– Пока нет. Можешь не волноваться заранее, пап.

– Что ж, и на том спасибо, дорогой сынок.

– Да пожалуйста, всегда рад. А ужинать мы сегодня будем или одними разговорами обойдемся? Я сейчас умру от голода.

– Не умрешь. Ты руки помыл?

– Да помыл я руки, помыл. Вот же, нелегка судьба сына хирурга. Хорошо хоть, спиртом да сулемой не заставляют руки перед едой обрабатывать и резиновые перчатки надевать.

– А будешь ворчать, и заставлю. Ладно, садись.

Утолив голод, Юрка поднял от тарелки глаза, обвел их лица задумчивым взглядом. Потом спросил деловито:

– Вы не забыли, случаем, что у меня скоро день рождения?

– Нет, конечно, – удивленно пожала плечами Марсель. – А что, у тебя какие-то грандиозные планы созрели?

– Да нет никаких планов. Просто спросил. А можно, мам, я в твоей квартире друзей соберу? Чего-то неохота в клуб тащиться, камерности захотелось.

– Да ради бога, Юрка. Все равно квартира пустая стоит. Вот женишься на Ленке, я вам на свадьбу ее подарю.

Леня поперхнулся, сердито глянул сначала на Марсель, потом на Юрку. Марсель заботливо постучала кулачком ему по спине, проговорила насмешливо весело:

– Не скоро еще, Лень, не скоро. Он же сказал – можешь не волноваться заранее.

– Заранее – понятие неопределенное, – отмахнулся с улыбкой Леня. – Что это значит – заранее? За пять лет заранее? А может, за год? Или за месяц?

– Это уж как получится, пап. – ехидно усмехнулся Юрка и подмигнул Марсель. – Тем более с жильем вопрос так просто и внезапно решился. Может, мне и вправду на Ленке жениться, а? Так же внезапно?

– А по щам так же внезапно не хочешь, сынок?

– Не, по щам не хочу.

– Ша, мальчики, хватит ссориться! – подняла ладошку Марсель, весело плеснув из глаз нежной зеленью. – Сейчас обсуждаем не свадьбу, а Юркин день рождения. – И повернувшись к Юрке, уточнила на всякий случай: – Надеюсь, нас-то с отцом позовешь?

– Конечно. Куда ж я без вас? Обещаю, что скучно не будет!

– Понятно. А я тебе помогу стол накрыть, салатиков настрогать. А еще там убрать надо, пропылесосить, полы помыть.

– Вот пусть Ленка и пылесосит, и полы моет, а тебе незачем заранее беспокоиться, – насмешливо распорядился Леня, сделав акцент на слове «заранее».

– Да разберемся, пап… – не обращая внимания на отцовский акцент, вяло махнул рукой Юрка и выпрямил спину, прислушиваясь: – Кажется, у меня мобильник звонит, я его в кармане ветровки оставил.

– Так беги, чего сидишь? – усмехнулся Леня, показав глазами на дверь. – Это ж наверняка Ленка волнуется, что надолго тебя из поля зрения выпустила.

Когда Юрка ушел, Марсель спросила с тихим укором:

– Зачем ты так, Лень? При чем тут надолго. Из поля зрения…

– А что, неправда? Держит его, как бычка на веревочке. А он и ведется.

– Значит, ему эта веревочка нравится. И вообще, это не наше с тобой дело, он сам разберется, что и как.

– Ну да… Лишь бы не опоздал с разборками-то.

– Не опоздает. Я уверена. Юрка хоть и добрый парень, но с характером. Весь в тебя.

– Это что же. Это как надо понимать? Это ты нас вроде как похвалила?

– Ну да… Отчего мне вас не хвалить? Вы ж у меня любимые.

Леня потянулся было к ней с нежным объятием, но не успел – в кухню ворвался Юрка, проговорил торопливо:

– Мам, пап, все было вкусно, спасибо. Я убежал, приду поздно, не ждите и не волнуйтесь.

– Скажи хоть, куда намылились?

– Да нас с Ленкой Джаник в клубешник позвал, отец опять его пробашлял, и довольно щедро!

– Фу, Юрка. Что за выражения? Где ты их нахватался?

– Ладно, мам, потом воспитывать будешь, договорились?

– Юрк, ну нехорошо же – на чужие деньги! – вставил свое слово Леня. – Хочешь, я дам?

– Да не надо, пап. Джаник не чужой, Джаник мне друг.

– Ну пусть он лучше за свою девушку платит.

– А у него нет девушки.

– Почему?

– Вопрос, конечно, интересный, я и сам давно им задаюсь. И не нахожу ответа. Знаю одно – на данный момент ему никто не нравится.

– Да, странно.

– Очень странно, мам. А ты, пап, не делай таких подозрительно задумчивых глаз, потому что я точно знаю, что с ориентацией у Джаника все в порядке.

– Да я и не думал его ни в чем таком подозревать.

– Вот и не подозревай. Он мой друг, и я его в обиду не дам. А относительно девушек. Наверное, у него к ним слишком завышенные требования. Так бывает. И это пройдет с годами.

– Молодец, сынок. Все по полочкам разложил. Значит, в клуб втроем идете, как всегда?

– Да, втроем.

– И Ленка не возражает?

– А почему она должна возражать, пап? Если Джанику нравится с нами время проводить?

– А ему самому нравится быть третьим лишним?

– Да он не лишний! Друг не бывает лишним.

– Еще как бывает, сынок, – покачал головой Леня. – Иногда это бывает просто до конца неосознанным ощущением.

Марсель улыбнулась, произнесла осторожно:

– Да, но всякое ощущение зависит от конкретного обстоятельства.

