Холли Уорд - Израненные — 2

– Нет, все хорошо, все равно нам нужно пообедать. Поехали, если ты хочешь повидать Джона. Честно сказать, мне не терпится узнать, что ждет меня дома, и дополнительные часы в дороге могут помочь мне немного справиться с этим.

Питер прижимается своим лбом к моему.

– Я помогу пройти тебе через то, что ждет впереди.

Поместье захватывает дух. В разных его частях видно множество садов. Старый каменный особняк расположен в центре территории, и он такой же огромный, как городской квартал. Дом находится между деревьями, и мы должны преодолеть длинную извилистую дорогу, чтобы добраться до парадных дверей. Видимо, так задумано, чтобы дом не было заметно с дороги. Я бы проехала мимо, если бы Питер не говорил мне куда поворачивать. Хоть я и знакома с этой частью Лонг-Айленда, но понятия не имела, что здесь есть дом, подобный этому. Я думала, что большинство особняков расположено на южном берегу, и они более современные. Видимо, есть богатые люди, которые предпочитают другую сторону острова со скалами и холмами. Индейка замечает, что мы остановились и вытягивает шею, чтобы посмотреть в окно.

– Что мы собираемся с ней делать? – спрашиваю я, указывая на грифа на заднем сиденье, пока включаю двигатель.

Питер выглядит нервным, но быстро берет себя в руки и идет открывать мою дверь. Мы стоим в кругу деревьев, которые образуют некоторое подобие арки. Это место похоже на замок.

Ладно, должна признать это. Я понятия не имела, что такой была жизнь Питера. Он выглядит нормальным, а люди, которые живут здесь, не такие. Всё во внешнем виде дома говорит о ненормальности. Он заставляет меня думать, что его жители – королевская знать, а не сообразительные бизнесмены.

Я смотрю на Питера. Понятия не имею, как его семья заработала такие деньги и на чем. Просто есть люди, которые рождаются в богатстве. Это должно быть ситуация Питера, потому что никаких слухов по этому поводу я не слышала. Он унаследовал деньги, и он в моей паршивой маленькой машине с хищной птицей на заднем сиденье.

Я начинаю так сильно нервничать, что едва ли себя контролирую. Это эффект чихуахуа. Эти очень чувствительные собаки всегда дрожат. Питер протягивает руку и помогает мне выбраться из машины. Он оставляет дверь открытой, и индейка вылезает с заднего сиденья и убегает.

Питер усмехается птице.

– Наслаждайся одиночеством, – говорит он питомцу. Вдруг из ниоткуда появляется мужчина и проскальзывает в машину. А Питер оставил ключи в замке зажигания.

– Эй! Что ты... – мой голос высокий и наполнен паникой. Парень захлопывает дверь и начинает отгонять машину. Я пытаюсь отойти от Питера, но он тянет меня назад.

– Сидни, он здесь работает. Он отвезет твою машину в гараж. Успокойся, – на лице Питера эта понимающая улыбка, словно он осознает, что я все еще готова бежать вслед за своей машиной. Я киваю и потираю руки.

– Прости, я понятия не имела. Ни о чем из всего этого. Что твоя мама скажет о нас? Должны ли мы вообще здесь находиться?

Питер наклоняется и целует кончик моего носа.

– Она подумает, что ты удивительная, потому что это действительно так. А вот то, что ты подумаешь о них, беспокоит меня,– прежде чем Питер уточняет, что имеет в виду, его окликает мужской голос.

– Питер! Это ты? Черт побери! – в нашу сторону с лужайки движется парень. Он ускоряет шаг и начинает бежать. Когда он подбирается ближе, я внимательно осматриваю его. Темные волосы, ярко-голубые глаза и такое же телосложение как у Питера и Шона. В отличие от Шона и Питера, этот парень вовсю улыбается, не скрывая этого. Парень выглядит так, будто ему легко было бы бежать по пляжу, не потея. Каждый его сантиметр говорит о том, что он в тонусе, и бег для него не проблема. Я ожидала, что он остановится, когда до нас остается около фута, но он этого не сделал. Питер получил щелбан, и его притянули в мужские объятия. Последовали вопросы и похлопывания по спине.

– Где ты был? У тебя все хорошо? Что ты здесь делаешь? – парень отходит назад и смотрит на Питера. Радость освещает его лицо, и он не может прекратить улыбаться. На лице Питера полуухмылка, взволнованная и нервная.

– Черт, так здорово снова тебя увидеть!

– И мне тебя, Джонатан. Ты вырос. Только посмотри на себя.

Джонатан улыбается, показывая ямочки на щеках, как у Питера.

Его шелковистые каштановые волосы немного длиннее волос Питера и слегка завиваются у кончиков, придавая ему вид сексуальной супермодели, только что вставшей с кровати.

То, что ярче его неудивительных волос, точеных черт лица, или его сияющих голубых глаз – это улыбка.

Она более насмешливая, из-за чего мне хочется пообщаться с ним больше, чтобы понять, что вызвало эту сексуальную улыбку на его красивом лице.

