Рита проснулась глубокой ночью, так и не узнав, о чем пришел сказать к ней в сон Леша.В доме царила тишина, было темно, ничегошеньки не было видно. Маленький Кирилл спал в кроватке. Миши сегодня не было дома. Он, кажется, остался у друзей на какой-то гулянке. Сегодня у друзей, вчера у себя дома… Он все реже и реже оставался с Ритой и сыном. И как это ни удивительно, не только он безразлично относился к Рите, но и сама Рита с каждым днем все меньше испытывала желание видеть Мишу рядом с собой. Ее приводило в бешенство его отсутствие, но еще больше она злилась, когда видела его перед собой невозмутимого и совершенно отрешенного от повседневных проблем и забот.

Рита лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту. Леша, Леша… Какой же он хороший!.. И Рита зарыдала с таким отчаянием и такой безутешной тоской, что только некое чудо могло вернуть ее в явь. Она рыдала беззвучно, но маленький Кирилл все чувствовал сквозь сон и потому беспокойно швыряясь в кроватке, издавал тревожные звуки и беспокойно всхлипывал.Но Рита была настолько погружена в свою бездонную печаль, что не слышала отражение своего душевного недуга в собственном ребенке. Проснись он и громко заплачь, вот тогда бы только Рита очнулась. Кирилл же, покапризничав, продолжил тихо спать.

«Ведь я же сколько времени жила рядом с ним!.. Столько времени…»

И Рита так отчетливо и ясно представила Лешу на общежитской кухне и себя с вечно растрепанной прической и почему-то в помятой старой футболке, что вся невозможность быть им вместе во всей своей красе предстала перед Ритой. Она только сейчас поняла, что Леша видел в ней исключительно соседскую малолетнюю девчонку. Он не воспринимал ее всерьез, как на взрослую девушку он на нее никогда не смотрел. Да и какой взрослой она была?.. Страшной и одновременно до глупого смешной Рита предстала пред собой. И получалось, что пусть и жили они с Лешей в соседних комнатах, и кухня была у них общая и коридор, но их внутренние планеты, на которых они существовали, горизонты, которые они видели впереди себя и к которым стремились были абсолютно – насколько только это может быть – разными.

Рита долго плакала, лежа в постели, мгновенное видение своей жизни, далось ей очень тяжело. Но у кого же по-другому бывает?..


Рита развелась, а когда Кириллу исполнилось восемь месяцев, умерла Ритина бабушка по отцу, что жила в соседнем городке, и которую Рита видела несколько раз в своей жизни. В попытке убежать от гнета родителей, она переехала в бабушкину квартиру. Но как только про то узнали родственники, Рите пришлось съехать на съемную жилплощадь.


Рита так и осталась жить в этом городке. Домой она категорически не хотела ехать, а в большом городе ее никто не ждал. Позже она вышла замуж, работала то тут, то там, родила девочку. И вроде бы как успокоилась, в суете дней не успевая поднимать из души то, что навсегда в ней осталось большим и мрачным пластом.


Рассказ убежал далеко вперед. На самом деле, когда Леша с Ниной вели свою уютную беседу, события находились вот еще где:

– То есть она еще и с наркоманами связалась? – спокойно произнесла Нина.

– Да, говорят, над ней там так пошутили. Подсыпали ей какую-то ерунду. И она тут же пошла в ближайший магазин буянить. Настя долго орала и ходила злющей. Они и без того не особо ладили вдруг с другом.

– Да… – задумчиво протянула Нина, – история…

Леша хотел было сказать, что ему жалко Ритку, но почему-то промолчал. Молчала и Нина. Дрема незаметно окутывала обоих.

– Вроде бы свежим воздухом потянуло, – не открывая глаз, сонно прошептал Леша.

– Тебе показалось, – еще более сонливым голосом ответила ему Нина.


Они оба проснулись чуть позже, когда в окно вовсю подул невесть откуда налетевший холодный ветер. Свежесть невероятно сильным потоком прокатилась по их разомлевшим от жары телам, мгновенно взбодрила их, заставила проснуться. Леша вскочил с кровати и поспешил закрыть окно. Он оставил приоткрытой лишь форточку. В это время сонная Нина отыскала одеяло, валявшееся в ногах.Похолодание пришло. И то ли от него, то ли от самой мысли, что оно уже здесь, сделалось комфортнее. Всё что сейчас происходило и на улице, и в Лешиной комнате, Нине очень нравилось. Настоящая гармония – это очень замечательно.


Глава 16


– Ирин, – в комнату вошел Дима. Он был серьезен, от него веяло какой-то своеобразной напряженностью. И даже то, каким твердым тоном он произнес имя жены, оторвав ее от чтения газеты, должно было Ирину сразу насторожить. Но она не расслышала Диму, видимо увлекшись чтением, и только вопросительно подняла на него глаза.

– Смотрю, занята…

Дима присел на кресло, Ирина положила газету на диван рядом с собой.

– Нет, вообще-то. А что? – заметив некоторую озабоченность и тяжесть в мыслях Димы, чуть встревожилась Ирина.

Его же лицо отражало лишь часть всей внутренней суматохи и переживаний.

– Вот… – и собравшись, но, не зная, куда деть руки и, бесцельно ими жестикулируя, продолжил, – уНины будет ребенок.

