Мэг Кэбот - Каблук Маноло

– Эмерсон Уоттс! – выкликнул преподаватель ораторского искусства мистер Грир, заставив меня вздрогнуть и проснуться. Шел первый урок, и я пребывала в каком-то полусне. Неужели кто-нибудь всерьез считает, что человек в состоянии соображать в восемь пятнадцать утра? Это же нереально!

– Здесь! – Подняв голову от парты, я незаметно вытерла уголок рта (вдруг во сне слюна вытекла).

Увы, моя уловка все же была замечена. Уитни Робертсон, сидящая поблизости со скрещенными под партой длинными загорелыми ногами, фыркнула:

– Овца.

Я злобно посмотрела на нее:

– Отвали.

Уитни сузила щедро накрашенные голубые глаза и с ненавистью прошипела:

– Поговори мне!

Мистер Грир позевывал: похоже, и он не выспался.

Правда, в отличие от меня, ему не надо было полночи лихорадочно доделывать домашнее задание.

– Эм, это не перекличка. Сейчас мы будем слушать твой доклад. Я вызываю по списку в обратном порядке. И постарайся уложиться в две минуты.

Просто супер! Я шла к доске вся в расстроенных чувствах под тихие смешки одноклассников. Хихикали все, кроме Уитни. Вытащив из сумки зеркальце, она гипнотизировала свое отражение. Линдси Джейкобс из соседнего ряда прошептала, подобострастно глядя на Уитни:

– Потрясающий блеск для губ! Совершенно твой оттенок!

– Знаю, – не поворачивая головы, пробормотала Уитни.

Я еле сдержалась, чтобы не прыснуть (скорее от волнения перед выступлением, хотя услышанный диалог свое добавил), и развернулась лицом к классу. На меня смотрели двадцать четыре заспанных лица. И тут я поняла, что не помню ни единого слова из заготовленной речи.

– Итак, Эмерсон, у тебя две минуты, – напомнил мистер Грир, посмотрев на часы. – И...

Поразительно. Как только он это произнес, мои мысли начисто испарились. Интересно, откуда Линдси знает, какой именно оттенок подходит Уитни? Я себе-то за семнадцать лет не научилась помаду подбирать, не – то, что другим советовать.

Во всем виноват папа. Начнем с того, что он дал мне чисто мужское имя. Вопреки результатам УЗИ, папа не сомневался, что родится мальчик: кто же еще может так сильно брыкаться в мамином животе? Он настоял, чтобы меня назвали в честь его любимого поэта. Не зря же папа преподает английскую литературу в университете. Наверное, мама еще не отошла от эпидуральной анестезии, раз согласилась с таким именем, несмотря на то что я родилась девочкой. Так в моем свидетельстве о рождении появилась запись – Эмерсон Уоттс. Мне кажется, я стала жертвой половых стереотипов еще в утробе матери. Кто еще из девчонок может похвастаться таким «достижением»?

– ...поехали, – произнес мистер Грир, включая таймер.

И вдруг, как по волшебству, вся заготовленная ночью речь всплыла в памяти. Слава богу!

– Женщины составляют тридцать девять процентов пользователей интерактивных видеоигр. По мнению экспертов, игровая индустрия в мире оценивается в тридцать пять миллиардов долларов. И лишь небольшая часть от всего объема продукции направлена на женщин в качестве целевой аудитории.

Я замолчала. Никакой реакции. Оно и понятно, восемь утра все-таки. Даже Кристофер (мы с ним живем в одном доме и считаемся лучшими друзьями) не слушал. Он сидел, как всегда, в последнем ряду и притом совершенно прямо. Но... с закрытыми глазами.

– По данным Научно-исследовательского института высшего образования при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, доля женщин, получивших ученую степень в области электронно-вычислительных технологий, упала до беспрецедентно низкого уровня и составляет сейчас менее тридцати процентов. Это единственная научная сфера, где количество занятых женщин сокращается...

Прикольно! По-моему, на уроке не сплю только я. Даже мистер Грир закрыл глаза и потихонечку отключился. Отлично. И он туда же!

– Многие исследователи считают, что школьная система образования не нацелена на привлечение женщин в науку – особенно в область электронно-вычислительных технологий, – не сдавалась я, глядя преподавателю прямо в глаза.

Не могу сказать, что мистер Грир особо впечатлился: он уже слегка похрапывал во сне. Ну все! Приехали! Честно говоря, я обрадовалась, получив эту тему доклада, потому что действительно люблю видеоигры. По крайней мере, одну игру – точно.

– Итак, что же конкретно можно предпринять для повышения заинтересованности девушек в видеоиграх? – в полном отчаянии продолжала я. – Согласно последним исследованиям, подобный род деятельности не только развивает стратегическое мышление, но и вырабатывает навыки решения задач, а также способствует социальному взаимодействию.

Совершенно ясно, что продолжать дальше нет смысла.

