Элоиза Джеймс - Изящная месть

Рис и Хелен отстали от своих спутников, которые отправились взглянуть на индийских жонглеров. Когда Эсме и ее муж скрылись из виду, Хелен вздохнула с облегчением. Она видела, что лорд Боннингтон раздражен и очень натянуто общается с Рисом. Впрочем, Рис будто этого не замечал. Слава Богу, что Том увел Лину куда-то в сад.

— Я удивлена, что ваш брат общается с… — Хелен запнулась.

Она вдруг подумала, что нет таких причин, по которым Том не мог бы общаться с падшей женщиной и сопровождать ее во время прогулки по Воксхоллу.

— Мой брат просто опекает Лину в силу своего характера, причем совершенно бескорыстно, — заявил Рис.

— И все-таки Том ведет себя весьма странно, если принять во внимание его сан, — возразила Хелен.

— Может быть, он хочет перевоспитать ее? — задумчиво произнес Рис. — Честно говоря, я не уверен, что Том стал бы священником по своей воле. Отец с момента рождения брата предопределил его судьбу, Том просто смирился с этим. Но я вижу, как сильно он изменился с годами.

— Ты думаешь, он может сложить с себя сан?

— Трудно сказать. Милосердие и стремление помочь ближним у него в крови.

— Да, он очень добрый человек, — промолвила Хелен, и Рис уловил в ее голосе упрек.

— Ты права, — невозмутимо согласился он. — Том намного лучше, чем я.

— Ты тоже хороший человек, — сказала Хелен, беря мужа под руку.

Рис усмехнулся.

— О Боже! — закатив глаза, промолвил он. — Неужели это говорит моя сварливая жена? Мне кажется, что ее подменили!

— Ну хорошо, — смеясь, сказала Хелен. — Сдаюсь. Ты ужасный человек, но все же в твоем поведении порой бывают просветы, особенно если ты садишься за фортепиано.

— Я учусь, — сказал Рис. — Мне еще многому предстоит научиться.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Хелен.

Они подошли к живой изгороди, из-за которой доносились звуки музыки.

— Это Гендель, — уточнил Рис, направляясь к кустарникам. — Не стоило оркестру Воксхолла браться за эту музыку, ведь она слишком серьезная для исполнения в таком месте.

— И все же я хочу знать, чему именно ты стараешься научиться? — настойчиво спросила Хелен. — Ты имел в виду музыку?

— Нет, — отрезал Рис.

Ему не хотелось говорить на эту тему.

— Хватит играть в молчанку, Рис! — потребовала Хелен. — Объясни, что ты хотел сказать!

— Это касается одного замечания Тома.

Они сели на скамейку, и Рис небрежно вытянул руку, положив ее на спинку. Их бедра соприкасались, и Хелен почувствовала необыкновенно приятное тепло, исходящее от его тела. Бросив взгляд на его обтянутые трикотажными панталонами мускулистые ноги, она быстро отвела глаза в сторону. При одном воспоминании о том, как обнаженный Рис стоял перед ней на коленях посреди поляны, ее бросало в жар.

— Какого именно замечания? — недоуменно спросила она. Ее взгляд случайно упал на кисти его рук. В памяти Хелен вдруг вспыхнули воспоминания о том, как пальцы Риса играли с ее сосками, и по ее спине забегали мурашки от возбуждения. Она не могла забыть, как неистово он целовал ее грудь.

Хелен заерзала на жесткой скамейке. Она с нетерпением ждала, когда муж снова заключит ее в объятия и займется с ней любовью. И эти ожидания казались ей сейчас нестерпимыми и унизительными. Неужели она сходит с ума?

— Ты ответишь на мой вопрос? — раздраженно спросила она, теряя терпение. — Чему именно ты должен научиться? Говори, я хочу знать правду!

Он бросил на нее удивленный взгляд и усмехнулся. На его щеках появились ямочки, глаза лучились смехом. Кто-то, возможно, назвал бы лицо Риса невыразительным, но только не Хелен.

Она глубоко вздохнула.

— Рис, я жду…

— Отец причислил нас, своих сыновей, к двум разным категориям людей, — промолвил он наконец, закинув голову и любуясь темными кронами деревьев на фоне ночного звездного неба. — По его мнению, я был грешником, а Том святым.

— Он хорошо уловил суть ваших характеров, — заметила Хелен.

— Да, но мне теперь кажется, что я не такой уж порочный, каким он меня считал, — сказал Рис. — Честно говоря, Хелен, я считаю, что предаваться порокам довольно скучно.

— Неужели? — недоверчиво спросила Хелен.

— Представь себе. А Том, как мне кажется, считает очень скучной и утомительной безгрешную жизнь.

— Да, но я никогда не замечала, что тебе наскучил твой образ жизни, — возразила Хелен и тут же пожалела, что у нее вырвались эти слова.

Рис пристально посмотрел на жену. Смущенно отведя взгляд в сторону, она сосредоточила свое внимание на стоявшей неподалеку мраморной скульптуре Генделя.

— Я не испытываю скуки, когда рядом со мной находишься ты, — признался он.

Хелен едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.

— То, чем мы занимаемся, трудно назвать грехом или пороком, — заявила она.

— В том-то и дело, — промолвил он, теребя завитки ее волос на затылке.

Хелен смотрела прямо перед собой, боясь повернуть голову и взглянуть на мужа. Рис встал.

