Но что-то говорило Дайане, что выкинуть ее из головы будет труднее, чем кажется.

ГЛАВА 2

Ни Дайана, ни Кэрол не смогли заснуть после того, как полицейские ушли. Каждый раз, когда они начинали засыпать, им казалось, что из коридора доносится какой-то шум. Обе чувствовали себя что называется не в своей тарелке. И они совсем не выглядели свежими, когда поднялись на борт самолета, вылетавшего в Куско.

В кармашке переднего кресла Дайана нашла маленький ярлычок — попугай с желтой тесемочкой в клюве и надпись: «Вы хотите отдохнуть, чтобы вас никто не беспокоил? Тогда повесьте этот значок на спинку переднего сидения или на себя». Дайана прикрепила значок к своему свитеру и уснула. Через час она проснулась от тяжелого дыхания Кэрол.

— Что случилось?

— Лучше снова засни, — последовал ответ.

Дайана перегнулась через сидевшую у иллюминатора Кэрол: Анды находились, казалось, в нескольких метрах от ее лица.

— Мы падаем?

— Пилот уверяет, что просто садимся.

— Посреди горы? — Самолет стал снижаться, и Дайана, почувствовав, что желудок вдруг как будто подступил к горлу, откинулась в кресле.

— Я вижу его, вижу, — объявила Кэрол.

— Что видишь?

— Куско! Посмотри, главная площадь, а вот городской зал и церковь.

— А где аэропорт? — спросила Дайана.

— Я его не вижу.

— Именно этого я и боялась, — пробормотала Дайана и закрыла глаза.

Она обнаружила, что все еще жива, спустя несколько минут, когда Эл начал рассаживать туристов по двое в маленькие авто, которые доставляли их в отель «Савой».

И здесь, как везде в Перу, как из-под земли вырос местный замусоленный мальчишка. Дайана автоматически вложила пару сентаво в протянутую ладошку. Казалось, она навечно обречена подавать милостыню, потому что видела, как пропал понапрасну огромный обед этого Слоуна Хендрикса из морских гребешков и цыпленка.

Мальчишка удивил ее: получив два сентаво, он поднял руку с растопыренными пальцами — хочет еще пять. К счастью для него, она все еще чувствовала свою вину. Получив деньги, мальчик крикнул что-то своему товарищу, стоявшему по другую сторону летного поля, и указал на Дайану.

Она уже подумала, что становится источником легкой наживы чуть ли не для всего мира, как мальчишка всунул ей в руку книгу — «Фотопутеводитель по Куско и его окрестностям». Маленькие индейцы продолжали прыгать вокруг туристов, фотографируя их.

— Дайана, скорей сюда! — Кэрол уже сидела в такси. — О, ты купила одну из этих книжек. Дай-ка! «Куско, — начала читать Кэрол — был столицей мощнейшей из когда-либо существовавших южноамериканских империй. Сегодня это столица тринадцати провинций, составляющих департамент Куско — один из двадцати четырех перуанских департаментов».

Прежде чем они доехали до отеля, Дайана уже знала, что в городе примерно сорок тысяч жителей, что это был испанский город, построенный на месте поселения инков и что в прошлом наиболее значительным событием здесь являлась процессия сеньора де лос Темблорес, или Лорда Катастроф, во время католической страстной недели. Она наверняка услышала бы еще больше, но в это время такси остановилось. Индейский мальчик в цветном шерстяном пончо провел Дайану и Кэрол в холл, где уже собралась их группа. Эл, полный лысеющий человек, появился в холле и поднял руки, призывая к тишине:

— Позвольте напомнить вам, что вы находитесь на высоте примерно четырех тысяч метров над уровнем моря и потому постарайтесь не перенапрягаться. Например, сейчас я советую вам провести пару часов в постели, так как во второй половине дня нас ждут экскурсии. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из вас спустился вниз с сороче.

— Сороче? А что это? — раздались голоса.

— Высотная болезнь, — объяснил Эл. — А теперь, прежде чем я выдам ключи от номеров, будет подан чай — это любезность администрации отеля. Индейцы пьют его, чтобы предупредить сороче. Он называется «кока»…

Слегка зеленоватый чай показался Дайане слабым, но вкусным. Выпив свою чашку, она пошла в номер и легла в постель.

Проснулась Дайана с легкой головной болью и, так как это был один из симптомов сороче, решила пропустить запланированные на вечер развлечения и остаться в отеле. Кэрол, напротив, исправно разыгрывала роль неутомимой туристки. По ее словам, раньше она никогда не бывала в Куско. Так, возможно, и было — ведь в Куско отсутствовало представительство «Ай Берн». Но Дайана подозревала, что, хотя Кэрол и пережила визит капитана Сипаса лучше, чем она сама, все же в группе ей было уютнее, чем в компании соседки по номеру.

Группа должна была посетить языческую крепость, ритуальную инкскую купальню, амфитеатр «Кенко», а обед намечался в ресторане, стилизованном под подземный инкский жертвенник. Так что у туристов была масса возможностей почувствовать себя приносимыми в жертву, в чем и состоял развлекательный элемент программы.

Дайана лежала в постели, пока не смолкли скрип дверей, голоса и шаги, затем подождала пару минут, встала и приняла две таблетки аспирина.

После восхитительно приятной ванны она надела белое шерстяное платье и спустилась в холл. Наслаждаясь покоем, Дайана листала путеводитель по Куско. Путешествия все-таки — прекрасная вещь…

— Вы очень нарядны, моя дорогая, — знакомый, слишком знакомый мужской голос заставил ее подскочить от неожиданности. В широком кресле напротив сидел Слоун Хендрикс собственной персоной!