– А знаете, если я сейчас сниму джинсы и свитер, вы увидите майку и короткие шортики, как у Лары Крофт в «Расхитительнице гробниц». Только мои с каемочкой и со светящимися в темноте динозавриками, – сказала я.

Никто и ухом не повел. Даже Кристофер, который питал некоторую слабость к Ларе Крофт.

– Догадываюсь, о чем вы сейчас думаете: мол, светящиеся динозаврики – жутко старомодно. Но ведь, согласитесь, они добавляют какую-то изюминку всему комплекту. С другой стороны, шортики не очень-то удобно носить под джинсами и слишком долго снимать в туалете. Зато на них легко крепятся две набедренные кобуры для крупнокалиберных пистолетов.

Меня прервал звонок таймера.

– Спасибо, Эм, – зевая, произнес мистер Грир. – Весьма убедительно.

– Ну что вы, мистер Грир, вам спасибо! – ответила я с широкой улыбкой.

Хорошо еще, что предки не платят за мое обучение – у меня полная академическая стипендия в Трайбекской экспериментальной школе. Честно говоря, я начинаю серьезно сомневаться в качестве образования в этом заведении.

Пока я возвращалась на свое место, мистер Грир произнес:

– Та-а-ак, кто там у нас дальше? Ах да. Уитни Робертсон! – Мистер Грир улыбнулся. Почему-то все начинают улыбаться, произнося ее имя. Все, кроме меня. – Ваш черед!

Уитни успела наскоро припудриться после звонка таймера в конце моего выступления. Защелкнув пудреницу, она выпрямила ноги. Думаю, что в этот момент многие увидели мелькнувший кусочек леопардового нижнего белья. Все сразу проснулись.

– У меня ничего особенного, – игриво произнесла Уитни. Вытащив тощие конечности из-за парты, она продефилировала на десятисантиметровых каблуках к доске. И как только им это удается? Попытайся я хоть шаг ступить на таких же (или даже на пятисантиметровых), мне обеспечен немедленный контакт лица с поверхностью пола. Робертсон повернулась лицом к классу, все взгляды были прикованы к ней. Единственное исключение составлял Кристофер, который по-прежнему крепко спал.

–  И... начали, – скомандовал мистер Грир, запуская таймер.

– Существует распространенное заблуждение, что в западной цивилизации утвердились слишком строгие стандарты женской красоты, – запела Уитни сладким голоском, так не похожим на тот, которым она говорит мне гадости. – Многие женщины жалуются, что мода и кино снижают их самооценку независимо от возраста. Они хотят, чтобы в шоу-бизнесе было как можно больше «среднестатистических», «обычных» женщин «нормального» размера. Это же просто смешно!

Уитни откинула светлые пряди (явно крашеные, по крайней мере, если верить моей младшей сестре Фриде, а уж она в этом спец). Сверкнув голубыми глазами, Робертсон возмущенно продолжила:

– Ученые рассчитали нормы гармоничного физического развития при помощи индекса массы тела. В идеале эта величина не должна превышать значение в двадцать четыре и девять десятых. Так каким же образом пропаганда здорового веса как эталона красоты может негативно воздействовать на нашу самооценку? Если некоторые женщины из-за своей патологической лени предпочитают целый день сидеть в обнимку с видеоиграми вместо того, чтобы дойти до фитнес-клуба, это уже их трудности. Но они не имеют никакого права обвинять тех, кто заботится о своем здоровье, в сексизме или в насаждении невероятных стандартов красоты. Учитывая уровень достатка в наших семьях, названные стандарты вполне досягаемы.

Я обомлела и завертела головой, чтобы посмотреть на реакцию одноклассников. Неужели я тут одна сижу как громом пораженная? Так вот как Уитни решила преподнести заданную ей тему для двухминутного доклада? Женщины обычной комплекции не должны обвинять СМИ в раскручивании идеала красоты, воплощенного тощими моделями и актрисами?! Судя по всему, только мне было ясно, что Уитни неверно раскрыла тему. Интересно, как остальные восприняли ее выступление? Однако весь класс (мужская часть уж точно), как под гипнозом, глазел на ее буфера.

– Если желание быть похожей, к примеру, на Никки Ховард, действительно так порочно, – тараторила Уитни, назвав известную супермодель, – тогда почему женщины тратят порядка тридцати трех миллиардов долларов в год на похудание, еще семь миллиардов на косметику и более трехсот миллионов на пластическую хирургию? Не держите людей за дураков! Все прекрасно понимают: нужно лишь чуточку усилий и, может быть, немного денег, и они станут такими же красивыми, как... ну, скажем, я!

Перекинув длинные волосы через плечо, Уитни продолжила речь:

– Некоторые, – последовал красноречивый взгляд в мою сторону, – могут подумать, что я слишком много на себя беру. Дело в том, что понятие «красивая женщина» не ограничивается ростом в метр семьдесят восемь и формулой пресловутого «нулевого размера»: восемьдесят – пятьдесят восемь – восемьдесят шесть. Самое главное оружие девушки – уверенность в себе, а этого, думаю, у меня предостаточно!