— Давай прогуляемся, — предложил он таким спокойным тоном, как будто до этого не сделал признания, которое перевернуло душу Хелен.

Она поднялась со скамьи и взяла его под руку. Некоторое время они шли молча по тускло освещенной аллее сада.

— Я не хочу, чтобы наш разговор оборвался на полуслове, — снова заговорил Рис. — Я чувствую, что чем-то смутил тебя. Сейчас, по прошествии нескольких лет после смерти отца, я думаю, что он, наверное, был прав.

Голос Риса звучал устало. У Хелен сжалось сердце, ведь она-то прекрасно понимала, что творилось в душе мужа.

— Ты хочешь сказать… — промолвила она, с трудом подбирая слова, — что некоторые твои поступки, возможно, были вызваны… — Она осеклась.

— Да, именно так, — подтвердил он ее догадки. — Вместо того чтобы просто жениться, я бежал с тобой из дома из-за отца. Мне хотелось позлить его. Но я только недавно начал понимать это. И знаешь, Хелен, иногда мне кажется, что по той же причине я в свое время наводнил дом русскими балеринами, которые танцевали у меня на обеденном столе. Именно после этого ты ушла от меня.

Хелен закусила губу.

— Не забывай, Рис, что мы были несчастливы в браке. Твой отец не имеет к этому никакого отношения.

— Тем не менее я вел себя с тобой как настоящий ублюдок. Я постоянно оскорблял тебя, Хелен. В нашей семье не привыкли разговаривать друг с другом.

От его горькой усмешки у Хелен сжалось сердце. Она хотела утешить мужа, но не находила нужных слов.

— Давай свернем на эту дорожку, — предложила она, чтобы нарушить тягостное молчание.

Аллейка, на которой они оказались, была скудно освещена редкими газовыми фонарями, висевшими на деревьях. Вокруг них залегали густые тени, похожие на спящих сказочных животных.

— Это аллея влюбленных, — сказал Рис.

— Да? — тихо промолвила Хелен.

Они долго шли по ней, пока не оказались в безлюдной части сада. Сюда не доносились ни шум веселящихся посетителей, ни звуки игравшего оркестра. Внезапно небо над их голо-I вами осветилось разноцветными вспышками.

— Мы можем и отсюда полюбоваться фейерверком, — сказал Рис, увлекая жену в небольшую беседку, в которой стояла мраморная скамейка.

Началось феерическое зрелище. В небе вспыхивали сотни огней. Хелен перевела взгляд на мужа и смотрела на него долго и пристально.

— Мы сегодня еще не занимались любовью, — загадочно промолвил Рис.

У Хелен перехватило дыхание, и она смущенно отвела взгляд в сторону.

— Как ты можешь говорить о таких вещах? — упрекнула она. — А что, если нас кто-нибудь услышит?

— Ну и что здесь такого? — усмехнулся Рис. — Держу пари, я отнюдь не единственный в мире мужчина, испытывающий непреодолимое желание переспать с собственной женой.

Хелен бросило в жар. Рис хотел ее! Он испытывал непреодолимое желание заняться с ней любовью. Мысль об этом повергала Хелен в смятение. Прежде никто с таким пылом не стремился овладеть ею.

Лондонское небо было расцвечено сотнями ярких огней. Над городом стояло такое зарево, как будто начался ужасный пожар. Рис снял с жены полумаску и откинул капюшон плаща.

Хелен решила не поддаваться искушению и не позволять Рису никаких вольностей. Она уже поняла, что ее муж обожал заниматься любовью под открытым небом, но Хелен не хотела поддерживать дурную репутацию садов Воксхолла. Нет, она не допустит, чтобы Рис овладел ею прямо здесь, на аллее влюбленных.

Пожалуй, он вел себя даже скромно, просто поцеловал ее, но от этого глубокого страстного поцелуя дрожь пробежала по всему телу Хелен. Она не утратила самообладания. Рис не растерялся и положил свои ладони на ее бедра. Хелен оттолкнула его, но Рис попытался снять с жены плащ. Хелен начала отчаянно сопротивляться. И все же Рису удалось распахнуть его.

— Это всего лишь плащ, Хелен! — смеясь, воскликнул он. — Не надо так волноваться!

— Мы на людях, — возразила она, продолжая отбиваться от него. — Нас могут увидеть.

— Ручаюсь, что в течение ближайших минут десяти сюда никто не забредет.

В потемневших от страсти глазах Риса вспыхивали отражения огней фейерверка.

Почувствовав, что сквозь тонкую ткань платья его пальцы теребят сосок, Хелен провела языком по пересохшим от возбуждения губам.

— Ты, наверное, думаешь, что я в беспамятстве и не замечаю, что ты сейчас делаешь?

Соски затвердели, налившись кровью.

— Прости, если я чем-то смутил тебя, — невозмутимо ответил Рис, убирая руку с ее груди.

Их взгляды на мгновение встретились, и Хелен потупила взор.

— Я не хочу, чтобы ты неловко чувствовала себя со мной, Хелен. Скажи, тебе неприятны мои прикосновения?

От его низкого голоса с хрипотцой, напоминающего сладкие звуки виолончели, ее бросило в дрожь.

Хелен открыла было рот, но так и не смогла солгать мужу. Рис лукаво улыбнулся. Почувствовав, как его ладонь снова легла ей на грудь, она невольно вздохнула с облегчением. Хелен не обманывала себя. Она прекрасно знала, что хочет того же, чего и ее муж, тем не менее она решила держать себя в руках.