Саша Ким - Just feel it…

– Владимир… – его имя из этих уст звучало как-то особенно…

Император вздохнул от облегчения, он взял Алекс за затылок притянул к себе и поцеловал… в лоб.

– Спасибо… что выжил.

Этой ночью императора не терзали мысли, крепко сжимая Алекс в объятьях, он спал, больше не было сомнений, он все понял…

* * *

Стон. Кто-то стонет. Не могу проснуться. Больно, все тело болит. Но эти объятия такие тёплые, этот запах, уже почти родной, мне даже не нужно открывать глаза, чтоб понять, кто это. Он гладит мое лицо».

– Алекс… Алекс…

Кого-то зовут, голос звучит почти с надрывом:

– Алекс, прошу тебя, очнись, очнись уже, и скажи, что болит, чтоб я мог тебе помочь.

«Видимо, то были мои стоны. Ведь Алекс это я?»

* * *

Стон. Ещё один. Император выпал из сна. Алекс. Сердце Владимира сжалось от боли.

«Этот мальчишка…»

– Алекс… Алекс…

«Ему больно, что же делать?»

– Алекс, прошу тебя, очнись, очнись уже, и скажи, что болит, чтоб я мог тебе помочь.

Вот медленно открываются измученные глаза.

– Все в порядке, простите, что напугал.

– Не ври, немедленно говори, где болит, я принесу лекарства…

В глазах мальчишки мелькнул страх:

– Нет, туда нельзя…

В душе императора снова вспыхнул гнев, когда он вспомнил об этих ублюдках.

– Не ходите, умоляю, они навредят Вам…

– Они ничего мне не…

«Стоп!!! Что? Он переживает за меня? Неужели этот мальчишка тоже страдает от своих чувств? Только не это. Я должен был один мучиться, зачем ему эта боль?»

– Успокойся, я никуда не пойду, только скажи, где болит?

– Ступни.

Император вскочил с настила и кинулся к ногам Алекса. Все ясно, они били его розгами по стопам, чтоб капитаны не увидели.

– Очень больно?

Он даже не знал, как ему помочь.

– Почему ты не плачешь? Плачь, если больно, кричи если нужна помощь!!!

– Я с детства не плакал, уже не помню, как это делается, – горько усмехнулся мальчишка.

– Почему? – император вдруг осознал, что ничего не знает о человеке, который вызывает в нем такую бурю эмоций, – расскажи.

– После смерти отца, мать сказала мне, что теперь я мужчина… единственный в доме, а мужчины не плачут, вот и вся история.

– Так тебя ждёт мать?

– Уже нет, ее не стало несколько лет назад. Меня никто не ждёт.

– Погоди-ка, по закону ты не обязан идти служить, вряд ли ты пришёл сюда по своей воле, это место явно не для тебя, так как ты тут оказался?

Алекс молча изучал лицо собеседника, будто оценивая, стоит ли ему доверять, и, кивнув в ответ на свой внутренний вопрос, спросил:

– Вы ведь из знатной семьи? Можете не отвечать, это и так видно, то, как Вы себя подаёте, манеры и прочее. Вы не заметили, что, таких как Вы тут практически нет? Я имею в виду благородных сынов.

Император задумался:

«Ведь правда, все наши сослуживцы это простолюдины, хотя закон одинаков для всех, исключения только для сирот с детства, но они частенько сами приходят в армию, т. к. получают за это неплохие деньги; для инвалидов естественно и ещё для некоторых категорий граждан, но знать, наравне с простолюдинами, должна служить. А я не встретил ни одного за эти почти три месяца».

– Продолжай, – велел Владимир мальчишке.

– Все дело в том, что я – замена, как и многие другие в имперской армии.

– Что ещё за «замена»? – он уже начал понимать, в чем дело, но хотел услышать от первоисточника.

– Если бы Вы не спасали меня неоднократно, я бы не посмел Вам этого рассказать, но я Вам доверяю, если это дойдёт до императора, моего нанимателя могут казнить, а потом, скорей всего, его родители казнят меня.

– Верь мне…

– Замена – это человек, который идёт в армию вместо своего нанимателя. Замену находят разными способами, кто-то за деньги, кто-то за помощь родным, в общем, находят нуждающегося и договариваются с ним, меняются своими именными табличками и личностями, вот и все, никаких премудростей.

– И почему они выбрали именно тебя? В чем нуждался ты?

– Скажем, так вышло…

«Почему он не может сказать? Ему стыдно?»

– Прошу расскажи мне, я хочу знать, как ты тут оказался?

Алекс сомневался, в его глазах мелькал страх… тревога…

– Я не могу рассказать всего, но если вкратце, меня вынудили, незадолго до смерти моя матушка была вынуждена рассказать этим людям мою тайну. Конечно, они всегда были не самые хорошие знакомые, но она и подумать не могла, что они станут шантажировать меня этим.

