Лина некоторое время сидела в полной неподвижности, не пытаясь думать, решать, - она просто сидела, пришибленная этой страшной историей. Все перевернулось с ног на голову. Саша - вор и предатель... Она - его вдова, которая должна отвечать за его поступки. И это правильно. Муж и жена - одна сатана, как говорит пословица.

Но тут-то все не так! И что ей делать? Может быть, надо было признаться, что она узнала Ваську? Может быть, он не такой закоренелый негодяй, каким хотел себя изобразить? Да он и не негодяй, он - мститель. И от мести он не откажется. Не убьет - это возможно.

Заставит украсть, выпросить, рассказать в Клубе обо всем...

Но это - гражданская смерть.

Она, звезда Лина - возможная воровка, жена предателя... Все узнают. И Стас - тоже. Да пошел бы он к такой-то матери, этот Стас! ... Ну ты и стерва, сказала она себе, человек примчался спасать тебя, а теперь - пошел?

Стас, меж тем, неподалеку от её дома сидел в своем "москвичонке". Так, чтобы видеть подъезд. Он был огорошен заявлением о старом друге, поверил и обозлился.

Надо сначала вспомнить всех своих любовников, а потом поднимать шухер!

Решил постоять, посмотреть, кто выйдет и засядет в машину, Лина её описала, вон он стоит, этот "жигуль"! Потом понял, что это глупо, - ведь тот может и не поехать: выпьют, туда-сюда, оставит машину под окном, и сам останется...

Он посидел, покурил, успокоился. Свет в квартире не гас, значит, ещё идут "душещипательные беседы".

И вдруг он увидел человека, который быстро вышел из подъезда, сел в ту самую машину и уехал.

Это было так неожиданно, что Стас как следует и не разглядел его: высокий, худой, в кожаной кепке, кажется, в очках и, вроде бы, с бородкой. ... За вином, что ли, погнал, подумал Стас, очень уж быстро выскочил товарищ. Но тут же вспомнил, что Лина хвалилась совсем недавно, что у неё дома бар, и она всегда может напоить десять человек, как минимум.

Что-то не то, - сказал он себе и понял, что сразу это почувствовал, но не сознавался - не хотелось влезать в чужую историю, своих хватает!

Но, вздохнув, понял, что идти к Лине надо.

Во-первых, у неё был явно разбит слегка нос, потом - её лицо... Хотя она и улыбалась, оно было, честно сказать, каким-то осунувшимся, опущенным, - трагическим, - признался он себе, чего уж тут!

Кто их знает, что там произошло!

Он вышел из машины: кругом было тихо, никто, вроде бы, не прятался по углам.

Но - ТОТ же уехал! Стас, не дрейфь!

Он поднялся на третий этаж, подошел к квартире и почему-то не позвонил, а нажал на ручку двери - она открылась...

В нем все захолонуло: а если там её труп?!

... Бежать!

Секунда - и он бы скатился с лестницы, не пользуясь лифтом, но тут Линин голос спросил. - Это опять вы? Что вам еще... - Это я... - Почему-то прошептал Стас.

Она услышала и уже стояла перед ним, плача и смеясь от счастья. Господи, это ты, ты, Стас, милый... - бормотала она, а он держал её в объятиях и не знал - поцеловать её сейчас или не надо.

Но она сама повернула так голову, что губы их встретились, и они поцеловались, длинно и любовно, забыв на момент обо всех горестях, ждущих их за ближайшим углом.

У Лины даже закружилась голова - так долго она ждала вот такой минуты...

А Стас, хоть и сделал это, вроде бы, по нужде, однако тоже испытал какой-то взлет, какое-то странное чувство нежности к Лине.

Ни она, ни он не думали в эти минуты о своих гнетущих делах, приведших их в объятия друг к другу.

Стас подхватил её на руки, внес в комнату.

Ничего не было на свете, кроме них двоих.

У Стаса где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что ему нечего искать лучше, остаться бы с Линкой... в Клубе...

Но это было и все, что он подумал, быстро скидывая с себя одежду и, оставшись, как какой-нибудь Аполлон (не хуже, чего уж...), бросился к ней.

И она, раздетая, лежала, посверкивая странно тугим смугловатым телом, где не обвисали никакие складки (как у бедной юной Тани-Алены), - это было идеальное тело идеальной женщины: не худое, но крепкое, не изысканно-тонкое, но стройное.

Стас был потрясен.

Они были достойными противниками-любовниками.

И Стас удивленно чувствовал сильную, мощную женщину, которая ни в чем не уступала ему.

Часть седьмая. Старые знакомые.

Пришла Мила со своей компанией, и Мила, не видя Стаса, попросила его найти: она ходила сюда из-за него.

В.Н. занервничал, он очень ценил доброжелательность Милы и страшно не хотел её потерять, поэтому послал Витюшу узнать, почему нет Стаса, но Витюша сразу же сообщил причину: заболела его мама.

В.Н. расстроился и рассердился. Кем заменить Стаса?.. Некем!

Пометались, пометались бамбинисты и - делать нечего! - направили к Миле Сашу, который ещё поартачился.

Неожиданно появилась Олик. Вошла скромненькая, в джинсиках и ветровочке, румяная, сверкающими голубыми глазками и копной раскиданных по плечам густых и блестящих светло-русых волос.

