Но настроение портилось буквально на глазах, будто выпала возможность наблюдать в ускоренном процессе скисания молока. Вот только оно источало кисловатый запах, как уже осекнулось и сырой, не отжатый творог лежит на дне банки, а мутная желтоватая сыворотка укрывает его.

Нинино состояние в раз приблизилось не к творогу, от которого, таково крупитчатого и нежного, была польза и поднималось настроение, а к сыворотке – бесполезной и по своей сущности ненужной жидкости.

– Да, я простудилась, – замялась Нина.

– Марта Андреевна, – произнесла женщина.

Нина чуточку призадумалась, не сразу поняла, что обозначают эти слова – «Марта Андреевна».

– Нина. Я – Нина. А Вы… вы почему домой не идете?

– А я живу здесь неподалеку, на Мартовской улице. Вот в магазин ходила, – показала женщина рукой на сумку, – хочу пирогов напечь. Вечером обещал племянник с дочкой и женой прийти. А сейчас прогуляться, подышать воздухом захотела.

Нина понимающе, еле заметно замотала головой. А Марта Андреевна с Мартовской улицы продолжила говорить дальше.

– Отсюда, даже в пасмурную погоду, – она сделала таковой голос, что стало понятно, она сей интонацией показывает соответствие погоды с только что сказанными словами, – такой красивый, захватывающий вид. Никогда не надоедает им любоваться.

– Да, здесь хорошо, – согласилась Нина.

Некоторое время обе молчали, просто смотря вдаль. В воздухе начала суетиться мелкая водяная пыль, но через ее сырое покрывало еще просматривалась заречная часть города и широкое, всегда оживленное шоссе, пыталось пробить светом фар неумолимо наваливающуюся на город и его окрестности серость промозглого вечера.

– Нина! – будто чего-то не успевая, вскрикнула Марта Андреевна.

Нина внутренне содрогнулась. Мыслями она уже была дома в теплой постели.

– Нина, что же я тебя задерживаю! Иди же, иди домой. Я не хочу, чтобы из-за меня ты простыла еще больше!

Нина посмотрела на Марту Андреевну и попыталась улыбнуться.

– До свидания.

– Выздоравливай поскорее! – сердечно, от чего слова сделались такими емкими и даже тяжелыми от переизбытка чувств, произнесла ей вслед Марта Андреевна.

Нина направилась в сторону своего дома. Такое домашнее и простое общение с неизвестной женщиной не осталось без внимания. Оно наивно и легко проникло к Нине внутрь и расположилось там ярко-розовым пятном, которое тихо светилось и заставляло чуть-чуть изогнуть губы в теплой тихой несколько задумчивой улыбке. И вся эта странная ситуация была чем-то похожа на светлые детские воспоминания. Но в том не было никакой логики. Да и всполохами в сознании проблескивала мысль:

«Так не бывает. Не может быть такого, чтобы с тобой на улице человек заговаривал просто так. В том обязательно должен быть какой-то подвох, какая-то цель.»

Но Марта Андреевна сумела поднять уНины в душе что-то такое давно позабытое, но то, без чего сегодняшний день, да и завтрашний тоже, не был бы таким, как есть, да и не смог бы быть таким, каким будет. Это было то, жизнеутверждающее, что было вложено в Нину очень давно, в детстве. Но спустя годы, насыщенный событиями пласт времени, спрятал яркость и живость тех лет, тех дней и мгновений, когда Нина – шустрая малая девчонка – гостила в деревне у своей добродушной и любимой бабушки. Вот! Вот же что притаилось ярко-розовым комочком в глубинах Нининой души и теперь пробилось наружу. Марта Андреевна напомнила Нине ее бабушку. Хотя на первый внешний взгляд у Нининой бабушки с Мартой Андреевной не было совершенно ничего общего. Это были два полностью разныхчеловека из абсолютно не похожих друг на друга жизней. А жар подтопка, у которого Нина совсем недавно сидела,напомнилей бабушкину печку и тот неповторимый уют и аромат беззаботного детства. И теперь все смешавшись, вдруг встало на свои места. Нина точно поняла, что встреча с Мартой Андреевной упорядочила ее изнутри, что-то пододвинула в ней на более видноеи правильное место. Нине вдруг захотелось посмотреть старые фотографии, вытащить из шкафа бабушкину шаль и связанные ее, для Ниночки, детские шапку, шарф и варежки. Ей захотелось прикоснуться к тем вещам, что создались руками бабушки и еще хранили ее тепло и заботу. Нина даже почувствовала особый запах и трепет, с которым она вновь прикоснется к этим вещам. И дух детства завладел Ниной. Позабылась надоедливая боль в горле, мысли разомлели в сладких воспоминаниях и загадочно-довольное, но отрешенное от сего мира выражение лица сохранилось на несколько минут.

Но разочарование пришло так же быстро, как и приступ счастья. Фотографии и другие вещи детства, до которых захотелось дотронутся, посмотреть на них сиюминутно же, были не у Нины на съемной квартире, а у родителей. Так что понастольгироватьсегодня никак не получалось. А Марта Андреевна не была, по крайней мере для Нины, бабушкой. Она была совершенно посторонним человеком. И на даче Нина была одна, уже не маленькая и ничего похожего на бабушкин дом и ту старинную, не передаваемую словами атмосферу не было. Легкий намек, что с жаром подтопка нахлынул, и чуть только повеяло холодом, улетучился, развеялся как маленькое облачко далеко-далеко на горизонте.