– Ой, развели философию на пустом месте! Хватит морочить мне голову! – отмахнулся Юрка и одним глотком выпил остывший чай. – Давайте я со своим другом и со своими ощущениями сам разберусь, ладно? И вообще, некогда мне тут с вами… Я побежал, пока! А вы можете дальше сидеть и трындеть про ощущения.

– Юрка, что за выражения?.. – возмущенно протянула Марсель.

– А чего такого, мам? Лучше уж мирно трындеть, чем ссориться, правда? Не ссорьтесь больше. Все, я побежал! Закрой за мной дверь, пап.

– Да, идем. Заодно и покурить на улицу выйду.

Марсель со вздохом поднялась из-за стола, принялась собирать посуду, думая про себя: вот же какой нахал Юрка вырос. Как лихо распорядился их с Леней общением – сидите, мол, и трындите дальше про ощущения. А что про них трындеть, если они и впрямь странные? И Джаник тоже странный… Вырос красавцем, как и предполагалось, и девчонки за ним табунами бегают, но ни на одну не посмотрел. Приклеился к Юрке с Ленкой и ходит за ними хвостом. А впрочем, Юрка прав. Какое им до всего этого дело? И в самом деле, Юрка сам разберется. «И почему это обстоятельство меня так волнует?»

А ведь волнует. Если честно признаться самой себе – очень даже волнует. Можно сказать, до неприличия. Хотя сама она вроде и не имеет к этому «неприличию» никакого отношения. И надо выбросить это «неприличие» из головы, будь оно неладно.

Марсель собрала посуду в мойку и задумалась, будто не знала, что с ней дальше делать. Нет, что за ерунда лезет в голову, ей-богу? Может, немытая гора посуды напомнила ей тот инцидент? Или не инцидент вовсе, а так… Ерундовый случай, о котором лучше не вспоминать.

Да, это было два года назад, на Юркином дне рождения. Справляли круглую дату – пятнадцатилетие. Гостей набралось – полный дом. И конечно же, главные друзья – Ленка с Джаником. У Ленки с Юркой в отношениях тоже переход наметился в сторону определенных взрослых отношений, и было заметно, как лихо они продвигаются. И тревожно немного было. По-матерински тревожно. Да, Марсель очень старалась быть Юрке хорошей матерью, а не абы какой. И вот так же пришла на кухню с посудой, сложила ее в мойку и услышала за спиной голос Джаника:

– Можно я вам помогу, Марсель?

Обернулась – стоит в дверях кухни, смотрит своими фантастически прекрасными глазищами.

– Чем ты мне хочешь помочь, Джаник? Неужели посуду помыть?

– Могу и посуду. Что попросите, то я и сделаю. Только фартук мне дайте, чтобы рубашку не запачкать.

– Да ладно, Джаник, спасибо, ничего не нужно. Иди веселись. Там Юрка какой-то конкурс затеял.

– Нет, я лучше с вами. Не гоните меня, пожалуйста.

– Ну… Тогда достань из того вон шкафчика чайный сервиз, надо чашки протереть полотенцем. Сможешь?

– Конечно.

– Спасибо, Джаник. А пока ты мне помогаешь, мы посплетничать успеем. Скажи, а у Юрки с Леной… У них что сейчас в отношениях?

– Да все, как обычно. А почему вы спросили?

– Просто так. Спросила, и все.

– Да вы не беспокойтесь, Марсель. Лена очень серьезная девушка и к Юрке относится очень серьезно. Я думаю, из нее неплохая жена получится.

– Ну уж, сразу и жена.

– А почему нет? Если Юрка ее любит, она его любит.

– Да какая любовь, что ты, Джаник? В пятнадцать-то лет, господь с тобой! Осторожнее, коробку не урони.

Наверное, не надо было восклицать под руку – потому Джаник и дрогнул, и развернулся к ней слишком резко, и коробка с сервизом вывернулась и шмякнулась-таки на пол. Они молча застыли, стоя напротив друг друга. Потом Джаник наклонился, открыл крышку, поднял на Марсель виноватые глаза:

– Две чашки разбились, Марсель. Остальные целые.

– Ну ладно, что теперь поделаешь? – попыталась она прикрыть досаду беспечностью. – Доставай те, что уцелели, а коробку с осколками я потом выброшу.

– Марсель… Я вам новый сервиз куплю. Самый лучший.

– Да бог с ним, с сервизом! Прекрати! Разбился и разбился, на счастье, значит. Ну-ка, дай я сама посмотрю, что там…

Она присела на корточки, потянулась рукой, чтобы достать чашку… И сама не поняла, что в следующий момент произошло. Джаник вдруг схватил ее ладонь и приник к ней губами, а Марсель почувствовала, какие они горячие, как сильно дрожат. Попыталась выдернуть руку, но не сумела – так он ее крепко держал. Почти мертвой хваткой.

– Джаник, прекрати… Что ты делаешь? – спросила хриплым от испуга шепотком.

Он будто не слышал. И на нее вдруг паралич напал. Наверное, это испуг такой сильный был. Неловкость. Стыд. А еще казалось, что через ладонь проникает в нее что-то незнакомо опасное, горячее и… И недостойное. И надо этому положить конец, и немедленно.

– Джаник, отпусти мою руку, слышишь?

Она очень старалась говорить строгим, почти ледяным голосом. Но тон все равно получился испуганный, даже истерический какой-то. Марсель растерялась, запаниковала. А кто тут не растеряется – в подобной ситуации? А если, не дай бог, еще и принесет в кухню кого-нибудь из гостей?