он с отчаянием взглянул мне в глаза.

— Ещё и Саша… — Сафонов нервно сцепил пальцы в замок. — Вы вчера поговорили с ним? Что между вами происходит?

Я растерянно замерла возле стола со стопкой тетрадей в руках.

— Он признался мне в своих симпатиях, но между нами ничего не было и не будет в любом случае, — медленно проговорила я.

— Ты зацепила его. Раньше Саша всегда легко относился к девушкам, — с горечью произнес профессор.

Я аккуратно положила тетради на стол и медленно подошла к дивану. Присев рядом с мужчиной, я прикрыла глаза. Вся эта ситуация давила на нас, и мы оба не знали, что делать. Хотя, наверное, единственный выход был — перестать мучать друг друга и свести наше общение вне универа к нулю. Сухо, по-деловому, без недосказанности, без ревности и боли.

Я открыла глаза и посмотрела на мужчину. По моим глазам он все понял. Обреченно кивнув, Сафонов печально улыбнулся и взглядом пробежался по моему лицу, как будто впечатывал в память каждую черточку.

От его взгляда щемило внутри. Я медленно выдохнула, пытаясь унять ноющее сердце, но легче не стало. Наши отношения обречены с самого начала, мы оба это понимали. Но почему же так больно? Возможно, я впервые в жизни проявила силу воли и сделала правильный выбор. Я могла гордиться собой. Но внутри всё рвалось от пронзительной грусти. Глаза жгло от подступающих слез. Я попыталась представить Сафонова с другой женщиной, насильно вызывая в себе ярость и презрение к этому мужчине, но мне удалось выжать из себя только растерянность, смятение и душевную ломоту.

Мы молчали, каждый был погружен в свои мысли. Профессор осторожно взял мою ладонь в свою и переплел наши пальцы. Этот интимный жест стал итоговой точкой наших терзаний. Как будто касаешься остывающей сковородки. Еще больно, но ты уже осознаешь, что болезненный жар рано или поздно спадёт…

Глава 20. Ночью

— Ну так что, смотрим Пилу-8? — с наигранным весельем поинтересовался Сафонов. Он еще держал мою руку, и в его глазах всё еще плескалась грусть.

— Настроение, конечно, подходящее для Пилы, но лучше всё же Ла-ла-лэнд.

Я постаралась поддержать беззаботный тон профессора, но хрипотца в голосе и застывшие в глазах слезы мешали это сделать.

Мужчина тяжело вздохнул и, приобняв меня за плечи, потянул к себе.

— Придется смотреть это сопливое кино… — проворчал он, укутывая меня в кольцо своих надежных ласковых рук.

Я без всякой задней мысли положила голову на крепкое плечо и пристроила согнутые ноги на мужских коленях. Было что-то дружеское и невинное в этих объятиях. Я вдыхала мужской будоражащий запах и чувствовала, как боль постепенно утихает, убаюканная близостью профессора.

Моей измученной душе необходимо было это спокойное тепло и крепкие надежные руки, обнимающие меня. Может, мы могли бы остаться друзьями? Я мысленно ухватилась за эту спасительную мысль, но тут же отогнала ее от себя.

Посмотри правде в глаза. Ты сможешь? Сможешь находиться рядом с профессором и не претендовать на бОльшее? Мимоходом узнавать про его женщин и не подавать вида, что ревность сжигает тебя изнутри? Не смогу… Да и кем я себя возомнила? Не нужна взрослому мужчине моя дружба.

Приподняв голову, я окинула взглядом близкое лицо Сафонова. Он, щелкая пультом, настраивал кино. Расслабленный, домашний, как будто мы уже не первый вечер проводим вместе за семейным просмотром кино. На подбородке и щеках проступила еле заметная щетина. В университете мужчина всегда был гладко выбрит.

Темные густые волосы разметались, несколько прядей небрежно упали на лоб. Глаза синющие, как чистейший сапфир. В уголках залегли едва заметные морщинки. Я еще помню, как они проявлялись, когда Сафонов улыбался. Улыбка преображала мужчину до неузнаваемости. Он становился таким близким, солнечно-притягательным, задорным. Почему профессор так редко улыбается?

Сафонов делал вид, что не замечает моего пристального пытливого взгляда. Но уголки его губ подрагивали. А в глазах, направленных на экран плазмы, мелькали смешливые искорки. Осторожно, словно боясь меня спугнуть, он наклонил голову и, уткнувшись мне в волосы, невесомо поцеловал в висок. Я замерла, застигнутая врасплох.

Мужчина всё еще обнимал меня, чуть ощутимо прижимая к своей груди. И я мучительно таяла в этих теплых ласковых объятиях. Сердце сжималось от нежности. Я терялась в легковесных, неуловимых ощущениях, чувствуя, как приятно кружится голова. Легкое дыхание на моем лице, мягкие губы, прижавшиеся к моему виску, вкрадчивые понимающие руки…

Умиротворение снизошло на меня. Я безмятежно прошлась взглядом по мужским рукам, развернутой линии плеча, мужественным очертаниям расслабленного лица, пытаясь навсегда сохранить в памяти это ощущение счастливой безмятежности и гармонии. Будто всю свою недолгую жизнь я шла к этому мгновению. Моменту истинного безоговорочного счастья.

Осознание того, насколько недолговечен и хрупок этот момент, придавало моим чувствам легкую горечь. От этого они становились еще острее и пронзительнее.

С легкой улыбкой Сафонов скосил на меня глаза.

— Даша, я ради тебя смотрю романтический мюзикл про любовь, а ты отвлекаешься! Может, тогда Пилу включим?

Я уперлась взглядом в телевизор. Райан Гослинг как раз играл на фортепиано.

— Вообще-то я уже смотрела этот фильм, но исключительно ради развития твоего кинематографического вкуса готова посмотреть его еще раз.

Мужчина изумленно приподнял брови.