Ксюша затопала ножками и закапризничала, как все обычные дети.

– Ксюша… – Ульяна терялась и не знала, как ей лучше всего сейчас поступить, – Ксюш… давай я тебе домой отведу.

Ксюша напугано посмотрела на Ульяну. Девочку очень забеспокоило то, что она опять сейчас окажется в пустой квартире, а то же, что эта женщина совершенно ей незнакома и может, в принципе, оказаться кем угодно ей на ум совсем не пришло. У нее напрочь отсутствовал страх перед чужими людьми. Она не видела в чужих тете или дяде для себя какую-либо угрозу. Но в таком ее поведении не было и толики наивности, просто Ксюша настолько привыкла к безразличным лицам прохожих, которые редко бросали на нее кто жалостливый, а кто отстраненный, беглый – делая вид, что не заметили – взгляд, что девочка стала их воспринимать за живые вещи. А чего ей было бояться фонарного столба или урны с мусором?

– Я не хочу домой! – полная отчаянной решимости, заявила Ксюша.

– Ну ты же замерзла здесь стоять. И… – тут Ульяна застыла с видом, будто вспомнила нечто важное, – ты же, наверняка, голодная.

Девочка вместо ответа шмыгнула носом. Отвечать ей тут было нечего.

– Жди меня здесь, – утвердительно произнесла Ульяна и шмыгнула обратно в магазин.

На мелочь, оставшуюся в кармане, она купила пачку макарон и, выйдя на улицу к Ксюше, поставила девочку перед фактом, сообща следующее:

– Показывай, где ты живешь. Ужинать будем.

Девочка, каким-то образом прочувствовав, либо просто восприняв слова Ульяны по своему, взяла ее за руку и повела за магазин к гряде многоэтажек, за которыми, в более старом доме, и было ее жилье. Ксюша в один миг поняла, что одна не останется, что хотя бы на один вечер, но можно будет почувствовать себя по-другому, словно бы попасть в один из своих снов.


– Мам!.. Подожди! Ты сейчас о чем. Я никак не понимаю, что ты мне говоришь.

У Леши в мыслях вдруг возникла Нина и весь рассказ матери, который был еще не закончен, от того показался ему еще более нелепым, невозможным. О чем-то не том говорила ему мать, какую-то выдуманную бредовой фантазией историю она рассказывала. На самом деле, думал Леша, такого просто не может быть.

– Леша! Присядь! Что вскочил? – Ульяну начинало понемногу раздражать одичалое, несколько неадекватное, как ей казалось, поведение сына.

Леша заставлял себя соображать, что и получалось у него. Но те скоропалительные выводы, что сами собой навивались, подымали в Леше обиду и злость. Он просто не мог взять и мыслить, чувствовать иначе. К тому же, будь на его месте кто-нибудь другой… Нет! Если бы на его месте был человек более сердитый и эгоистичный по природе своей, то до этого разговора и вовсе бы не дошло. Да и более слабохарактерный человек свернул бы на другие жизненные тропы.

Леша встал, сделал пару шагов и остановился посредине комнаты.

Рассказ Ульяныпроследовал далее. С раздражением и растущей обидой Леша продолжал слушать.


В тот вечер Ульяна так и не добралась до своего дома. С того вечера и до сегодняшнего дня она вообще больше не появлялась в своей общежитской квартире.

Накормив Ксюшу ужином, Ульяна, не обращая внимания на царивший в квартире хаос, решила намыть девочке голову и наконец-то расчесать ее длинные и все напрочь спутанные волосы. А уже поздно вечером (Ксюша пребывала в веселом, но сонном состоянии и категорически отметала любые мысли о сне) пришел ее папа. Девочка ждала его, но все никак не могла оторвать себя от запыленного зеркала, уж очень ей нравились косички, что на чистые волосы, аккуратно заплела ей тетя Ульяна.

Константин – так звали мужчину – сначала никак не отреагировал на появление в своем доме постороннего человека. Он выглядел смертельно усталым. Казалось, что он и себя-то не видел и не чувствовал совершенно ничего. Он прошел в ванную комнату и спустя пять минут вышел оттуда. После тщательного умывания его лицо будто просветлело, но невероятная усталость никуда не ушла, и казалось, она имела постоянный характер, полностью завладела этим человеком.

– Ксюш, – его голос оказался на удивление мягким и излучал искреннюю доброту. Ульяна тут же поняла, что мужчина очень любит девочку, – это у нас, что за тетя такая?

– Пап, это тетя Ульяна. Она помыла мне волосы и, смотри, какие красивые косички мне заплела. А еще она сделала вкусные макароны. А я, – девочка позевнула и потерла глаза, – я уже спать хочу.

– Где ты ее нашла? – не обращая внимания на Ульяну, продолжал Костя разговор.

– У магазина, вон там, – показала Ксюша рукой на стену, – пап, она обещала мне рассказать сказку и испечь блинов.

– Константин, – вдруг обратился он к Ульяне и, не дождавшись ответной реакции, посмотрел на девочку, – Ксюш, я спать. Безумно устал.


– Ему сорок лет. А Ксюша его дочка. Ее мать была узбечкой. Она была наркоманкой и умерла. В этом году Ксюша в школу пойдет.

