Николас засунул руки в карманы плаща и отвел глаза от закрытой двери дома Элиот Синклер. Теперь он понял, что со дня их первой встречи он честно пытался доказать себе ложность испытываемых им чувств. Он слишком долго прожил с уверенностью, что никогда ни в ком не будет нуждаться.

Как такое могло случиться именно с ним — таким сильным, способным, настоящим бойцом? Однако в глубине души Николас понимал всю абсурдность своего вопроса. Элиот Синклер незримо обвилась вокруг него, как плющ вокруг дерева. В ее присутствии он ощущал свою цельность. Он мог быть насмешливым, сердитым, но всегда цельным. Вдруг неизвестно откуда возникла твердая уверенность, что Элли — единственная, которой по силам навсегда избавить его от воспоминаний.

Между ними стояло лишь одно.

Дрейк глубоко вздохнул и понял, что ему нужно сделать. Если он хочет, чтобы Элли принадлежала ему, если он хочет сделать новый решительный шаг в своей жизни, он должен окончательно освободиться от призраков прошлого. Он должен забыть о ее доме.

Он должен забыть о Гарри Дилларде.

И в первый раз за все эти долгие, мучительные годы, вспоминая недавние прикосновения любимой женщины, он почувствовал, что сможет это сделать. С его губ слетел короткий смешок. В душе затеплилось радостное и непривычное чувство облегчения. Элли и в голову не могло прийти, что, не зная правил игры, она сейчас одержала убедительную и полную победу.

Глава 17

Николас проснулся и медленно открыл глаза. Было раннее утро. Зеленые бархатные портьеры, как всегда, были раздвинуты. В комнате стоял полумрак. А Николаса наполняла малопонятная ему радостная легкость.

Элли. Милая, страстная Элли, способная столько отдать, что он и не мечтал о таком. Ее обжигающая чувственность. Ее широко распахнутые влекущие бедра. Для него, именно для него. Николас беспокойно зашевелился, чувствуя, как пробуждается желание. Теперь он мог с уверенностью сказать, что она тоже желает его. Не будь Элли такой до чертиков упрямой, стремящейся к независимости во всем, она бы давно уже сама знала об этом.

Чуть позже Николас, выбритый, умытый и одетый, не спеша повязывал перед зеркалом галстук. За спиной у него послышалось какое-то движение, и он обернулся.

— Шарлотта? — с удивлением сказал он, увидев стоявшую на пороге племянницу. — Доброе утро.

Девочка молча смотрела на него и как будто раздумывала о чем-то исключительно важном. Под глазами у нее Николас заметил знакомые темные круги, дыхание было слишком коротким. Николас разозлился на охватившее его чувство беспомощности. Он переговорил чуть ли не с каждым врачом от Бостона до Филадельфии, и ни один не сказал ему ничего обнадеживающего.

Шарлотта наконец решилась и, шагнув в комнату, неуверенно протянула ему длинную плоскую коробку:

— Это вам.

— Мне?

— Да. Надеюсь, вам понравится.

Николас понятия не имел, как поступить. Поколебавшись, он взял коробку и открыл ее вдруг ставшими неуклюжими руками. Заглянув внутрь, он уставился на подарок. Знать бы, что это такое.

— Нравится? — настороженно спросила Шарлотта, озабоченно прикусив нижнюю губку.

Николас взглянул на племянницу и ясно увидел в ее глазах робкую надежду. Шарлотта хотела сделать ему приятное. Он растерянно переступил с ноги на ногу.

— Конечно, нравится.

В глазах ее вспыхнуло такое разочарование, что Николас мысленно обругал себя самыми последними словами.

— Честное слово, — неловко продолжил он. Я думаю, что это… замечательно.

Разочарование медленно отступило, и худенькое личико Шарлотты просветлело.

— Правда? Вам нравится мой галстук? Так это галстук. Боже!

— Да я в него просто влюбился, — весело ответил Николас и, отложив подарок в сторону, принялся довязывать узел галстука, который он выбрал на сегодня.

Шарлотта, теребя руками юбку, набралась смелости и сказала:

— А мой галстук очень идет к вашему чудесному костюму.

Николас замер. Неужели она хочет, чтобы он надел ее галстук?

— Уверен, что ты права, — солгал он. Господи, да на нем, прямо в центре, огромный оранжевый цветок! — Но этот подходит лучше.

Шарлотта сникла, но тут же мужественно улыбнулась:

— Конечно, глупо дарить старый, поношенный галстук. Мисс Шеморти права. Она сказала, что вы его носить не будете.

Девочка повернулась, чтобы уйти, и Николаса пронзило неприятное чувство. Сначала гнев на няню за ее необдуманные слова, а потом стыд за себя. Он нанес ребенку незаслуженную обиду. Николас мысленно простонал, поняв, что ему придется выбрать одно из двух:

или еще большая отчужденность с Шарлоттой, или этот проклятый галстук.

— Ну что ж, мисс Шеморти ошиблась, — с изумлением услышал он собственный голос. — Мне твои галстук очень нравится. Я думаю, все мужчины сегодня просто с ума сойдут от зависти, когда увидят его.

С этими словами Николас стянул уже почти завязанный галстук и вытащил из коробки подарок Шарлотты. Он с ужасом посмотрел на сомнительное изделие, но искренняя радость племянницы прогнала все колебания.

