— Можешь положиться на меня, дорогая сестрица, — столь же спокойно ответил Гарет.

Жесткие глаза Имоджин выражали работу мысли: возможно, ее брат собирался убаюкать Мод ложным чувством безопасности и уверениями, что все будет, как она хочет, а в последний момент заставить выполнить семейный долг?

Она кивнула:

— Можешь рассчитывать на мою полную поддержку, братец. Я сделаю все, что в моих силах, и помогу девушке, если ты думаешь, что ей можно доверить сыграть эту роль.

— Уверен: она сыграет ее, как урожденная д'Альбар.

— Неужели ты доверишь столь серьезное дело совершенно чужой девушке? — спросил Майлз.

— Этой?.. Вне всякого сомнения. — Гарет осушил свой кубок. — А теперь, если позволите, я освежусь и переоденусь — я весь в пыли после долгого путешествия. К обеду хочу спуститься свежим и чистым. Да! Пошли Мод хороший обед, Имоджин. И не лишай ее услуг горничной. Сделай это немедленно!

Гарет стремительно вышел — алый плащ взметнулся вихрем.


— Похоже, лорд Дюфор — довольно милый человек, — заметила Миранда после того, как они с Мод просидели некоторое время, погрузившись каждая в свои мысли, смутные и не слишком веселые.

Мод пожала плечами:

— Да, он не злой, но уж слишком задавлен своей женой.

— А как насчет его сестры?

— Леди Беринджер? — Мод презрительно скривила губы. — Она дура, как и ее супруг. А зачем вам это знать?

— Потому что они приглашены на обед и я встречусь с ними. Я должна знать, чего от них ожидать.

— Ну, их-то опасаться нечего. Они не причинят вам неприятностей, — успокоила Мод. — Энн Беринджер не видит дальше собственного носа, а лорд Беринджер всегда пьян в стельку или страдает от похмелья. А кто еще будет?

Миранда нахмурилась:

— Леди Мэри. Кажется, она невеста лорда Харкорта.

— Вы получите огромное удовольствие от ее общества. — сказала Мод с кривой улыбочкой, и эта усмешка напомнила Миранде лорда Харкорта, когда он сердился или язвил.

— Она вам не нравится?

Мод рассмеялась:

— Она такая же, как все. Никто из них не умеет поддерживать беседу, никто не обладает ни остроумием, ни талантами. Все они пустые… Впрочем, как и весь высший свет Лондона.

— Не слишком ли это пристрастное суждение?

— Подождите и увидите сами, — сказала Мод зловеще.

— Но почему же тогда милорд обручился с такой женщиной?

Мод пожала плечами:

— Целесообразность, соображения удобства. А что еще можно себе позволить, будучи членом этого общества?

Миранда поднялась с кушетки и стала беспокойно расхаживать по просторной спальне, не обращая внимания на богатую и красивую мебель, на элегантные резные деревянные столы и стулья, на сверкавшие, как бриллианты, оконные стекла, на пушистые плотные ковры на полу и гобелены на стенах. Как человек, привыкший жить в подобной роскоши и великолепии всю свою жизнь, может понять, что это такое — спать на соломе, свернувшись калачиком, под драным плащом, чтобы укрыться от дождя, и неделями жить, питаясь только заплесневелым сыром и черствым черным хлебом?

И в то же время как человек, всю жизнь живший в нищете, может чувствовать себя среди роскоши? Как сможет она сидеть за столом со всеми этими надменными аристократами, даже если они так глупы, как говорит Мод? Она непременно совершит какую-нибудь роковую ошибку. Будет пить из миски для омовения рук или сделает что-либо подобное. Она в жизни не видела таких сосудов, но слышала, что во дворцах и богатых домах их подают.

— Кажется, за столом будет также домашний капеллан, — сказала Мод. — Леди Имоджин всегда приглашает его к столу, если у нее в гостях Беринджеры. Чтобы он поддерживал беседу с леди Энн. Он знает, что я склоняюсь к католической вере, но не принимает это всерьез… считает это глупыми фантазиями и причудами молодой девушки! — Она с горечью рассмеялась. — Вам надо быть готовой к тому, что капеллан отец Джордж будет подтрунивать и подкалывать вас в самой гнусной насмешливой манере и дразнить насчет обыкновения ходить на исповедь и проявлять нездоровый интерес к святым мученикам церкви.

— Ну, об этом я ничего не знаю. — Миранда вернулась на кушетку. Ее тонкие, красиво изогнутые брови сошлись над переносицей — она беспокойно хмурилась, предвидя затруднения. — Может быть, мне лучше притвориться, что у меня болит горло и что мне трудно говорить?

Обе они повернулись, услышав легкий стук в дверь. Мод пригласила стучавшего войти, и лорд Харкорт появился в комнате. Он переоделся в камзол цвета полуночного темно-синего неба из шелка с вышивкой в виде серебряных звезд. На плечи его был наброшен короткий синий плащ, застегнутый на одном плече и отороченный мехом серебристой лисицы.

— Я как раз говорила, милорд, что, если притворюсь нездоровой, мне не придется много говорить за обедом, — сказала Миранда, поднимаясь с кушетки и глядя на него хмуро и беспокойно.