Через некоторое время Джонатан смотрит на меня. Он убирает волосы с глаз и впервые смотрит на меня. Его взгляд перемещается между мной и Питером, и он быстро все сводит воедино.

– Где мои манеры? Джонатан Ферро, – он протягивает руку, и я делаю тоже самое, ожидая, что он пожмет ее, но Джонатан берет мою ладонь и целует тыльную сторону руки. Я затаиваю дыхание, и моё тело напрягается.

Пока я стою в шоке и думаю, какие странности у богатых, Питер смеется и отгоняет брата.

– Прекрати, Джон! Ты заставляешь ее нервничать.

Джон улыбается мне, глядя из-под темных ресниц, и слегка краснеет.

– Я просто дурачусь. Итак, Питер, кто эта прекрасная девушка? – он прячет ладони под мышками, складывая руки на груди. Я перевожу взгляд между этими двумя. Они так похожи, но глаза разные. Хотя они и одного цвета, в глазах Джона нет такой грусти, которую можно увидеть у Питера и Шона.

Питер притягивает меня к себе и обнимает, давая понять, что мы больше чем друзья.

–Это Сидни Коллели. Мы едем повидаться с ее семьей в Джерси.

Джон моргает, и улыбка покидает его лицо.

– Вы собираетесь пожениться или еще что-то? Мама не даст свое благословение после…

Питер прерывает младшего брата.

–Нет, мы не обручены и ничего такого, – Питер говорит с тоской, а не с ужасом, и это хороший знак. Он заработал несколько очков из-за того, что не психанул. – Честно сказать, мама Сидни умирает. Мы здесь должны встретиться с Шоном за ужином.

– Оу, прости, Сидни. Это было грубо,– Джонатан делает длинный медленный вдох и смотрит на Питера. – Ты хочешь обратно свой титул?

Питер смеется, словно это самое забавное, что он когда-либо слышал.

– Черт, нет. Он твой.

– Мама знает, что ты приедешь?

Питер качает головой.

– Нет, я не был уверен, что поеду этой дорогой, так что не говорил ничего.

Джон улыбается лучезарной улыбкой.

– Ну, ты выбрал не самый лучший день, чтобы пообедать. Папаша держит здесь трофей номер 47, и если Шон приедет – тут будет такой фейерверк, братишка. Это будет потрясающе. Пойдем.

Я смотрю на Питера, интересуясь, что Джон имел в виду, но парня уже и след простыл.

– Он бегает все время?

Питер кивает.

– Да. Это мой младший брат – идиот, как называет его мой отец.

– Мило, – на самом деле это вовсе не мило.

– Да, Джон заработал своего рода репутацию, эм, скажем так, импульсивного. Если он видит и хочет что-то, то получает это. Во всех поступках он действует не задумываясь или, по крайней мере, в тех поступках, что мы видим. Он все еще действует как ребенок, живя быстрой и сложной жизнью. Он хочет каждую красивую женщину, которая попадется на его пути. Если бы я не стоял здесь, он бы задавил тебя лестью. Он настолько хорош, поэтому и попадает постоянно в неприятности. Я надеялся, что Джон немного утихомирится. После моего отъезда он взял на себя некоторые обязательства. Но, похоже, нет. Шон хочет наполнить его существование смыслом. На этот раз Джон должен был сделать что-то совсем безумное.

Я все еще цепляюсь за факт, что братья Ферро поразительно похожи. Словно этих троих слепили из одной глины.

– Сколько лет Джону? Вы выглядите как тройняшки. Это странно.

Питер одаривает меня застенчивой улыбкой.

– Да, мы часто слышим это. Шон немного старше, на год, а Джон на четыре года младше.

Когда я уехал, он только начал колледж, поэтому следующей осенью он будет учиться на третьем курсе, при условии, что он вообще посещает занятия.

Я усмехаюсь и смотрю на него, пока мы идем к массивной входной двери. Питер переплетает свои пальцы с моими. Я продолжаю говорить, хоть нервы и стягивают живот.

– Бьюсь об заклад, ты не прогуливал уроки, не так ли?

– Я – паинька этой семьи. Шон – это паршивая овца – или он принес в жертву овцу, когда продал свою душу, а Джон – это Джон. Этим все сказано.

– Ты – брат с безупречным поведением? Господи, кто бы мог подумать?

Питер смеется и крепче сжимает мою руку.

–Всё познается в сравнении, детка. По сравнению с Шоном, я в здравом уме и цивилизованный. По сравнению с Джоном, я ответственный и рассудительный. По сравнению с тобой, ладно, ничто с тобой не сравнится, так что просто скажу, что мне повезло, и оставим это, – он наклоняется и целует меня в щеку.

Я сижу за длинным столом с белой скатертью. В его центре огромный букет розовых цветов всех оттенков, какие вы только можете себе представить.

Хрустальная ваза удерживает букет над столом так, что он не загораживал вид. По бокам розы украшены маленькими кристаллами, хотя, возможно, это бриллианты. Столовые приборы оттенка бледного золота. Я тыкаю ножом себе в палец, чтобы понять: какой вред он может нанести.