Сэр Ричард уже сдался на их волю, решил про себя бен Иосиф, перехватывая его голодный взгляд, устремленный на Джоанну. Старый еврей давно пользовал людей и привык распознавать неизлечимые недуги, поэтому он сразу понял, что страсть рыцаря не из тех, которые быстро гаснут, стоит лишь насытить плоть. Он не был уверен, что сам Ричард Кингслир это понимает. Леди Джоанна, однако, все еще сопротивляется своему влечению, боясь последствий.

Бен Иосиф слышал от сестры Егелины, ехавшей с ним в экипаже, что юная дева обручена, а так как в ее порядочности сомневаться не приходилось, то ей, по-видимому, страшно нарушать свое слово, и мысленно еврей хвалил ее за это. Его народ тоже не любит, когда нарушают слово, но если понятно, что молодые люди будут несчастливы друг без друга... Все же он был слишком стар, чтобы не знать, как мало людей – и христиан, и не христиан – находят свое счастье. Господь Израиля, сделай так, чтобы эти двое обрели друг друга!

– Леди Джоанна, вы поссорились с сэром Ричардом? – неожиданно спросил бен Иосиф, прерывая Джоанну, рассказывавшую о своей жизни с королевской семьей в Виндзоре.

– Лорд Кингслир и я? Нет. А почему вы подумали? – с коротким смешком спросила Джоанна, тревожно, заглядывая во все понимающие глаза на морщинистом лице.

– Вы были неразлучны, а теперь делаете вид, что не замечаете его, – кивнул он в сторону барона.

– Сэр Ричард – мой друг и милостью Божьей паломник, как я, но он значит для меня не больше, чем, скажем, Адам Фифилд, – небрежно заявила Джоанна, вдруг вспомнив о юноше, который сидел рядом с монахами.

– Неужели, леди Джоанна? А мне показалось, что вы по-настоящему любите друг друга. Красивый лорд... Очаровательная леди... Да вы созданы друг для друга! – воскликнул бен Иосиф, лукаво блеснув глазами и наслаждаясь ярким румянцем, вспыхнувшим на щеках Джоанны.

– Я обручена, – твердо произнесла Джоанна. – Я дала слово другому.

Ха! Лекарь с радостью подумал, что Джоанна ничего не стала отрицать. «Если мне удастся убедить тебя признаться хотя бы самой себе, что ты любишь его, битва будет наполовину выиграна».

– Простите старого еврея, но есть слово закона и слово сердца, и это не всегда одно и то же. В удачных браках они совпадают, а иногда мужчина и женщина должны побороться, чтобы они сложились в одно. Для этого надо много мужества, леди Джоанна, потому что ничто не дается нам легко. Но вы, как я успел заметить, храбрая девица.

Он прикинулся, что не замечает страдания на ее лице, когда она обдумывала учтивый ответ. Он сделал свое дело. Замочил семена. Теперь пусть поработают леди Джоанна и лорд Кингслир, если хотят, чтобы их любовь взросла и дала урожай.


Паломники вышли на равнину, где обработанные клочки песчаной земли соседствовали с вересковыми зарослями и озерами, не имевшими четких берегов, ибо они зависели от дождей и снега. В далекие времена здесь шумели дубовые леса, а теперь в вереске прятались кролики. Икнилдская дорога увела их на восток от предательских болот, однако даже издалека можно было видеть, как поднимаются зеленые холмы их торфяников, и слышать крики выпи и других болотных птиц.

В одном месте они пересекли глубокую впадину, словно расщепившую дорогу и прилегающие к ней земли, насколько хватало глаз.

– Дьявольский овраг. Это так называется, – сказал брат Уиллибранд, и паломники принялись в ужасе креститься, хотя монах сообщил, что овраг – дело рук язычников, вырывших его для защиты.

Въехав в Ньюмаркет, бен Иосиф направил лошадей в сторону еврейской улицы, где жили все евреи города и не только потому, что сами этого хотели, а еще и из-за христиан, не желавших, чтобы они селились по соседству.


– После всего, что вы сделали, для меня, величайшее удовольствие предложить вам ужин и кров на ночь, – пригласил он паломников, пока они мялись в нерешительности в самом начале улицы, которая была отмечена шестиконечной звездой на ближайшем доме и надписью на незнакомом языке.

Паломники зароптали, со страхом глядя на символ чужой веры. Они уже поняли, что еврейский лекарь – хороший человек. Разве он не лечил их от всяких болячек во время пути? Разве маленький Уолтер не окреп от капель, хотя видно было, что чудо все равно требуется? И все-таки полностью отдать себя во власть людей, которые, как говорят, творят колдовство на крови христианских мальчиков, для них было непросто.

– Мы не хотим быть вам в тягость, – наконец не выдержал брат Томас. – Лучше нам переночевать у монахов-августинцев. Тут недалеко.

Паломники закивали и завздыхали с облегчением, услыхав учтивую отговорку монаха.

Старый еврей огорчился, хотя ничего другого не ждал, и беспомощно пожал плечами.

– Что же, прощайте и спасибо вам за вашу доброту, а я помолюсь, чтобы Господь оберег вас от опасности.

Неожиданно Джоанна услышала голос Ричарда Кингслира.

– Подожди, мудрый лекарь. Для меня большая честь воспользоваться твоим гостеприимством. Завтра на рассвете я буду ждать у монастыря.

