Вера Колочкова - Изнанка счастья

– Нет, а мне все-таки интересно. Я не понимаю – как это так, не любить себя на фоне красивых видов? Чем они виноваты?

– Да не в том дело, – махнула ладонью Марсель, досадуя, что завела этот дурацкий разговор.

– А в чем тогда? Объясни? – не унималась Света.

– Да нечего мне объяснять, Свет… Просто я люблю само пространство как живую картинку, а не как объект для фотографирования, понимаешь? Я его впитываю в себя, запоминаю, оно во мне… В моей душе, в моей памяти… И неважно, есть я там на его фоне или нет. Ну, я не знаю, как объяснить.

– А я тебя понимаю, Марсель, – тихо сказал Олег, глядя на закатное солнце. – Знаешь, я всегда удивлялся, когда бывал где-нибудь в красивом месте, как ведет себя стадо буйных туристов с фотоаппаратами. Как будто им это место не важно, а важна надпись на месте – «здесь был Вася». Главное, свое глупое «эго» запечатлеть.

– Значит, ты хочешь сказать, что я глупая, да? – тихо, но грозно спросила Света.

– Да ничего я такого не хочу сказать.

– Нет, ты сказал. Ты дал понять, что я глупая, – упорно настаивала на своем Света, и все за столом притихли от неловкости, глядя в свои тарелки.

– Ладно, хватит, – миролюбиво обнял Олег Свету за плечи. – Пойдем, буду тебя фотографировать. Где, говоришь, фотоаппарат? В сумке?

– Не пойду.

– Почему? Ты же хотела.

– Хорошо, я пойду. Ладно. Но при одном условии. Пусть Марсель тоже с нами идет. И тоже пусть фотографируется. Иначе получается, что я выгляжу какой-то глупой на ее фоне.

За столом снова повисла напряженная тишина, на сей раз удивленная. Ира испуганно пробежала взглядом по лицам, хотела что-то сказать, но Марсель ее опередила, вставая с места:

– Хорошо, Света, пойдем. Пойдем же, ну…

Они пошли к обрыву, с которого хорошо было видно падающее за горизонт солнце. Пока Света позировала, Марсель тихо сказала Олегу:

– Ты извини, что так вышло. И чего меня понесло с философией? Чуть с невестой тебя не поссорила.

– Да о чем ты?.. Перестань. – так же тихо ответил Олег, задумчиво глядя на Свету, пока та выбирала подходящую позу на фоне красивого пейзажа. – Это я, дурак, во всем виноват. Да, сам виноват.

– Давай! Я готова! – крикнула Света и растянула губы в сияющей счастьем улыбке. И уже через улыбку простонала натужно, как незадачливый чревовещатель: – Ну же, давай… Иначе я шею сверну…

Олег сделал пару снимков, и Света перебежала на другое место, наклонила красиво голову, скомандовала из-под упавших на лицо волос:

– Я сейчас лицо резко вверх подниму, а ты лови кадр, чтобы волосы разлетелись, понял? Чтобы на фоне солнца!

– Да, понял! – с радостной и в то же время чуть насмешливой готовностью ответил Олег. И тихо повторил в сторону Марсель: – Да, я сам виноват. Только сам.

– Ну не такой уж тяжелый инцидент произошел, чтобы посыпать себе голову пеплом, Олег, – ответила она ему весело. – Видишь, все обошлось, твоя невеста довольна.

– Да я ж не о том. Не об инциденте. И не о невесте.

– А о чем?

– А ты сама не понимаешь?

– Нет.

– Тебе словами Пьера Безухова сказать? Как там он лепетал-то, дай бог памяти?.. Да ежели б я бы не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен… Вернее, если бы ты была свободна, Марсель…

Она в ужасе отступила от него, замахав руками:

– Да ты что такое говоришь, Олег… Прекрати. Прекрати немедленно. Да как ты можешь!

– Успокойся, уже прекратил, – улыбнулся Олег и перевел взгляд на быстро приближающуюся Свету. – А что мне еще остается, как думаешь? Только и остается – немедленно прекратить.

Света подлетела к нему, выхватила из рук фотоаппарат, проговорила возбужденно:

– Дай я гляну, как получилось. Ой, вот этот ракурс неудачный, у меня тут как будто второй подбородок. А на этом я вообще ужасно толстая. Давай еще раз, Олег. Я протяну руки в сторону солнца и немного прогнусь, а ты лови самый классный момент. Только не опоздай вовремя щелкнуть, ладно?

– Ладно. Ловлю. Щелкну. Не опоздаю.

– А потом ты, Марсель… – убегая, повернулась к ней Света. – Тебе понравится, вот увидишь. Даже сама этим делом заразишься, гарантирую. Сейчас все сплошь и рядом друг друга фотают. Прямо инфекция какая-то заразная пошла! Не отставать же от других, правда?

Потом они возвращались домой. Марсель шла впереди, Света с Олегом чуть поодаль. Когда их стало видно с веранды, Леня замолчал на полуслове, любуясь тонкой фигуркой жены, распрямил плечи, вздохнул счастливо. Иван хитро взглянул на жену, проговорил тихо, показывая глазами на Леню:

– Смотри, Ирка, что свежая кровь с мужиками делает, плечи сами собой распрямляются. Вот что значит молодая жена. И душа, и тело, и глаз радуется, да, Ленька?

– А я что, старая, по-твоему? – так же тихо спросила Ира. – На меня глаз уже не радуется? Может, тоже молодую себе найдешь?