— На такой высоте не надо переутомляться, — продолжил он небрежно. — Большинство туристов легкомысленно бегают, как муравьи, а потом, во время поездки на Мачу Пикчу, падают, как мухи. Вы ведь запланировали для себя на завтра Мачу Пикчу, верно?

— Вы! — выдохнула Дайана.

— Прошу прощения за тот вечер. — Незнакомец сиял широкой улыбкой, слишком привлекательной, чтобы внушать доверие. — Я, разумеется, готов компенсировать ваши расходы. — Запустив руку в карман, он вытащил пачку денег и начал перебирать банкноты. — Скажите, когда мне остановиться.

— Я толком не помню… — начала Дайана, поднимаясь с кресла. Конечно, это была ложь: она помнила решительно все, включая и стоимость обеда.

— Я думаю, этого достаточно. — Он протянул ей несколько сложенных бумажек. — Но, если нет, скажете, хорошо?

Дайана молчала. Никакой охоты брать деньги у человека, которого разыскивает полиция, у нее не было. Ну и руки у него — крепкие, сильные. Такие не выпустят то, что в них попало, и, уж конечно, не может быть и речи о том, чтобы что-то выхватить из них силой.

— По крайней мере, вы должны позволить угостить вас сегодня ужином. — Он спрятал деньги.

— Вы думаете, что, заплатив за мой ужин, исправите положение? — Дайана снова так разозлилась, что сама удивлялась этому. «Что со мной? — подумала она. — Еще немного — и я закачу истерику».

— У вас есть более приятное предложение на сегодня, не так ли? — Он вопросительно поднял левую бровь.

Он еще делает гнусные намеки! Надо уйти — и все, хватит!

Хендрикс понял ее намерение и вскочил на ноги. Теперь, когда они стояли почти рядом, девушка вдруг увидела, что он еще выше, чем ей показалось вчера, и, пожалуй, значительно моложе — никак не старше тридцати… Обтягивающие джинсы, замшевая рубашка, расстегнутая у ворота, мускулистые ноги, руки и шея… С точки зрения людей, чьи представления о красоте ассоциировались с первобытной силой и здоровьем, он был очень привлекателен, именно таких изображают в рекламе сигарет.

Дайана предпочитала красоту в меньших дозах. У этого Слоуна Хендрикса всего было слишком много — челюсти слишком квадратные, морщинка на лбу слишком глубокая, ресницы слишком длинные, ямочки на щеках, когда он улыбался, слишком явные, а руки, определенно, слишком мускулистые.

— Кажется, вы меня неправильно поняли, — сказал он. — На самом деле мои намерения вполне приличны.

— А что вы здесь вообще делаете, мистер Хендрикс? — спросила Дайана и, сама испугавшись очевидного ответа, непроизвольно сжала пальцы в кулак, так что ногти вонзились в ладонь.

— Вы знаете мое имя?!

— Хендрикс. Слоун Хендрикс. Разыскивается Бог знает за что полицией Лимы и, вероятно, всеми полициями Южной Америки.

— Вот проклятье! — сказал он, и Дайана подумала, что притворное негодование он изобразил мастерски.

— О, бросьте изображать невинность, мистер Хендрикс. Меня полностью проинформировал капитан Сипас…

— Сипас! Вы видели Сипаса? Проклятье, мне очень жаль!

Вот артист — вызубрил свою роль наизусть. Судя по всему, грабит женщин-туристок. Ну что же, он очень ошибается, если думает, что нашел легкую добычу в лице Дайаны Грин!

— Ваше сочувствие весьма похвально. — Дайана изо всех сил старалась держаться спокойно. — Благодарю, но теперь, если позволите, я пойду в свой номер и буду терпеливо ждать следующего полицейского, который ворвется, чтобы выяснить, что вы говорили мне на этот раз.

Дайана хотела пройти, но Слоун внезапно взял ее за руку, и девушка почувствовала себя, как в тисках.

— Послушайте… — начал он.

— Не трогайте меня! — Дайана говорила почти шепотом, сама удивляясь тому, что не кричит, не зовет на помощь. Видимо, в ее тоне все-таки было что-то, что заставило Слоуна отпустить ее руку.

— Послушайте, мне действительно жаль. Не могли бы мы присесть на несколько минут и все толком обсудить?

— Мистер Хендрикс, почему бы вам не оставить меня в покое?

Интересно, как она объяснит эту сцену капитану Сипасу? Вряд ли он поверит в случайность на сей раз! Правда, капитан в Лиме, в нескольких сотнях километров отсюда.

— Хотя бы справедливости ради можно было выслушать мою точку зрения на эту историю, — настаивал Слоун.

Дайана с удивлением поймала себя на мысли, что совсем не думала о версии Слоуна и о том, что она вообще может существовать. Это было тем более странно, что она мечтала стать хорошим репортером, специализирующимся на журналистских расследованиях. С другой стороны, в Южную Америку она поехала отнюдь не для того, чтобы заниматься расследованием уголовных преступлений, — газета заказала ей безобидные путевые очерки. И, даже если бы она почуяла увлекательную историю с криминальным оттенком, ей было бы слишком трудно расследовать ее: она не говорит по-испански, у нее нет здесь контактов, необходимых для написания статьи, которая могла бы заинтриговать читателей. Именно заинтриговать. В Штатах вполне достаточно своей криминальной хроники, чтобы публиковать что-либо о банальных преступлениях в далеком Перу. К тому же капитан Сипас недвусмысленно предостерег ее от любознательности по отношению к персоне Хендрикса: не знаете — и не надо. То странное чувство, которое вызывал в ней этот человек, должно быть, объясняется именно тем, что полицейский прав.