Когда же она выходила из комнаты, перед его мысленным взором еще долго мелькала ее роскошная фигура. А когда Лина наклонялась к Мэгги, он не мог отвести взгляд от ложбинки между полукружиями ее пышной груди. У него часто перехватывало дыхание. Она улыбалась, сидя напротив него за столом, а Тому с неистовой силой хотелось осыпать поцелуями ее лицо и шею.

Однажды Лина вдруг весело сказала, что когда-то училась танцевать восточные танцы. Том испытал непреодолимое желание сжать ее в объятиях и запечатать рот поцелуем.

Чтобы избежать соблазна и немного прийти в себя, он поднимался в свою комнату и молился. Сначала он молил Бога направить его на путь истинный, а затем стал просить всевышнего даровать ему самообладание. Сейчас Тому, как никогда, нужна была помощь.

Однажды вечером Рис сообщил, что начнет репетировать с Линой одну из арий новой оперы. Том направился за ними в гостиную, хотя понимал, что ему было бы лучше сейчас принять холодный душ. Когда Лина начала петь, Том затрепетал от восторга. Ее чистый звонкий голос заполнял всю комнату.

— Это просто невероятно, — прошептал он сидевшему рядом с ним Рису.

Услышав его слова, Рис нахмурился.

— Лина! — остановил он певицу. — Ты не попадаешь в такт! Постарайся петь так, как это написано. Это четверть и восьмая, а не две четвертные ноты!

Лина кивнула и как бы невзначай взглянула на Тома. Тот глубоко вздохнул. На мгновение ему показалось, что ее грудь сейчас выскочит из корсажа платья. Том даже едва не рванулся с места, чтобы прикрыть ее, защитить ее красоту… Но от кого? От родного брата?

Вдруг Тома захлестнула волна ненависти. Это чувство досталось ему в наследство от отца и пришло из глубины прошлого. Старый граф постоянно старался поссорить своих сыновей. Своими колкостями и издевками он науськивал их друг на друга с малолетства. Почему он так делал? Этого никто не знал.

Теперь, по прошествии пяти лет после смерти отца, Тому казалось, что он просто боялся их. Старый граф опасался, что его сыновья объединятся и поднимут против него мятеж. Хотя они никогда не пытались бунтовать. Послушные, словно охотничьи собаки, они на примере своей жизни доказали, что их отец был прав, предсказывая им судьбу.

Граф утверждал, что Том слишком похож на тряпку, поэтому никогда и не женится. По его словам, младший сын закончит свои дни в маленьком приходе, поскольку ему не хватит воли и сил добиться высокого положения в церковной иерархии. Отец почти был уверен, что Том вряд ли получит под свое начало приличный приход. И это было чистой правдой. Том действительно не умел льстить, давать взятки нужным людям, интриговать и предпринимать другие шаги, необходимые для того, чтобы продвинуться по службе. Тот факт, что он любил свой маленький приход и своих прихожан, не имел для его отца никакого значения.

— Ты, конечно же, женишься на одной из чопорных богомолок, которые все свое свободное время проводят в церкви, — сказал отец в тот день, когда Том принял сан священника. — Слава Богу, что в жилах моего старшего сына течет горячая кровь.

Всякий раз, когда Рис прерывал Лину громким окриком, у Тома сжималось сердце. Выслушав его, она делала глубокий вдох и снова начинала петь.

По мнению Тома, Рис все-таки превратился в настоящего мерзавца. Именно это и предсказывал отец. Его брат стал человеком, способным совратить девушку, сделать ее своей наложницей, выгнать из дома жену, а потом заставить ее вернуться к нему.

Лина десять раз повторила одну и ту же музыкальную фразу. Теперь пение давалось ей не с такой легкостью, как в начале репетиции. Между ее бровями залегла складка. Лина больше не бросала лукавых взглядов на Тома. Она явно устала.

— Черт побери! — взревел Рис. — Ты слушаешь, что я тебе говорю, или нет? Загляни в ноты. Эта трель начинается с ми-бемоль, а не с соль! Я не могу день и ночь репетировать с тобой и разучивать каждую арию, нота за нотой!

Лина бросила на него сердитый взгляд, и у нее задрожали губы. Том порывался вскочить и обнять ее, но сдерживал себя. В конце концов, Лина была любовницей Риса и не нуждалась в защите Тома.

Но вот Лина, потеряв самообладание, плеснула в братьев вино из своего бокала. Повернувшись, она быстро вышла из комнаты.

— О Господи… — простонал Рис, потрясая в воздухе нотами. Он не обратил никакого внимания на красные пятна, появившиеся на его белой рубашке от вина.

Том вытер ладонью лицо, на которое тоже упали кроваво-красные брызги.

— Ты слишком грубо обходишься с Линой, — упрекнул он старшего брата. — К чему такая жестокость?

— Не вмешивайся не в свое дело! Ты ничего не понимаешь! — закричал Рис.

— Я слышу, что Лина обладает ангельским голосом, — заявил Том. — А ты постоянно кричишь на нее. Не понимаю, почему она все это терпит?