Она своим присутствием как-то осветила атмосферу Клуба.

Витюша сел за фортепиано, а Игорек подскочил к Олику и пригласил её потанцевать. Она пошла, но Игорек слишком явно намекал на свою к ней, скажем так, симпатию, что второй раз она ему в танце отказала, сославшись на усталость, и присела за столик к В.Н., который с грустью наблюдал танцы Олика с Игорьком...

Кика и Леха-Адриан валялись в комнате на тахте и курили.

Комнату эту Леха самостоятельно абонировал, и ребята спрашивали позволения пойти "к нему", что он, к его честности, всегда разрешал.

Леха сел в постели, затушил сигарету и с серьезным видом обратился к Кике, которая в это время легкомысленно тянула коньяк прямо из бутылки. Ну, говори, замуж за меня решилась?

Он неоднократно предлагал Кике замужество, совершенно серьезно, зная, что муж у неё "тиран и сволочь". Говорил, что комната у них будет отдельная, с лоджией (Кика не мешала ему мечтать о чуши несусветной. Пусть несет ахинею, забавно!), и район у нас отличный (Ага! Новокосино! Кика туда выедет с Неопалимовского, с чемоданчиком! Какой же тупой! Но насчет секса класс!). Мама у меня замечательная. Она пироги напечет, у неё не пироги, а... полный кайф.

И ещё говорил и уговаривал Леха.

Ему казалось, что, как только Кика познакомится со "спортсменкой и комсомолкой", тут же останется у него проживать.

Они будут гулять по Новокосинским просторам, покупать пивко на вечер, ночью трахаться всласть.

Кика и ребеночка ему родит - девочку, похожую на нее, а "ту" работу в Клубе он бросит, для Кики надо силы беречь! Попросится в охрану или ещё как... Заработает!

Кика голодная и холодная ходить не будет.

Так он выплескивался перед Кикой, а она уже дергалась от

этих нудных песен о любви и ждала момента.

И момент наступил.

Леха спросил её. - Ну, чего молчишь? Я ведь тебя, ты не знаешь, как люблю! По-настоящему. - А что? - весело сказала она, - а что? И выйду за тебя, и рожу! И не одного, а двух, говорят, один вырастает эгоистом... Леха обалдел. Он не врал, он хотел на ней жениться, но понимал, что дело это тяжелое и долгое - уговорить её, познакомить с мамой, развод, то-се... Но всегда заводил этот разговор - вода камень точит... Но чтобы вот так прямо согласилась?! Этого он не ожидал! - Адик, - Кика посмотрела на него тем пронзающим взором, которого он не выдерживал, - я тебе хочу все честно объяснить...

И она стала говорить, какая она эгоистка, какая не хозяйка, как она не терпит дискомфорт, как не сможет жить в одной комнате даже с любимым человеком, про свои дурные привычки, про бессонницу, про его маму, которая придет в ужас от такой невестки... и многое, многое другое. И все это была истина.

Получалось, что им с Лехой никогда не быть вместе.

Но Кика не была бы Кикой, если бы тут же не заметила его враз возникшее уныние и не исправила дело веселым смехом и поцелуйчиком. - Я же не отказываю тебе. Просто ты должен все про меня знать. Ты должен будешь создать мне такие условия, в каких я смогу жить: отдельная квартира, евроремонт, загородный домик... На это нужны огромные деньги, я - женщина дорогая, даже не золотая, долларовая, - а бриллиантовая, ты хоть понимаешь это?

Леха понурился и кивнул. Ну, что? Скис? А я-то думала... разочарованно заметила она, потянувшись и сбросив с себя простыню и игриво залебезила. - Мы, что не будем больше? Я хо-очу...

Когда, наконец, секс-мероприятие закончилось, Леха вдруг бухнул. Да ради тебя я что хочешь сделаю. - Правда, Адик?! - искренне удивилась Кика.

Леха пожал плечами. - Я хочу, чтоб ты все имела - и деньги, и наряды. ... Он и вправду её любит! Вот странность: она не любит никого, а её - все! Она пытливо посмотрела на него. Леха сидел, задумавшись.

* * *

Она приподнялась на локте, глядя на его довольное, зарозовевшее лицо, в голубые, очень яркие теперь,глаза.

Он усмехнулся и похлопал её по руке: тебе хорошо со мной (он не терпел таких вопросов, но сейчас не нашел ничего лучшего, а сказать что-то хотелось)?

Она кивнула, но сказала совсем о другом. - Стас, я хочу, чтобы ты узнал обо всем.

И начала издалека.

С той поры, как муж рассказал ей о Башкирове (Стас приготовился чуток вздремнуть вначале, но по мере продвижения рассказа он, как гончая, почуял жирного зайца, и сон сняло как рукой), как сказал ей в больнице, чтобы она "сняла", как она не обратила внимания... И где эту "парткассу" найти она представления не имеет...

Стас сел на тахте, Лина - тоже.

Она ждала, что он скажет, - по его возбужденному виду можно было определить, что он придумал какой-то замечательный выход!

Он-то кое-что придумал, но скорее вход, чем выход...

Стас был не только взбудоражен - он был не в себе: такое дело! Все трудно, все сложно и непредсказуемо, но возможно!