После ужина дамы беседовали, слушая, как принцесса Элеонора играет на лютне, когда к ним пришел гость.

Это был Тим. Тот самый Тим, который приютил Робина, провел по болотам Ричарда и сопровождал его, пока он гнался за похитителями.

Тим поклонился, зардевшись при виде сразу трех хорошо одетых дам, не говоря уже о принцессе Элеоноре, с любопытством рассматривавшей его.

– Его милость сказал, что я могу передать вам это от сэра Ричарда, – робко проговорил он и протянул ей кожаную сумку.

Джоанна, не представляя, что может быть внутри, развязала сумку и вынула роскошную материю, подаренную ей еврейкой на свадебное платье.

– Как это оказалось у вас? – поразилась она.

Она помнила, как аккуратно спрятала материю в сундук в своей комнате и как жалела о ней, а потом перестала жалеть, страшась насильного венчания с Годфри.

– Когда сэр Ричард приказал мне побыстрее собраться, ну, чтобы ехать вдогонку, Года мне дала это. Милорд приказал мне сегодня отнести вам сумку, чтобы вы сшили себе платье для венчания сразу же после его победы в Смитфилде.

– Ой, Тим! Спасибо! – просияла Джоанна, а две другие дамы заохали и заахали над невиданной материей. Она поцеловала Тима в щеку, совсем смутив мальчика. – Передай милорду, что я с радостью исполню его желание!

С этой минуты Джоанна поверила, что еще не все кончено, к тому же ей теперь было чем заняться в ожидании, когда Ричард придет к ней с победой.

И дамы принялись обсуждать фасон будущего платья.


В это время Ричард тоже принимал гостей. Не скрывая отвращения, стражник объявил ему, что за дверью два еврея просят пустить их.

– Я с радостью вышвырну их вон, милорд, если вы мне позволите.

– Нет, пусти их, – ответил ему Ричард и строго добавил: – Смотри, будь повежливее.

Первым вошел Вениамин бен Иосиф, за ним еще один еврей примерно тех же лет, до того похожий на первого, что еще прежде, чем Вениамин представил его, Ричард понял, что это его младший брат Авраам бен Иосиф.

Ричард учтиво поздоровался, правда, не вставая с кровати по настоянию лекаря.

– Откуда вы узнали, что я здесь? И вообще что вы тут делаете? Мне казалось, почтенный лекарь, что ваш дом в Ньюмаркете.

– Ваша правда. Я навещал моего брата Авраама. Он живет в еврейском квартале. Вы и не знаете, весь Лондон только и говорит о вашем поединке через шесть дней. Там уже ставят скамьи.

Ричард удивился и немного огорчился, что о нем болтает всяк, кому не лень, однако сказал только:

– Хорошо, что ты навестил меня, лекарь.

Бен Иосиф махнул рукой.

– Да ведь вы спасли мне жизнь! А теперь еще не оправились от тяжелой раны и опять в бой, да какой! Вот я подумал, может быть, пригожусь вам как лекарь.

Ричард с готовностью поднял тунику и показал ему рану, хотя лекарь, присланный утром королем, уже осматривал ее, после чего почесал в бороде и объявил, что у Ричарда разлилась желчь. Он распорядился давать больному какую-то гадость и поставить пиявок, на что Ричард возразил, что и так потерял много крови. Лекарь остался им недоволен и ушел, ворча себе под нос и предрекая печальный конец, потому что составленный им гороскоп показывал неблагоприятное расположение звезд, когда Ричард родился.

– А не так уж вам плохо, как болтают, сказал Вениамин бен Иосиф. – Поначалу, видно, было худо. Вы говорите, что прискакали из Линкольншира?

Ричард кивнул.

– Очень надо было. Леди Джоанну похитил тот самый рыцарь, с которым я буду биться в Смитфилде, а я хотел ее освободить.

– Хммпф. Думаю, вам есть о чем порассказать, но это потом, когда я вас вылечу. Конечно, рана закрылась бы лучше, если бы вы недельку полежали в Линкольншире, но ничего не поделаешь. Полностью ее не залечить, ведь вы же будете биться верхом. Ладно, послушайте, что придумал мой брат Авраам, если не возражаете.

Ричард взглянул на богато одетого еврея. Авраам бен Иосиф еще раз почтительно поклонился.

– Дом Иосифа благодарен вам за бескорыстное спасение нашего брата, – сказал он. – Без вашей помощи Вениамин бен Иосиф мог не вернуться к жене и детям, и мы хотели бы отплатить вам добром за добро.

Ричард вопросительно поднял бровь.

– Я живу в Лондоне и даю деньги в долг. У меня много знакомых аристократов, купцов, даже церковников, хотя они, конечно, не любят выставлять напоказ знакомство со мной. Среди них есть люди влиятельные. Вот что я предлагаю. Мы подарим много денег королю Англии, если он немедленно освободит вас, объявит невиновным и отменит поединок... И, конечно, даст вам в жены Джоанну Хокингем.

Ричард с трудом сдержался. Ему не хотелось обижать Авраама, тем более его брата, потому что они искренне желали ему помочь, однако их предложение было для него неприемлемо.

На словах все можно сделать красивым, а на самом деле они его просто хотят купить у короля.

– Я очень благодарен вам, но, боюсь, король не примет ваш подарок и даже рассердится, если кто ему заикнется об этом. Придется мне драться с Годфри Лингфилдом, И пусть Господь спасет невиновного… меня, конечно, – ухмыльнулся он.