– Так Ленька же не искал. – виновато проговорил Иван. – Само получилось. И вообще, это палка о двух концах, знаешь ли. Молодая жена, как ружье на стене, все время ждешь, что оно выстрелит. И дождешься-таки, в самом деле когда-нибудь выстрелит.

– Ну почему, почему?! Я не понимаю, Леня, почему ты не хочешь, чтобы я проходила интернатуру в твоей больнице?

Марсель ойкнула и отбросила нож, которым резала хлеб, сердито повернулась к сидящему за кухонным столом Лене:

– Вот, палец из-за тебя порезала. Видишь?

– Вижу. А ты возьми себя в руки и не психуй зря, тогда и пальцы кромсать не будешь. Сильно порезала-то?

– Нет, не сильно. Ну почему, Лень? Почему?

– Потому. Потому что я не хочу, и все. Потому что знаю, что работа в онкологическом диспансере – это не для слабонервных.

– А я, по-твоему, слабонервная, да?

– Нет, ну не то чтобы… Я не это хотел сказать. Просто зачем идти туда, где трудно? Почему нельзя пройти интернатуру в другой больнице? Тем более ты по специализации – терапевт.

– Но терапевтов тоже берут в ваш диспансер на интернатуру. Тем более меня уже взяли.

– Как это – взяли?

– Вот так. Меня взяли и еще троих из нашей группы. И на собеседовании у главврача мы уже были.

– Хм… А чего ты тогда вздумала советоваться со мной, если все уже решено? Если ты такая самостоятельная и целеустремленная? Даже не посоветовалась, уже все решила. Зачем тогда весь этот спор да сыр-бор затеяла?

– Я не затеяла, Лень. Я думала, ты обрадуешься.

– Да чему я должен обрадоваться? Тому, что рыдать будешь, как только с головой окунешься в наши жестокие будни?

– Я не буду рыдать. Я уже не маленькая испуганная девочка, какой была семь лет назад. Я давно повзрослела, Лень. Мне уже двадцать пять, а не восемнадцать.

– О да! Это ужасно, ужасно много – двадцать пять. Конечно, повзрослела, только ума не успела набраться! Нет, чтобы какую-нибудь приличную специализацию выбрать. Диетолог, например, или гомеопат. А еще лучше – косметолог.

– Ну не ворчи, пожалуйста. Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне, но не надо уж так. Я действительно повзрослела, Лень. И я хочу стать настоящим врачом.

– А диетолог что, не настоящий врач?

– Ну, не придирайся к словам. Лучше заклей мне пластырем палец, мне котлеты перевернуть надо, иначе сгорят.

– Ладно, давай, горе ты мое луковое. Смотри, все-таки глубоко ножом-то хватанула. Сиди уж, котлеты я сам переверну.

В прихожей хлопнула дверь, и веселый Юркин голос тут же ворвался на кухню:

– Мам, ты дома? Это у нас так вкусно пахнет, да? Я еще на лестничной клетке унюхал.

– Да, я дома, Юрка. И папа дома. Мой руки, сейчас ужинать будем.

Юрка заглянул на кухню, улыбнулся:

– О, и впрямь оба дома, какой редкий случай. А чего фейсы такие взбудораженные? Ссорились, что ли?

– Нет, мы не ссорились. Просто папа не хочет, чтобы я в его больнице интернатуру проходила. Переживает, что мне трудно будет.

– Ну, что я тебе на это могу сказать, мам… – притворно закатил глаза Юрка, не обращая внимания на сердитое лицо Лени. – Я тебе могу сказать, как в том старом анекдоте, что в нашей деревне был абсолютно аналогичный случай. Папа тоже долго сопротивлялся моему стремлению поступать в медицинский… А в итоге – что? Как ты думаешь, а?

– Что? – одновременно подались к нему Леня и Марсель, ожидая ответа.

– А то, дорогие родители, что я документы в приемную комиссию давно отнес, почти сразу после выпускного.

– Юрка… Но мы ж договорились, что не будем торопиться. Ты ж обещал подумать относительно биофака в университет… – тихо проговорил Леня, растерянно глянув на Марсель.

– Поздно, папа, поздно. Я не стал думать, я сам все решил. Кстати, я заходил сегодня в медицинский, потолкался там, послушал кое-кого… В общем, по баллам я вроде бы прохожу. И даже не вроде бы, а точно прохожу.

– Ну… И чего нам тогда голову морочишь? – пожав плечами, проговорил Леня.

– Я морочу, пап? По-моему, это ты мне своими страхами весь год голову морочил. Ах, трудная профессия, ох, давай что-нибудь поспокойнее.

– И в нашей деревне был аналогичный случай, Юрка, – тихо всхлипнула хохотком Марсель, показав из-за спины Лени большой палец.

– Ой, да ну вас, ей-богу! – сердито взгромоздил крышку на сковороду Леня. – Беспокоишься о них, заботишься… Хочешь как лучше.

– Да ладно тебе, пап! Наоборот, все классно получается. Семья медиков у нас будет, чем плохо? Может, и династия даже. Я вот, например, своего сына ни за что не стану отговаривать.

– Кого ты не будешь отговаривать, я не понял? – переспросил с тихой настороженностью Леня.

– Да не бойся ты, господи! Это ж я в перспективу смотрю!

– Да знаю я твою перспективу. И даже имя ее знаю, Лена Григорьева ее зовут. Кстати, куда она поступает? Надеюсь, не в медицинский?

– Нет. Она в финансовый институт документы подала, на отделение управленческого учета и менеджмента.

– Вот молодец. Умная какая девочка. Значит, продолжателей династии вы пока не планируете?