Тут Нина с некоторым запозданием взглянула на подсевшего за ее столик молодого человека. Тот выглядел весьма самоуверенным, но ни грамма симпатии не вызвал у Нины. Его здесь присутствие ровным счетом не вызвало никакой реакции у Нины, только легкое раздражение.

– Знаете, что?.. – Нина остановила себя и перефразировала свою мысль дальше, так, – если Вы не оставляете сейчас же меня в покое, то я вызову полицию и грустить тогда придется Вам, – сказала она крайне спокойно. Но сила убеждения впроизнесенных еюсловах, ставила глухую огородительную стену возле Нины, пробивать которую незнакомый человек и в мыслях своих не попытался.

Он лишь, недовольно почесав рыжеватую длинную щетину на подбородке и все прекрасно поняв (на глупого человека он был похож меньше всего) с рисованной тяжестью поднялся из-за столика.

– Извините… – буркнул он и ушел к барной стойке.А почти ж то про себя добавил к своему извинению пару неблагозвучных, но красноречивых слов, в сердцах охарактеризовав ими Нину. И если бы Нине привелось их услышать, то в конечном итоге она бы смогла испортить вечер и молодому человеку и в первую очередь себе самой. Но этого не случилось.

Нина, как бы подводя некую завершительную черту, бегло взглянула на него, оставшись где-то там довольной собой и недовольной молодым человеком в плотно облегающих джинсах и с рыжеватой щетиной. К сему неполному образу добавлялась наглость, которой Нина мысленно наградила незнакомца.

«Не очень приятный тип. Чем-то на хипстера похож…» – подумала она. И неожиданно вспомнила, что у нее в сумочке лежит телефон.

«С беззвучки забыла снять.» – доставая его, подумала она. И прежде чем увидеть пропущенные, подумала, что надо бы позвонить Леше Синицыну. Ей захотелось ему позвонить. То есть не внезапно захотелось, а эта мысль уже сидела в ней практически с того самого часа, когда снежным утром, Леша позвонил ей. А сейчас она просто почувствовала, что можно позвонить, что нужно позвонить именно сейчас.

Перезвонив маме, и сказав, что еще не знает, придет она сегодня к ним или нет, Нина почти набрала номер Алексея и… задумалась. Вот только чувствовала, что непременно позвонит. Но к ощущениям правильности действия присоединились мысли – разумные, логичные и холодноватые.

«А правильно ли я поступаю? А хорошо ли будет сейчас взять и позвонить ему? Может, я его сейчас отвлеку от чего-то? Или может… может…»

Краем глаза взглянув на мужчину с рыжей щетиной, что сейчас о чем-то болтал с барменом, Нина вдруг наполнилась уверенности и принялась звонить Леше. До крайности ненастоящим и словно бы инопланетным показался ей молодой человек за барной стойкой – он отталкивал от себя, и каким-то уже своим, определенно близким и притягивающим к себе увиделся Леша. Леша, которого она видела, как и того человека за барной стойкой один раз в жизни, и который сам того не ведая, подтолкнул Нину к сему звонку.

– Да, – и мучительная маята исчезла в небытие, остались лишь снег за стеклом машины, темнота салона и поднесенный к уху телефон.

– Здравствуй, Алексей!.. Я не от чего не отвлекаю? – Нина водила пальцем по деревянной поверхности стола, повторяя природный рисунок.

– Нет, нет!.. Я вот с работы домой уже еду, на Савельевской на минуту остановился.

– Уж не рядом ли с кинотеатром? – не замечая, что ее улыбка зажглась еще ярче, удивилась Нина.

– Да в принципе я от него совсем недалеко…

– Я тоже тут недалеко. На… не знаю, как улица называется, но до кинотеатра тут рукой подать, – и, чувствуя, что ее слушают, – я в кафе сижу.

– Здорово, молодец! А ты… одна что ли сидишь? – спросил Леша. Этот вывод напросился у него сам собой, потому как сиди Нина в компании с кем-нибудь, вряд ли тогда она стала ему звонить.

– Да. Вот собираюсь уходить.

– Может тогда встретимся, – пребывая на волне некоего энтузиазма, легко, от того и не поверив себе, предложил Леша.

– Я сейчас к кинотеатру подойду.

Снег поутих, и лишь редкие снежинки растерянно кружились в воздухе. До кинотеатра Нина дошла

быстро, но Леша уже ждал ее. И увидев ее, скромно заулыбался.

«Самый обычный человек…» – подумалось Нине, запомнилось, что так подумалось и она, приближаясь к Леше, заулыбалась ему в ответ.

– Привет! – сказав, Леша почувствовал, что волнение неожиданно и как-то разом, захватило его.

– Привет! – с удовольствием ответила Нина. Ей было радостно и несколько необычно. Состояние предвкушения чего-то необычного начиналось у нее еще тогда, когда она отправилась на поиски кафе. Но она ни тогда, ни сейчас не придала этому значения. Разве только подметила про себя, что вечер сегодня какой-то чудный, другой. И может всему виною был шикарный снегопад?..

– Нет!.. – замотала головой Нина, увидев, что Леша обернулся и посмотрел на кинотеатр, – я там уже была. Там ничего особо интересного.