Шарлотта метнулась вперед и торопливо вскочила ногами на кровать.

— Я умею его завязывать! — возбужденно воскликнула она.

Это, к удивлению Николаса, оказалось правдой. Для своих шести с небольшим лет девочка просто профессионально повязала галстук ему на шею. Николас отогнал подальше мысли о том, каким образом Шарлотта научилась этому искусству. Ведь ее отец уже давно не был дома.

— Идеально, — мечтательно вздохнула она. Неловко отступив назад, Шарлотта придирчиво оглядела Николаса: — Да, идеально.

Сомнения у Николаса оставались, однако они мгновенно улетучились, когда девочка посмотрела ему прямо в глаза с берущей за душу серьезностью.

— Спасибо, — прошептала она, а потом привстала на цыпочки и обвила худенькими ручонками его шею. Николас застыл не столько от неожиданного объятия, сколько от нахлынувших при этом чувств. — После моего папы, — с нежностью проговорила Шарлотта, — вы самый красивый мужчина на свете.

У Дрейка вдруг так защипало в глазах, что он зажмурился. Потом медленно поднял руки и неловко укрыл ее ласковым объятием.

— Разыщи мою сестру.

Это было первое, о чем распорядился Николас, войдя в кабинет к своему помощнику.

Берт поднял глаза от разложенных бумаг. Очки сидели чуть не на самом кончике его носа, а длинные волосы в беспорядке свисали на лоб. Начав было отвечать, он замер с открытым ртом при виде нового галстука своего хозяина. Николас скосил глаза себе на грудь и, казалось, тоже изумился. Выйдя из дома, он хотел сразу снять это безобразие. Но не тут-то было: узел был завязан намертво. Николас вымученно улыбнулся, чем вновь поверг в изумление своего помощника. Нахмурившись, он сердито повторил:

— Разыщи мою сестру.

— Вашу сестру, сэр? — переспросил Берт, в замешательстве убрав растопыренными пальцами волосы со лба. — Ту, которая в Париже?

— Да, Берт, именно ее, — нетерпеливо бросил Николас. — У меня лишь одна сестра. Пусть возвращается. — Он направился к двери своего кабинета, но остановился и добавил: — А пока будешь этим заниматься, разыщи заодно и ее никчемного мужа. Вполне может статься, что Шарлотте это не поможет, но клянусь, родителей я ей верну.

Выбравшись из-за стола, Берт проследовал за Николасом в его кабинет.

— Незамедлительно займусь этим делом, сэр. И пожалуй, я могу предложить новый вариант для мисс Синклер, — с самодовольным видом закончил он.

Однако от последовавших слов Николаса лицо у него вытянулось.

— А вот мисс Синклер забудь.

— Забыть, сэр? — не веря своим ушам, переспросил Берт.

— Да. Забыть. Я решил больше не заниматься собственностью мисс Синклер.

— То есть как, сэр? Почему? Николас рассмеялся:

— Потому что вместо этого я собираюсь на ней жениться!

Неожиданно для себя Николас высказал свое самое заветное желание. И дело было совсем не в доме на Шестнадцатой улице.

Он представил себе Элли: как она, задумавшись, рассеянно убирает выбившуюся белокурую прядку; как вызывающе называет его Дрейком; как бесстрашно стоит на своем; какими мечтательными сделались ее глаза, когда она заговорила об океане. Ему хотелось наполнить ее дни счастьем, а ночи — страстью. Николас признался себе, что уже не может представить своей жизни без этой женщины.

Все эти годы он не разрешал себе ни с кем слишком сближаться. Люди в конечном счете всегда разочаровывают и предают. Но Элли не из таких. При всем ее упрямстве Дрейк ни у кого не встречал такой преданности близким людям. Одна лишь мысль об одиннадцатилетней девочке, изо всех сил старающейся защитить Джима от безжалостного мальчишки, наполняла Николаса желанием самому укрывать и защищать. И он не собирался позволять, чтобы ее страх перед своими чувствами взял верх над тем, что возникло между ними.

Пустота, омрачавшая его существование, исчезла. Не прошло и дня, как Николас сказал себе, что эта история с Гарри Диллардом осталась в прошлом, как все в его жизни пришло в движение!

Но сначала надо начать ухаживать за Элли. Показать, что ее дом больше его не волнует. Доказать, что она заблуждается, считая себя и его врагами. И только после этого он сможет попросить ее стать его женой. Он собирался дать ей ту жизнь, о которой она мечтала и которой заслуживала. И начнет он, пожалуй, с того, что покажет ей океан.

— Я не могу ехать на океан! Элли вышла в прихожую своего дома, плотно закрыв за собой дверь в столовую.

— Но почему? — спросил Николас.

— Потому что я занята. — Она посмотрела на его руки, которые прикасались к ней так нежно и так откровенно. Думал ли он о том, что они натворили у входа в картинную галерею тем вечером? Пережил ли он еще раз все это, как пережила она, когда, вернувшись домой, легла спать? Или сомнения не мучили его?

— Элли, вы меня не слушаете.

— Нет, я все слышу, — слегка покраснев, солгала она и смело добавила: — Вы говорили про август.