Ирина как смотрела на Диму, так и продолжила на него смотреть, только теперь не моргая и с каким-то диким изумлением. Сейчас ей было крайне трудно заговорить. Новость расплывалась у нее перед глазами и почему-то показалась совсем невозможной.

– Ирин, да ты чего?

Дима уже сидел рядом с женой и, обнимая ее, пытался успокоить. Ирина сама не понимала, почему она плачет. И то ли радостно ей было сейчас, то ли грустно – она тоже не могла понять. Как-то истерически воспринялась ею новость.

– И откуда ты узнал? Ты ходил к ней в гости? Да? И мне ничего не сказал? Да? Так?

– Как это ничего не сказал! Вот сейчас говорю, – Дима встал с дивана и, облокотившись о громоздкий шкаф с одеждой, продолжил, – она сама хотела с тобой поговорить. Но… вообще мне Сашка все рассказал. Он к ней заходил. Ир, всем очень надоело твое нервное настроение. Все устали…

– То есть я нервная? – с возмущением выдала Ирина и как бы спохватилась, притихла и, что-то для себя решив, уверенно заявила, – Дим, позови ее к нам. Но только, сам понимаешь, без этого Леши.

– А сама не можешь позвонить?

– Да она со мной и разговаривать не станет!..

– Напридумывала себе!.. Не станет… Злая, вредная… Ир, ну сколько можно? Ладно, ладно… Не хочешь ты воспринимать Лешку и не воспринимай. Но с Ниной-то надо помириться. Она наша дочь. А скоро внучка родиться…

– Дим!..

Ирина вскочила с места и вдруг начала спешно убирать чистое, не глаженное белье, что кучкой лежало на половине дивана, где почему-то никто особо никогда и не сидел. Вот есть места в доме, что пользуются всеобщей популярностью, а есть и такие, как эта половина дивана, на которую садятся всегда реже всего.

Дима стоял и все пытался сообразить, что это на Иру такое напало. Откуда-то появившаяся активность выглядела подозрительной и нарочито выдуманной, будто наигранной. Она настораживала и будто просила повнимательнее последить за человеком, чтобы тот в порыве своих эмоций не натворил ничего лишнего.

Ирина до глубины души была растревожена новостью.Она первые десять минут, как только услышала новость, совсем не знала, что ей делать и как быть дальше. Быстро убирая белье и суетливо бегая взглядом по комнате, будто ища, что еще можно прибрать, Иринакак бы помогала таким образом упорядочиться мыслям в голове. Она суетилась, ее движения были полны слаженности и резкости. Полной ее противоположностью был сейчас Дима. Он лишь сделал пару шагов к двери, чтобы не попадаться Ирине под руку и наблюдать за нею со стороны.

Прошло несколько минут и Ирина, убрав и переставив с места на место всё, что только можно было, замерла на месте. Руки в боки и горящий взгляд. Дим лишь стоял и ждал, что же будет.

– Я сейчас собираюсь и иду к Нине. Ей точно нужна моя помощь. Она моя дочь!.. Дима, ну что ты стоишь и смотришь?

– Сегодня же собирался Сашка Вику с Данькой привести.

– Точно!.. – спохватилась Ирина, – Дим, ну разве ты не сможешь пожарить им картошки! А я чуть попозже подойду. Так, всё я собираюсь.

Не прошло и пяти минут, как Ирина буквально выбежала из квартиры и направилась, через магазин (необходимо же было обязательно накупить Нине всего нужного и не совсем), к дочери. Была суббота, выходной день. У Ирины не промелькнула и мысли, что Нина может быть не дома или дома она будет, но вместе с Лешей. Она торопилась к Нине, как-то машинально, совершенно не заметно для себя оставив позади, позабыв совсем про все разногласия и ссоры с Ниной. И только у подъезда Ирина вдруг вспомнила про весь этот ворох недопонимания и зла, что стоял между ней и дочерью. И совсем уж нехорошо от того сделалось Ирине. Какое-то полное разочарование неясно в чем конкретно, но скорее всего в себе, завладело ее. Это сразу сбило улыбку с ее лица и заглушило внутреннюю радость, но невсю. То было просто невозможно. И черпая из сохранившейся радости уверенности, Ирина зашла в подъезд, не заметив, как мимо нее из подъезда выбежала гладкошерстная худая кошка.


Дверь открыла Нина. Она была одна, Леша ушел в магазин. Нина, посторонясь, пропустила мать в квартиру и,не теряя терпение, ждала, когда та заговорит.

– Ниночка, всё как-то совершенно неправильно у нас получилось. Я очень переживаю. Не могу спокойно даже обед готовить. Оно всё в голове сидит и сидит… Не права я была! Но ты не думай, я не с Лешей пришла налаживать отношения. Я к тебе пришла. Ниночка!.. – Ирина Сергеевна поставила пакеты на пол и подалась к Нине.

Нина, скучавшая по маме, поспешила ее обнять.

– А Леши нет дома. Он в магазин ушел.

Нина сочла нужным это сказать, а Ирина не нашла, что на это ответить и стушевавшись промолчала. Они прошли на кухню, Нина поставила чайник вскипятиться, будто между прочим показала маме, как шикарно цветет подаренный ее несколько лет назад цикломен и, испытывая внутреннее удовлетворение, присела за стол.