– И в кафе ты уже была, – добавил Леша, растерявшись. Он был неописуемо рад видеть Нину рядом, но совсем не знал, чего сейчас делать дальше. Он попал в то положение, когда вдруг исполняется то, о чем по-настоящему мечтаешь. И с ним случилась одна из возможным реакций на исполненную мечту.Конечно, он мог тут же начать воплощать в жизнь свои робкие фантазии, к чему располагала встреча, или же, что могло быть теоритически, но данная ситуация исключала сей вариант – вдруг пожалеть, что вышло так, как он и хотел. Но Леша оказался где-то посередине этих двух противоположенных вариантов. К тому, что он был бесконечно рад и Нининому звонку и так легко сложившейся их встрече, он начинал нервничать и злиться на себя, что стоит сейчас и ничего не может, не то что сделать, а сказать ничего толкового и то у него не получается. А злость на самого себя в данном случае, если ее вовремя не остановить, может подвести к разочарованию в самом себе.

Леша стоял и продолжал улыбаться, смотря на Нину. Нина отвечала ему тем же, но с каждой проплывшей мимо секундой, ее все больше начинал разбирать смех. Так весело и совсем не по-взрослому, но серьезно. Серьезно до какой-то странной степени, будто дело касается вопроса планетарного масштаба. Но эта серьезность была спрятана так глубоко, что ее оба едва ли могли ощутить. И эта же серьезность невидимо как бы связывала их, скрепляла неясно, когда точно, произошедшую между ними симпатию.

– Пошли просто по городу походим, – взяла Нина инициативу за продолжение вечера на себя.

– Пойдем.

И оба сделав шаг с места, зашагали по заснеженной площади кинотеатра к еще гуще усыпанному снегом тротуару.

– Странно… – вдруг произнес Леша в минутную паузу, что образовалась как-то неожиданно, и в которую на землю вновь пошел снег.

– Что? – совсем не поняла Нина.

– Странно, что мы сейчас идем и разговариваем, что вы купили нашу дачу и раньше я тебя нигде не видел.

– Ну… я не знаю. Не знаю, что тут такого особенно странного может быть, – произнесла она совсем неуверенно. Почему-то она пыталась возразить Леше, но отчасти была с ним полностью согласна.

– Ты думаешь? Вот ты меня помнишь, тогда, много лет назад?

– Нет, – растерянно ответила Нина. Может было бы и здорово, если бы действительно было хоть бы лишь одно незначительное маленькое общее воспоминание. Но его не было. Это был точный факт. Когда Нина с родителями приезжала смотреть дачу, Леши там не было. А потом Нина уехала в гости к бабушке, которая еще была жива. А еще потом, когда дача же стала собственностью Филиновых и Нина приезжала туда, Леши там уже точно не могло быть.

– Я только один раз с родителями была на дачи, до ее покупки, и тебя там не было.

– Я тогда на весь мир был в обиде. Я раз приезжал, до продажи, то есть мы с дедом приезжали вещи забирать. Всем мама занималась. Я злился на нее. Подростком был, просто не мог все более или менее спокойно воспринимать.

Они остановились, не замечая этого и не замечая, что граждане с недовольными лицами обходят их, сдерживая себя от лишних ругательств. Нина догадалась и сделала шаг в сторону, освободив большую часть тротуара.

– Но все равно ничего бы не давало то, что мы бы, ну допустим, раньше видели друг друга.

– Наверное… – Леша, в сию минуту ни в чем не был уверен, – Но всё же…

– Леш?

Нина неуверенно сделал шаг, чтобы продолжить движение. Леша машинально последовал за ней.

– Да!..

– А… зачем тебе нужен был паспорт деда?

– Для банка. У него небольшое накопление было. Я на похороны денег занимал, вот хотел снять, раздать долги. Но в банке сказали, что в свидетельстве о смерти кое-каких сведений не хватает.

– И как же ты?

– Да разобрался. Паспорт правда так и не нашел, но свидетельство поправили. В общем всё вот так.

Нина хотела было сказать что-нибудь про Лешиного деда, что-нибудь хорошее для Леши, но ничего подходящего у нее не нашлось.

– А кем ты работаешь? – спросил Леша и тут же пожалел. Ведь за этим вопросом последует встречный вопрос. А он меньше всего на свете хотел сейчас говорить о своей нелюбимой работе. И вообще ему было несколько стыдно признаться Нине, что он всего лишь развозит товары по магазинам, простой водитель.

– Я?.. Я юрист. Мне нравиться моя работа. Я как-то еще со школы хотела заниматься чем-то в этом роде. А ты?

Леша шумно вздохнул.

– Ну что я? Я водитель газели. Развожу продуктовые товары по области, по маленьким розничным точкам. Ну, по ларькам, по магазинчикам.

– Я всё думала, кем ты работаешь, если в праздники работаешь.

Нина сказала это так, что Леша вдруг перестал комплексовать. Он по-прежнему продолжал не любить свою работу. Внутренняя же неуверенность перед Ниной, стеснение за себя самого, которые были, мгновенно пропали. До удивления сделалось свободно и хорошо. В Нининых словах просто и четко читалось элементарное уважение не только к Лешиной работе, но и какое-то общее, такое фундаментальное уважение к человеку.

– Вообще-то, я всегда учителем хотел работать. Я английский знаю, – без доли хвастовства сказал он.