– Я тоже, мистер бен Иосиф, – с удивлением услышала Джоанна свой голос, – если вы думаете, что мы не помешаем.

– Помешаете? – Вениамин бен Иосиф расплылся в блаженной улыбке, от которой на его лице появилось еще больше морщин. – Вся моя семья почтет за честь, а я с удовольствием покажу моей жене Деборе, сыну Аарону и дочери Мириам храбрых англичан, спасших мне жизнь.

Паломники молча смотрели, как удаляются вслед за евреем юный лорд и юная леди, молились за их безопасность и ругали их за глупость, ибо они сами не ведали, что творили, когда решили рискнуть своей жизнью и спасением своих душ, отдавшись в руки людей, молящихся дьяволу и колдующих на человеческой крови.

Дом Вениамина бен Иосифа стоял посередине извилистой узкой улочки и был победнее соседских, но такой же просторный и уютный внутри. Когда красный экипаж въехал во дворик, из двухэтажного здания выскочила тоненькая черноволосая девушка, а за ней такой же черноволосый юноша.

– Папа, папа! – не могла дождаться дочь, когда бен Иосиф, покряхтывая от боли, выйдет из экипажа. – Папа, тебя ранили! – еще громче закричала она, увидев позеленевшие синяки и поджившие царапины у него на лице.

– Мириам, сердечко мое, со мной все в порядке, а вот ты совсем забыла о приличиях. Со мной гости. Аарон...

Мальчик, увидав знатных англичан, в растерянности попятился.

– Язычники, папа? – испуганно пролепетал он, и Джоанна внезапно поняла, что значит быть отверженным меньшинством, поэтому она, не дожидаясь, ласково улыбнулась ему, хотя он все так же моргал глазами и шептал, что надо позвать мать.

Вскоре на пороге появилась невысокая женщина со счастливой улыбкой на лице, слегка поблекшей, когда она увидела следы избиения на лице мужа. Однако лекарь и ее уверил, что все обойдется, и улыбка опять засверкала, как прежде. Одета она была в переливчатое парчовое платье, а седеющие волосы покрывала вуаль.

– Дебора, ангел мой, как хорошо снова быть дома! Позволь представить тебе лорда Ричарда Кингслира и леди Джоанну Хокингем. Они спасли мне жизнь. Вместе с другими паломниками им завтра предстоит продолжить путь на север. Дебора, ты должна сказать им спасибо.

Жена лекаря не заставила себя ждать.

– Приветствую вас, милорд и миледи, сияла она улыбкой. – Сердечно благодарю вас и буду вечно за вас молиться.

– Жена, они сегодня ночуют у нас, – сказал бен Иосиф. – За то, что они сделали для меня, это самое малое, чем я могу отплатить им.

– Конечно, конечно, проходите в дом. Аарон, пригляди за лошадьми. Мириам, приготовь комнату для гостей.

– Ахем, – вмешался Вениамин, – да они не муж и жена, Дебора, только едут вместе. Милорд займет комнату Аарона, а Аарон может поспать в зале, если вас это устроит, милорд.

Ричард согласно кивнул, игриво взглядывая на Джоанну, которая вся зарделась от слов Деборы.

Внутри в доме бен Иосифа было уютно и гораздо чище, чем в обыкновенном доме, потому что на полах везде лежали настоящие ковры, а не плетенки из камыша, и собаки не разбрасывали всюду кости. Стены были свежепобелены, а в окнах красиво блестело в лучах заходящего солнца цветное стекло.

Дебора поставила на стол аппетитно приготовленного цыпленка с фруктами и овощами, совершенно не знакомыми Джоанне и тем не менее очень вкусными. После ужина Мириам убрала со стола, то и дело бросая любопытные взгляды на господ, приведенных отцом в дом.

Джоанна решила, что девочка красива, хотя и необычной для англичанок красотой. Дебора тоже еще была привлекательна, несмотря на годы, и с первого взгляда было ясно, что она обожает своего просвещенного супруга. Перехватив множество любовных взглядов, которыми старый лекарь одарил жену, пока она накрывала на стол, Джоанна поняла, что он тоже любит ее.

После ужина, пока Ричард ходил проверить, все ли в порядке с лошадьми, Дебора усадила Джоанну возле камина, и вскоре она уже рассказала ей не только о сражении с разбойниками, но и вообще о паломничестве.

– Вы очень храбрая девушка, – заметила Дебора. – Вот мне бы очень хотелось повидать Иерусалим, помолиться у Храмовой стены, но я боюсь ехать без Вениамина. Ах, забыла, с вами же сэр Ричард, – воскликнула она, не замечая изменившегося выражения на лице Джоанны. – Вы очень красивая пара. Он ваш жених, леди Джоанна?

Джоанна чуть не подавилась вином, которое потихоньку потягивала из оловянной чаши.

– Нет, – ответила она. – Он мне не жених.

Ей не хотелось говорить об этом. Бен Иосиф наверняка расскажет жене все, что знает, после их отъезда.

Взгляд еврейки не упустил ничего, и Джоанна опять вспомнила о Габриэле, однако Дебора была слишком хорошо воспитана, чтобы приставать с вопросами.

– Красивое платье, – перевела разговор на более безопасную тему Джоанна. Переливчатая ткань выгодно оттеняла смуглую красоту еврейки и черные сияющие глаза.