— Она вынуждена мириться с таким обращением. Ведь я готовлю ее к исполнению главной партии, — сказал Рис, бросив ноты на табурет. — У Лины великолепный голос, но ей не хватает настойчивости и воли, чтобы стать великой певицей. Если я не буду подстегивать ее, она перестанет работать над собой. Ты же видел, как она репетирует. Она даже не заглядывает в ноты. Я просто вынужден постоянно останавливать ее!

— Ты заставил ее сто раз повторить одно и то же место, — возмутился Том.

— Ей нужно было самой не спать, а как следует поработать над фразой, которая у нее не получалась, но она не желает трудиться в поте лица. — Рис вытер со лба капли вина. — Ты, вероятно, считаешь меня настоящим злодеем, Том, хотя я просто стараюсь как можно лучше выполнить свою работу.

— Но я не понимаю, зачем ты при этом грубо кричишь на Лину?

— Я обещал, что она будет исполнять ведущую партию в моей новой опере, но она не заслуживает такой чести. Лина не желает работать! Я делаю все, чтобы подстегнуть ее и заставить разучить партию. Если мне удастся заставить ее трудиться, если она не разочарует руководство оперного театра и все же с успехом споет в моей новой опере, в чем я сильно сомневаюсь, то ее ждут новые роли и ведущие партии в других спектаклях. А это значит, что я со спокойной совестью смогу сбыть ее с рук.

— О! — вырвалось у Тома.

— Ты видишь мир в черно-белых красках, — продолжал Рис, запрокинув голову на спинку дивана и глядя в потолок. — Если я кричу на Лину, значит, по-твоему, я злодей?

— А кто же ты на самом деле? — с вызовом спросил Том. — Ты всегда ощущал себя негодяем. Или тебя сделал таким отец своими наставлениями?

— Конечно! Давай теперь будем обвинять во всем отца! — раздраженно воскликнул Рис и замолчал, со скучающим видом разглядывая потолок.

Через некоторое время он повернул голову и взглянул на брата.

— Скажи честно, зачем ты приехал в Лондон? Тебе надоело быть благочестивым священником? Или ты явился в обитель порока, чтобы пощекотать себе нервы?

— Нет! — ответил Том, ужаснувшись, что Рис, возможно, отчасти прав.

Рис снова сосредоточил все свое внимание на потолке.

— Хочу, чтобы ты знал: да, Лина похожа на маленькую потаскушку, но она таковой не является, как ни странно.

— Ты мог бы не предупреждать меня. Я бы никогда в жизни не стал обращаться с ней как с потаскухой, — горячо заявил Том, вдруг вспомнив с тоской, как он крепко обнял и поцеловал Лину.

— Речь не об этом, — устало сказал Рис. — Впрочем, хватит на сегодня разговоров. Мне хотелось бы немного вздремнуть. Я собираюсь работать всю ночь.

Встав с дивана, он направился к двери.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил Том. Рис остановился.

— Я был бы признателен тебе, если бы ты завтра чем-нибудь занял Лину, — бросил он через плечо. — Она постоянно пристает ко мне с просьбами вывезти ее куда-нибудь. Лине хочется, чтобы я повсюду сопровождал ее.

Когда Рис ушел, Том глубоко задумался. Он сидел на диване и рассеянно разглядывал валявшиеся у его ног листы бумаги с набросками. Он понимал, что не сможет устоять перед искушением и скоро сдастся и молитвы ему не помогут. Столкнувшись лицом к лицу с живой и чувственной женщиной, Том сейчас не мог думать о Всевышнем.

Поднявшись на второй этаж, он направился по коридору к своей спальне. Но тут дверь комнаты, в которой жила Лина, резко распахнулась. Выбежав в коридор, Лина налетела на Тома. Тот оцепенел, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Прикосновение прекрасного благоухающего тела Лины обожгло его как огнем.

— О Господи! — воскликнула она, отпрянув от него. — Как вы меня испугали!

Том смотрел на нее с таким вожделением, что она сразу же догадалась, о чем он думает, и ее щеки порозовели.

— Лина, — с придыханием промолвил Том, не в силах совладать с собой, — если вы не хотите, чтобы я поцеловал вас, то вам лучше вернуться в комнату.

Лина провела пальчиком по его щеке.

— В таком случае… поцелуйте меня, — проворковала она. Однако остатки здравомыслия помешали Тому отважиться на этот шаг.

— Том… — прошептала Лина, призывно глядя на него. Наконец-то она назвала его по имени. Это привело Тома в восторг. Обращения «Иоанн Креститель», «преподобный», как и «мистер Холланд», вовсе не нравились ему.

Охваченный страстью, он жадно припал к губам Лины в жарком поцелуе. Пыл, с которым Лина прильнула к нему, обвив шею руками, еще больше распалил его. Теперь Том понимал, что союз женщины и мужчины является истинным блаженством на этой земле. О, с какой неистовой радостью он прижал бы к себе обнаженное тело Лины! Но Том не позволял себе даже думать об этом…

Поцелуй — это было единственное, на что он мог решиться. Но это был вовсе не робкий поцелуй застенчивого священника, покровителя бедняков и спасителя бездомных животных. Ласка Тома была дерзкой и неистовой. Так мог вести себя распутник, похотливый самец или солдат, насилующий женщин захваченного города. Он терзал рот Лины с беспощадностью варвара или охваченного страстью мужчины, который сначала овладевает женщиной, а потом только задает вопросы.