И разочарование заполнило Нинину душу. Улыбка спала с ее лица, вернулись озноб и боль в горле, погода показалась вдруг на удивление неприятной, дарящей холодную сырость и такое же холодное смятение мыслей.

«Кругом одни сплошные намеки и подобия чего-то. Кругом воображаемые миры. Все их создают, по большей степени бессознательно. Единицы только признаются себе в этом. И единицы, только другие, живут в настоящем, без оглядки на прошлое, не выстраивая вокруг себя туманные иллюзии прошлого и не наполняя ими жизнь… Наверное, у меня все-таки температура…» – подумала Нина, оборвав свои безмолвные рассуждения, – «Надо лечиться. Иначе так недолго и с ума сойти. Бред больного человека. Что может быть хуже?..»


Глава 4


Нина, только что получила на руки документы по новому предприятию, с которым их фирма возможно будет в ближайшем будущем сотрудничать, и собралась их изучить, как у нее зазвонил телефон. Ирина Сергеевна, зная увлеченность дочери работой, никогда не отвлекала ее по пустякам. Звонила она в основном только в двух случаях: узнать, как у Нины дела, если та приболела, или же чтобы сообщить о внезапно сменившихся планах, будь то неожиданная поездка на дачу, в целях, чтобы Нина могла перепланировать свой вечер. Сейчас же была уже зима, всё было хорошо, и Нина с недоумением посмотрела на звонящий телефон.

– Да, мам.

– Нина! – голос Ирины Сергеевны был громкий и очень взволнованный, – Нина! У нас на даче… мне только что позвонила Ираида Семеновна…

– Мам! – перебила ее Нина и тут же бросила взгляд на Влада, что сидел у нее в кабинете.

Влад в данный момент занимался Нининым рабочим ноутбуком. Он будто почувствовал на себе тяжелый взгляд и, оставив монитор ноутбука, внимательно посмотрел на Нину. Но встретившись с ее излишне суровым взором, стал лишь бросать на нее нечаянные мимолетные взгляды, дабы отвернуться и совсем не смотреть на нее у него не получалось. Он видел, что определенно что-то случилось, и не мог оставаться в стороне.

– Нин! У нас на даче труп какого-то бомжа нашли! – наконец-то выговорила Ирина Сергеевна. Ей плохо становилось от одного только легкого представления, не успевшего перерасти в мысль, а тут приходилось вслух говорить таким странным сочетанием слов, что Ирину Сергеевну буквально нервно передергивало на месте.

Как это так могло произойти! У них на даче, на их старенькой даче и творилось нечто не поддающиеся никакой логики! Как там кого-то могли найти!? Как там кто-то мог оказаться!?

– Кого нашли? Мам ты уверена? – Нина облокотилась плечом о стену у окна, и уставилась на облетевшую липу. Но дерево она не замечала, так как даже и не заметила, каким образом очутилась у окна. Ей сейчас было крайне важно понять, чего до нее хочет донести ее мама.

– Абсолютно уверена! Сашка сейчас отпросился с работы и мы с ним поедем на дачу. Нина! – вдруг еще громче вскрикнула Ирина Сергеевна. У Нины от ее вскрика, что есть силы заколотилось сердце.

– Нина! Ты дверь за собой закрывала!? – словно малого ребенка отчитывала Ирина Сергеевна, – может ты забыла закрыть дверь, и туда и ввалился этот бомж?

– Мама! – и опять оглянулась на Влада, а тот тут же перевел взгляд на монитор ноутбука, – мама, я закрывала дом. Я что, по-твоему, совсем что ли?

– Ой!.. Доча извини! Эта я все на нервной почве. Ой!.. Кажется, Саша приехал. Ну все, мы сейчас на дачу. Давай, Ниночка, пока!

Ирина Сергеевна отключилась. Возникшая тишина поставили Нину в легкое недоумение. Она так и осталась стоять у окна, чуть отстранив от уха руку с телефоном, словно пытаясь кому-то невидимому передать свой телефон.

– Что случилось? – Влад приподнялся с места, но подойти к Нине так и не решился.

– Ой!.. – отмерла Нина и, усевшись на стул, что стоял у окна, кинула телефон на подоконник, на небольшую кипку бумаг, лежавшись там, – сама толком не пойму! Мама звонила, вся переполошенная, кричит, говорит, что у нас на даче труп какого-то бомжа нашли.

– Чего? – оживился Влад и, облокотившись на руки всем телом, практически оказался за пределами стола, повис над полом, норовя чудом очутиться рядом с Ниной. Он и так сегодня не очень-то был настроен на работу, какая-то неведомая лень захватила его изнутри, а тут еще у Нины что-то случилось, точнее у нее на даче.

– Слушай, я не знаю. Мама сказала, что Ираида Семеновна, ну наша соседка, через дом, по даче, позвонила и сказала, что у нас в доме… Боже, да что за ерунда!

Нина вскочила с места, Влад наоборот плюхнулся обратно в кресло. Нина посмотрела на правый уголочек монитора. Рабочее послеобеденное время было в полном разгаре. Но захотелось тут же, не теряя не секунды оказаться на даче. Даже, чтобы еще Саша с матерью не успели там оказаться. Саша с мамой… А папа?.. Или Нина, не поняла свою мать и с ними поедет еще и папа. Отец Нины был сегодня на работе и максимум, так же как и Нина, мог добраться до дачи только поздно вечером. Но тут такой случай… Такое происшествие.