Авраам бен Иосиф выразительно пожал плечами.

– Видишь, брат, я говорил тебе, что он не согласится, – сказал Вениамин. – Придется мне постараться и поставить вас на ноги.

28

Всю ночь перед поединком Джоанна провела в королевской церкви Святого Иоанна Евангелиста. Первые несколько минут она разглядывала внутреннее убранство церкви, поражаясь ее красоте и величию, а потом углубилась в свои мысли, и четки легко заскользили у нее между пальцами.

Много раз повторив обычные молитвы, она потом просто повторяла:

Пожалуйста, Боже, защити Ричарда Кингслира, ведь он невиновен, Боже. Пусть восторжествует правый к вящей славе Твоей.

На рассвете, когда солнце своими лучами осветило великолепные оконные витражи, Джоанна вернулась в свою комнату. Там притихшая Габриэла помогла ей переодеться, потому что она должна была явиться на поединок в великолепном наряде из византийской парчи, подаренной ей Деборой, женой Вениамина.

Нижнее платье было сшито из ослепительно белой материи с узкими рукавами на пуговицах и надето поверх тончайшей рубашки, а на него через голову Джоанна надела верхнее платье без рукавов, которое, мягко прошуршав, упало подолом на каменный пол.

Приказав Джоанне сесть, Габриэла убрала каштановые волосы и покрыла их золотой вуалью, закрепив ее золотым обручем.

Принцесса Элеонора, помня о торжественном дне, бесшумно проскользнула в комнату, как раз когда Джоанна поднималась с кресла и кастилька опустила недлинный шлейф.

Луч солнца, ворвавшись в узкое окно, заиграл на золотых и серебряных нитях, вплетенных в ткань.

– Ой, миледи, вы похожи на даму из витража, – восторженно объявила принцесса Элеонора.

Джоанна еле заметно улыбнулась. После бессонной ночи ей все казалось призрачным. Неужели сегодня ей предстоит идти в Смитфилд, и прежде чем она покинет это место, где продают лошадей и проходят турниры, один из двух рыцарей будет объявлен виновным и убит. Кто?

– Может быть, мне лучше надеть что-нибудь попроще? – встревожилась Джоанна, заметив, что Габриэла, как всегда, в темном.

– Наверно, это нехорошо, что я так разодета... Еще подумают, будто я пустышка, готовая броситься на шею кому угодно.

– Перестаньте изводить себя, – прикрикнула на нее Габриэла. – Принцесса Элеонора еще подумает, что вы не верите в обещание Господа защитить невинного или в молитву! Вы знаете, кто победит, а когда он увидит вас в этом платье, то поймет, что вы верите в него и станете его женой, как только король даст согласие. И пусть все думают, что хотят! Они не знают, через что вы прошли, когда оказались в лапах Годфри Лингфилда!

Джоанна кивнула, убежденная горячностью Габриэлы. Она верит, что Ричард будет победителем, однако и не забывает, что победа Ричарда – это позор и смерть для Годфри Лингфилда... скорее всего на плахе, потому что, как ей казалось, Ричард хочет лишь доказать свою невиновность, а казнь предоставить королю. Часть ночи она провела, молясь за Годфри и прося Бога пожалеть и простить его. Наверняка оба рыцаря исповедовались ночью, и Джоанна с надеждой подумала, что злой рыцарь был откровенен со святым отцом.

* * *

Узкие улицы Лондона были заполнены людьми, держащими путь в Смитфилд. Открытое место возле монастыря Святого Варфоломея раз в неделю превращалось в ярмарку лошадей и всякого другого домашнего скота. Только вчера здесь покупали и продавали, а сегодня весь Лондон пришел смотреть на поединок, в котором барон Ричард Кингслир, обвиненный в убийстве барона Уиллоуби, должен был доказать свою невиновность или пасть от руки соперника.

Там, где толпился простой люд, вовсю кипели споры. Одни говорили, что он украл невесту, другие – что у него украли, третьи – что его поймали с ножом в руке над трупом жертвы, четвертые – что этого не может быть, потому что он крестоносец и совсем недавно вернулся из святых мест. Разве может такой человек убить? А за что его прозвали «Дьяволом Акры»? Одно дело – убивать сарацин, а другое – простых честных христиан. Или от одного до другого всего один шаг?

Женщины в домотканых платьях с интересом прислушивались к двум торговкам рыбой и юным мужу с женой, которые говорили, что вместе с ним и знатной дамой совершили паломничество. Их вера в невиновность барона неожиданно нашла поддержку.

Две разодетые шлюхи тоже явились в Смитфилд, прослышав о поединке, и от всего сердца желали леди Джоанне спасения от злого сэра Годфри.

Поглядев на красивого барона и наслушавшись о нем от знающих людей, большинство поверило в его невиновность. Дамы вздыхали: «Ах, какая романтическая история», и представляли, как бы бросили своих мужей, если бы такой рыцарь только поманил их пальцем. Но были и другие, которым не понравились Бесс с Розой и Джон с Мэри Бейкер с их сказками, особенно когда к ним присоединились шлюхи. Они предпочли златоголового сэра Годфри Лингфилда, похожего на ангела с неба. Какая же женщина откажется от такого жениха? Чем он не Адонис? Да леди Джоанна Хокингем мизинца его не стоит, а он все равно хочет на ней жениться, хоть она и сбежала с «Дьяволом Акры». Барон Кингслир просто-напросто околдовал ее.