— А насчет Сэлли Херберт… — начал Алекс, но она остановила его, закрыв руками рот.

— Прошу тебя, я не хочу ничего о ней слышать.

— Ах ты глупышка, да тут нечего и слышать. Проклятая девчонка заставила меня проводить ее домой, и это все. Правда, пригласила остаться, и, уж конечно, такого рода приглашение в ее устах означало многое, но меня это мало интересовало. Черт побери, Лиззи, ты единственная женщина, которую я хочу, единственная женщина, которую я когда-либо любил!

Лиззи. Она вспомнила, как будто это было в другом столетии, о том, как он первый раз назвал ее этим именем и каким отвратительным оно ей показалось. А теперь слышала в нем нежность и любовь и задрожала от восторга, услышав его на этот раз. Элизабет спрятала лицо на его груди, едва веря своему счастью.

Немного позже они оделись и он понес ее на руках, как будто она была ребенком, в дом, в ее спальню. Там они провели остаток ночи. Но прежде чем заснуть, Алекс крепко ее обнял и прошептал в самое ухо:

— Лиззи?

— Да? — полусонно пролепетала она.

— Я уезжаю утром. Всего лишь через два часа. Ты представляешь, мы любили друг друга почти целую ночь.

— Мм… Да-да, знаю. Хорошо. — Она прижалась к нему теснее.

— Когда я вернусь, мы объявим о нашей помолвке. Я хочу жениться на тебе как можно скорее.

Элизабет улыбнулась ему не открывая глаз.

— Да-да, как можно быстрее, — прошептала она счастливо.

Он поцеловал ее в глаза и прикорнул рядом. Элизабет лежала в блаженной полудреме, наслаждаясь миром, спокойствием и его присутствием, отдыхая от всех своих горестей и невзгод, которые захлестнули ее в последние месяцы. И вдруг Элизабет охватил какой-то странный озноб: ей показалось, что чьи-то ледяные пальцы коснулись легонько спины. Предчувствие чего-то неизвестного и страшного нарушило ее спокойствие. Это продолжалось только мгновение, а потом исчезло, растаяло. Как будто тень прикрыла на минуту луну. Может быть, это ночной кошмар? Она не понимала.

Элизабет открыла глаза, посмотрела на спящего Алекса. Как чудесно лежать вот так рядом с ним. Она снова к нему придвинулась, чтобы почувствовать его сильное, надежное тело. Все наконец хорошо закончилось. Они нашли друг друга, преодолели препятствия, которые их разделяли, пронесли свою любовь, несмотря на все сомнения. А когда он вернется, они поженятся.

Что же тогда ее так беспокоит? Что же теперь угрожает их счастью?

Глава 23


Над ее головой склонились буйно цветущие ветки деревьев, в воздухе стоял неумолчный птичий перезвон. Крупная коноплянка вспорхнула с дерева, потом вернулась с веточкой в клюве, которую деловито добавила к своему почти готовому гнезду. «Должно быть, малыши появятся на свет очень скоро», — с улыбкой подумала Элизабет.

У нее был повод улыбнуться. Стоял поздний апрель, везде цвело множество цветов, их густой медовый аромат пронизывал воздух, а на деревьях уже начали распускаться очаровательные зеленые листочки. И к тому же сегодня ночью Александр Бурк возвращается из похода.

Она была полна лихорадочного нетерпения, страстно мечтала снова увидеть его красивое, благородное лицо, поцеловать нежные любимые губы. Три дня назад от Алекса пришло известие, что именно сегодня его следует ждать домой. Скорее всего это произойдет поздно вечером, поэтому не стоит беспокоиться с обедом — так говорилось в послании. Она стала напевать про себя какой-то веселый мотивчик и продолжала прогуливаться по вымощенной бревнами дорожке. В предвкушении вновь увидеться с любимым Элизабет находилась в приподнятом настроении. Она очень соскучилась по нему, но старалась скрыть рвущиеся наружу чувства от Адама и Дженни, решив, что не стоит менять что-либо в их взаимоотношениях до тех пор, пока Алекс не вернется и они официально не объявят о помолвке, как было условлено. Однако это было невыносимо трудно — не открывать своей любви к Александру Бурку.

К счастью, теперь уже все позади. Всего несколько часов — и они снова будут вместе, объявят наконец о своей любви на весь мир.

Элизабет снова улыбнулась сама себе. Она испытывала необыкновенное волнение по поводу еще одной новости, которую ей надо будет сообщить Алексу сегодня вечером. Все ее существо просто переполняло удовольствие, когда она думала об этом.

У нее будет ребенок.

Пока еще беременность была очень ранняя, поэтому незаметна для постороннего человека. Разве что счастливый жар, который обволакивал тело Элизабет, и сияющее счастьем и здоровьем лицо могли бы выдать ее слишком уж дотошному наблюдателю.

Прогуливаясь по дорожке и периодически останавливаясь только для того, чтобы нарвать сирени с диких кустов, она удивлялась тому, что Гренгер захотел увидеть ее именно сегодня. И более того, настаивал при этом на полной секретности. Вчера днем Элизабет встретила его случайно в городе, когда по поручению Дженни покупала кое-что из галантереи. Гренгер сказал ей, что дело очень серьезное, хотя совершенно частное, и что он должен обязательно обсудить его с ней.

— Очень хорошо, — ответила она, улыбаясь. — Может быть, мы вместе прогуляемся? Мне как раз в данный момент совершенно нечего делать.