– Ты не скажешь, что за тайна…? – Алекс покачал головой:

– Я не могу, мать с самого детства запрещала мне говорить об этом.

– Скажи хоть своё настоящее имя…

Мальчишка на мгновение задумался:

– Сэм… Меня зовут Сэм.

– Ну, приятно познакомиться, Сэм, – император протянул ему свою мужественную руку.

Возможно, первый раз в жизни Сэм захотелось все рассказать, но он не мог.

* * *

Владимир стал какой-то другой, уставший, грустный, потерянный. Что заставило его так измениться? Мы вроде друзья, но между нами стена, я знаю, что заставило меня ее воздвигнуть, но что мешает ему?

* * *

Император принял решение: он не может просто выкинуть это, но и иметь не может. Поэтому он просто будет рядом, как товарищ и друг, будет наблюдать и оберегать. Не более. Но как бы не старался он держать дистанцию, все равно, каждую ночь, Алекс, засыпая, прижимался к нему, каждую ночь он ощущал этот манящий аромат жасмина, каждую ночь чувствовал дыхание на своей шее, заставляющее все тело напрягаться, каждую ночь он не мог уснуть, и боролся со своими желаниями, в итоге начиная злиться, на своё бессилие справиться с мыслями, роящимися в его голове, но сил и желания оттолкнуть, в нем больше не находилось.

Прошло уже пару месяцев с того злополучного дня, император наказал каждого, кто был замешан в истязаниях Сэм. Благо спарринги между воинами приветствовались, но Владимир превратил каждый из этих спаррингов в пытку. Никто теперь не смел даже неодобрительно глянуть в сторону Сэм.

* * *

На границе начались волнения, и армия начала приходить в полную боевую готовность. Владыка не сомневался в победе своей армии, все-таки его империя крупнейшая в мире, поэтому, все эти волнения, как соринка в глазу, в масштабах империи, но в масштабах человеческой жизни… Он волновался, справится ли мальчишка, и не мог придумать предлог, под которым ему удалось бы убедить капитанов не посылать его туда.

* * *

Настал «день D». Император потащил малого к амбару:

– Будь здесь!

– Нет-нет, я пойду со всеми, это мой долг!

– Мы оба знаем, что это даже не твоё место, так что и долг не твой! Ты не пойдёшь! – напряжённо прорычал император, он и предположить не мог, что мелкий начнёт сопротивляться его воле.

– Я должен, пожалуйста!!! – взмолился Сэм.

– Зачем?!?!? Зачем тебе это, ты не справишься!!! – уже почти кричал Владимир.

– Я… я… я не могу оставить тебя… я хочу быть рядом… – пробормотал Сэм.

Сердце императора сжалось:

«Ты, так же как и я, пытаешься бороться с этим?»

Они стояли как раз на расстоянии вытянутой руки, и прежде, чем он успел остановить свой порыв, его рука сама потянулась к нежной щеке, Сэм медленно закрыл глаза.

– Малыш…

Пауза затянулась, напряжение росло, но тут вдалеке послышались выстрелы.

– Останься здесь, умоляю тебя, я не прощу себе, если не смогу тебя защитить.

– Ладно, – сдался, наконец, упрямый мальчишка…

* * *

Я не могу его оставить, пусть злится потом, кричит, но я не могу его оставить.

…Что это? Почему этот ублюдок Лайнел целится в своего?

* * *

Насколько хорошо может проходить сражение, настолько хорошо оно шло, под ногами не крутился малой, да и враг был уже практически повержен.

– Владимир, – он услышал родной голос.

«Какого…???»

Он повернулся и тут же в его грудь врезался Сэм, император схватил его и затащил за насыпь, выговаривая:

– Какого черта???!?! Я же просил тебя?!?!?

Он немного отстранил от себя Сэм, чтоб продолжить отчитывать его, но осекся, увидев стоявшие в миндальных глазах слезы.

Что это? Что с ним?

Кажется, сердце Владимира пропустило пару ударов?

Маленькая ладонь Сэм прижалась к небритой щеке императора:

– Ты в порядке… мне больше ничего не нужно, – слезы покатились по нежным щекам, так, словно разом, все те, которые он не мог выплакать с детства.

Кажется, император забыл, как дышать:

«Что происходит? Я больше не могу… сдерживаться… знаю, что не должен… но не могу…»

Он подался вперёд… и коснулся своими губами губ Сэм… Одно короткое мгновение… Он понял, что для него это хрупкое создание важнее всего на свете. Ему было плевать на все сейчас, его сердце больше не могло терпеть, он знал, что у этого не может быть будущего, но сейчас он не хотел об этом думать. По его щеке скатилась одинокая слеза, и тут он осознал, что-то не так, губы слишком холодные, такие же, как тогда, когда он делал искусственное дыхание… и в момент, когда пришло понимание, тело в его руках обмякло.

* * *