– Мам, – Леша напрочь забыл, что ему уже пора идти на работу, – я всё никак не могу понять, ты-то тут при чем. Ну, девочка, ну живет со своим отцом. А ты?.. Ты-то при чем?..

– Леша!.. Ты, правда, ничего не понимаешь? – удивилась Ульяна, – я сейчас живу с ними и занимаюсь с Ксюшей. Она уже читает хорошо. Мы с ней крестиком вышивать научились.

– А я? – как-то само выговорилось у Алексея.

– А что ты? Ты уже давно взрослый человек. Ты самостоятельный и, насколько я по тебе вижу и видела, во мне ты не нуждаешься. Хотя!.. Хотя, ты мой сын и, я тебя люблю.

– Класс! Кто из нас точно с ума сошел… – Леша был как в бреду. Он больше не пытался ничего понять. Он всё понял, и теперь ему хотелось наоборот, все как можно скорее позабыть. Не могло, никак не могло быть правдой, что он сейчас услышал.

– Алеш, никто не сошел с ума. Ты просто еще слишком молод. И, кстати, тебе жениться пора.

– Да сам я разберусь, что мне пора, а что нет!.. – вспылил Леша. Его до крайней степени поразили и привели в бешенство Ульянины, откуда-то взятые, спокойным тоном произносимые, поучения.

– Я рада, что у тебя все хорошо, – как ни в чем не бывало продолжила Ульяна, – я вообще за деньгами пришла.

Леша молчал и диковатыми глазами наблюдал за матерью. Та встала с дивана, открыла нижний ящик шкафа с одеждой, вытащила оттуда все на пол и, достаточно ловко ногтем поддев светло-коричневый картонку, что лежала на дне ящика, вытащила ее. Там Леша увидел одну пятитысячную и несколько тысячных купюр. Удивляться у него уже не было возможности.

– И куда тебе деньги? – Леша даже не сообразил спросить, откуда там вообще взялись деньги.

– Я хочу купить Ксюше стол, чтобы уроки делать и так, по мелочи.

– И ты уходишь?

Ульяна действительно засобиралась, оглядывая все вокруг с видом «ничего ли я тут не забыла».

– Герань просто шикарно распушилась. Ты на нее хорошо влияешь. У меня она какая-то чахлая была. Ах!.. Надо отросточек взять. Вдруг в новой квартире хорошо приживётся.

Она по-хозяйски подошла к окну, отдернула занавеску и, углядев для себя нужный отросток, отломила его. Подойдя к Лёше, она обняла его. Лёше в нос ударил терпкий, специфический запах герани. Но он еще с детства любил этот запах. И специально, в школе, подходил к подоконнику и теребил шершавые листочки, чтобы только понюхать.

– Пока, Леш! Пусть у тебя все будет хорошо, – и уже с видом гостьи, пробежав по комнате взглядом, ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

А Лёше еще предстояло как-то переосмыслить всё случившееся. Единственное, что он сейчас ясно ощущал, была боль: от обиды, от разочарования (он каким-то образом верил, что все образуется, а не изуродуется до вот такой немыслимой степени), от предательства (он чувствовал себя преданным самым последним образом). Но было не понятно, как бы Леша отреагировал, если бы мать пришла и сказала словами и всем своим видом, что у нее все плохо. А вот то, что у нее все хорошо и сын ей совсем не нужен, до глубины души задело Лешу. Он был обижен и душевно раздавлен.

Спустя десять минут, когда ему резко опротивело стоять посреди комнаты, Леша пошел на кухню. Запах герани, если ему это не казалось, еще тонкими волнами витал в коридоре.

Леша еще не знал, что ему понадобилось на кухне. Но кроме всего вдруг навалившегося, у него начало проскальзывать чувство, что он что-то должен, что-то позабыл. И поймав это странное ощущение, Леша оперся руками о подоконник и стал усиленно вспоминать. В это же время за его спиной послышались голоса.

– Вот какая баба непутевая!.. Да и сынок-то тоже хорошо!..

Леша из-за своих мыслей не расслышал эти слова. Зато следующее, что полетело в тесное и всегда чем-то пахнущее (не всегда аппетитно) пространство комнаты, он разобрал дословно.

– Что ты лезешь, куда не нужно! Вечно суешься со своим дурацким мнением! Тебя же никто… никто не спрашивает!

Леша обернулся. В дверном проеме кухни, вся возбужденная, с воинственным настроем на продолжение словесной перепалки, стояла Рита. Ее рыжие волосы были заделаны в неаккуратный на самой макушке хвост, лицо было чистое, без малейших следов косметики.

Леша про себя подметил, что так ей гораздо лучше. Милая и симпатичная, даже не смотря на совсем не шедший ей цвет волос.

– Ах, ты!.. – начала выбрасывать свои ругательства ошеломленная и вмиг пришедшая в негодование Надя.

– На работу опоздал! – перекричал ее Леша и вылетел с кухни. Вот оно, что скрывалось под странным ощущением!

Рита еле успела посторониться, продолжая пожирать взглядом ненавистную и часто раздражающую, даже по пустякам, Надю. Та же, словно потревоженная клуша, заметалась по комнате, что-то бубня себе под нос и выкрикивая, не ясно кому адресованные, ругательные слова.

Рита еще раз, словно контрольно, сверкнула по соседке острым, враждебным взглядом и, все еще в возбуждение, хлопнула дверью теткиной комнаты, за которой и скрылась.