Но на уме у Гарета было другое. Он оглядывал девушку, задумчиво оценивая ее вид, — губы его были крепко сжаты. Наконец, очнувшись от раздумья, он сказал:

— Это платье прекрасно тебе подходит, но следует позвать швею, чтобы она подогнала его немного по твоей фигуре. Впрочем, на сегодня и так сойдет.

Рука его скользнула в карман, и он извлек браслет в форме змейки, украшенной изумрудной фигуркой лебедя.

— С сегодняшнего вечера ты должна носить его. Это подарок от мужчины, который обручен с тобой, знак того, что вы жених и невеста.

Он застегнул браслет у нее на запястье.

Миранда ощутила тот же ужас и отвращение при виде изящных золотых звеньев цепочки, прикоснувшейся к ее коже:

— Мне он так не нравится!

— Могу я взглянуть? — полюбопытствовала Мод, глядя на драгоценность. — Как странно… так красив и так… так…

— Зловеще выглядит, — закончила Миранда. Она вытянула руку с браслетом. — Должно быть, он стоит кучу денег, милорд?

— Он бесценный, — беспечным тоном отозвался Гарет. — Он принадлежал матери леди Мод.

— О! — Мод опять склонилась над браслетом. Потом подняла изумленные глаза. — Вы не думаете, милорд, что он мне кажется знакомым именно поэтому?

— Не могу представить, каким образом, — ответил Гарет. — Вам было всего десять месяцев, когда умерла ваша мать.

Ему на ум вдруг пришло, что в ту чудовищную ночь избиения гугенотов ужасная смерть матери запечатлелась в памяти ее крошечных дочерей-близнецов и что каким-то таинственным образом этот браслет напоминал им о пережитом ужасе.

Он поторопился сменить тему:

— А что нам делать с твоими волосами, Миранда? — Его рука коснулась ее головки, пальцы пробежали по коротким волосам, приглаживая темно-каштановые пряди. — Как вы думаете, кузина, может быть, ей надеть шапочку или сетку?

Мод поняла это замечание как просьбу найти подходящий головной убор. Она принялась рыться в ящиках большого комода и вскоре нашла там темно-синюю сетку для волос, отороченную по краю кружевами с нашитыми на них жемчужинками.

— Это подойдет к платью.

Гарет взял сетку у нее из рук и с улыбкой, как молния озарившей его лицо, набросил на голову Миранды. Мод была столь удивлена этой улыбкой своего опекуна, что невольно и сама улыбнулась в ответ.

— И все же она не вполне скрывает твою короткую стрижку, — вслух размышлял Гарет. — Давно вы не бывали в обществе, Мод?

— Несколько месяцев, — отвечала Мод.

— О! В таком случае можно говорить о выздоровлении от болезни, — подала голос Миранда. — Но я все еще страдаю от боли в горле, и голос у меня такой хриплый, что я и говорить-то толком не могу.

— В таком случае пойдем вниз, моя страждущая подопечная! — сказал Гарет, предлагая ей руку.

Мод смотрела, как они выходят из комнаты, и удивлялась своим переживаниям. Она почувствовала себя одинокой и почти завидовала Миранде. А впрочем, это было чепухой, не стоящей внимания.

Брошенный и забытый Чип печально попискивал возле закрытой двери, и Мод окликнула его. Он с некоторым недоверием подошел к ней и оглядел ее своими яркими, как бусинки, глазами, сейчас выражавшими явное изумление. Казалось, обезьянка была так же смущена, как и сами девушки, когда поняли, насколько они похожи друг на друга. Мод протянула к нему руки, и с негромким криком, очень похожим на человеческий, Чип прыгнул к ней на колени и принялся гладить ее по щеке.

Глава 9

— Как мне обращаться к вашей невесте, милорд? И как я ее узнаю? И там еще будет сестра милорда Дюфора? Да? — Миранда старалась не показать страха, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты узнаешь леди Беринджер по ее сходству с Майлзом, — сказал Гарет. — А мою невесту будешь называть леди Мэри, как и все остальные… Есть еще кое-что, — помолчав, добавил Гарет. Он приостановился на лестничной площадке и как-то странно посмотрел на нее. — У меня есть имя, и было бы лучше, если бы ты называла меня по имени.

Не отдавая себе отчета в своем поступке, он легонько нажал кончиком пальца на ее маленький носик. Это была глупая и наивная ласка, но она помогла, и на лице Миранды засияла улыбка, а страх исчез из глаз.

Гостиная показалась Миранде полной людей, хотя она точно знала, что их всего шестеро. Сердце Миралды отчаянно колотилось, когда она стояла в дверях рядом с графом.

Здесь был и капеллан, как сказала Мод. Его было легко узнать по темной одежде. Он стоял чуть поодаль. Любезное выражение круглого лица как-то не вязалось с его важным и даже самодовольным видом.

Капеллан Джордж был полон сознания важности своего поста как представителя Господа на земле, ответственного за нравственность семейства Харкортов. Однако он не мог не понимать, что его положение в этом обществе было несколько иным, чем у членов семьи. Его приглашали обедать с семьей, только когда леди Имоджин считала, что он может оказаться полезным.

— Мод чувствует себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам сегодня вечером, — спокойно сообщил Гарет. — Хотя у нее все еще немного болит горло. Известие о предстоящей свадьбе очень ободрило ее. Верно, дорогая кузина?