— К сожалению, у меня сейчас одно неотложное дело, — ответил он с сокрушенным видом. — Мне очень неприятно беспокоить вас специально, но может быть, нам отправиться на прогулку завтра днем?

Она согласилась, спросив только, в котором часу он за ней зайдет.

— Мисс Трент, приношу тысячи извинений за все причиняемые мной неудобства, но я бы предпочел встретиться с вами уже по дороге. Было бы лучше, чтобы Дженни и Адам ничего не узнали о нашей встрече. Это касается Алекса.

Удивленная, она согласилась, и они договорились встретиться на уединенной улочке недалеко от дома Бурков. Элизабет обещала ни слова не говорить Дженни или Адаму, хотя и задумалась, что же это за дело, которое они собираются обсуждать, и почему оно столь срочное и конфиденциальное.

Любопытство выгнало ее из дома очень рано в тот день. Еще не было трех часов, когда она вышла на улицу в легком голубом муслиновом платье с распущенными волосами, которые лежали на спине мягкими золотыми локонами. Утро выдалось пасмурное, на горизонте клубились мрачные грозовые облака, в воздухе чувствовались предгрозовая духота и наэлектризованность. Днем стало еще жарче, и теперь, выйдя на прогулку, Элизабет несколько пожалела о своем нетерпении. Вспотевшие волосы мокрыми прядями свисали на лицо, платье прилипало к спине. Очень хорошо, молча бранила она себя, это научит ее быть более терпеливой. Вместо того чтобы встретить Гренгера в назначенном месте, Элизабет решила прогуляться четверть мили до его дома. Но теперь, когда полуденный зной был в самом разгаре, а темные облака собирались на грозовом небе, она пожалела о своем решении. Элизабет остановилась на тенистом газоне, присела под пирамидальным вязом, стоящим поодаль от дороги, надеясь, что у нее еще останется достаточно времени, чтобы вернуться домой, немного отдохнуть и принять ванну перед возвращением Алекса. Она хотела выглядеть к его приходу свежей и красивой.

Элизабет едва успела сесть, прислонившись спиной к мощному стволу вяза, когда до нее донесся цокот копыт. Она выглянула из-за дерева, чтобы разглядеть того, кто проедет мимо нее, надеясь, что, может быть, это окажется кто-нибудь из знакомых. Однако увидела двух незнакомых мужчин, едущих навстречу друг другу с разных концов улицы. Что-то в их облике заставило ее сжаться на своем месте и не двигаться, спрятавшись в густой тени кроны дерева.

Всадники остановились недалеко от нее и поприветствовали друг друга с грубой фамильярностью. Один был громадным неуклюжим брюнетом с широким плоским лицом. На нем были пропыленная одежда и треуголка. От него несло крепким запахом пота, маленькие капельки блестели на чернобородом лице, а рукава просоленной полосатой блузы закатаны до локтей. Другой мужчина был смуглым и тощим, все его движения были быстрыми и нервозными. Его голос, ясно доносившийся до ушей Элизабет, звучал с какой-то смешной хныкающей интонацией.

— Все готово? — проскрипел смуглый раздраженно.

— Да-а. Он, право же, хладнокровный человек — спокойнее, чем морская черепаха в панцире. Когда должен прибыть Бурк?

— Когда стемнеет, — ответил смуглый, его руки в это время беспокойно теребили поводья лошади.

Элизабет напряглась, внезапно почувствовав настоящую тревогу. Кто эти люди, и почему они ни с того ни с сего обсуждают Алекса? В горле у нее пересохло, она старалась не пропустить ни слова из их дальнейшего разговора.

Теперь заговорил громадный, его голос звучал медленно и басисто:

— А ты уверен, что никаких неожиданностей не будет с этой Трентихой? Она не откажется?

— Она не откажется, — скрипуче заверил его другой и гадко хихикнул. — Когда я возьму ее в оборот, она станет послушной, как глина, в наших руках. Можешь на меня положиться. Завтра в это время Бурк уже будет мертв — и ни одного свидетеля. У нас только одна проблема — чтобы Кэсс не вздумала плясать на его могиле. — Он снова сплюнул и вытер рот рукавом своей рубашки. — А теперь, Торн, тебе надо спешить в гостиницу и удостовериться, что его превосходительство на месте. Все полетит к чертям, если хоть одна деталь нашего плана даст сбой.

Громадный кивнул и поднял свою устрашающую лапу в знак прощания. Затем пришпорил черного в яблоках жеребца и поскакал по улице, по которой совсем недавно прогуливалась Элизабет. Второй в это время не менее поспешно поскакал в другую сторону. На том месте, где они стояли, осталось только облачко пыли.

Элизабет почувствовала леденящий ужас, ее мысли путались и прыгали. Против Алекса возник заговор — они хотят его убить! Она силилась взять в толк, что могло все это значить.

Завтра в это время Бурк уже будет мертв!

Но ведь она должна помочь. Гренгер должен ей помочь. Он же лучший друг Алекса. Нужно идти к нему!

Она вскочила и побежала, не обращая внимания на первые капли дождя, падающие с потемневшего неба. Дом Гренгера совсем недалеко, за углом. Вспотевшая, задыхающаяся, Элизабет бежала не разбирая дороги, спотыкаясь о корни деревьев, выступающие из-под земли. Она боялась задержаться хоть на минуту. Если должно что-то случиться — это случится очень скоро. Значит, у нее и Джоффри очень мало времени, чтобы остановить преступление.