Действительно ли дядя подарил эту статуэтку Джесси? Хотела бы я это знать. Ведь Джесси легко могла сама взять ценные вещи и спрятать их вне Эверсли.

Конечно, эти вещи ей могли быть подарены дядей Карлом, и их, возможно, могли не отдать Джесси после смерти дяди. Что тогда? Я думаю, что Розену, Стиду и Розену были даны четкие указания на этот счет. Появятся ли они в Эверсли после смерти дяди Карла, чтобы оценить его состояние? Узнают ли они о пропаже, ведь дядя имел полное право дарить свои вещи? Джесси будет трудно доказать, что эти вещи — подарок дяди Карла, поэтому она старается вынести их из дома, пока есть такая возможность.

Ситуация была необычной. Мне нужно было что-то предпринять, но я не знала, что. Поэтому я решила посетить контору Розена, Стида и Розена, чтобы посоветоваться с ними.

Тут же я вспомнила Форстеров. Но я сочла, что вряд ли будет удобно обсуждать личные проблемы с людьми, которых я плохо знала.

Моя матушка всегда советовала: «Не торопись, обдумай все хорошенько. Утро вечера мудренее».

Мне всегда плохо спалось в этом доме. Вот и сейчас я не могла уснуть, меня мучили тревожные мысли.

Я проснулась от шума, который доносился с лужайки перед домом, и села в кровати. Было два часа ночи.

Я встала с кровати, подошла к окну и успела увидеть, как кто-то вошел в дом.

Кто бы это мог быть в такое время? Я подумала, что это может быть Эймос Керью, так как старый Джефро говорил, что Эймос иногда по ночам приходит к Джесси. Но это мог быть и Дикон, который допоздна задержался у Эвелины. Я ясно представила себе, как он занимается любовью с Эвелиной, а за стенкой спит ничего не подозревающий Эндрю. Это было приключение в духе Бокаччио, которое, я уверена, позабавило Дикона.

Слишком многое нуждалось в объяснении. Если это возвращается Дикон, то он должен пройти мимо моей двери, чтобы попасть в свою комнату.

Я ждала. Тишина. Вдруг я услышала, как кто-то открыл и тихо затворил дверь.

Похоже, что это не Дикон.

Я заперла дверь и вернулась в постель, уверенная, что это Эймос Керью.


На следующее утро, когда я спустилась вниз, одетая для утренней прогулки, Джесси уже ждала меня в холле.

— Доброе утро, — сказала она. — На прогулку?

— Да, — сказала я, а потом, чуть колеблясь, добавила:

— Не знаю, какая от меня здесь польза. Я уверена, лорд Эверсли не знает, что я здесь.

— Он прекрасно все это знает. Просто у него нет сил это сказать. Но я понимаю, что вы имеете в виду.

— Все без изменений, — сказала я. — И это продолжается уже несколько недель. Джесси кивнула.

— Я думала, — сказала я, — что можно чем-нибудь помочь.

— Мы делаем все, что можем.

— Да, я знаю, но в последнее время в медицине столько открытий, которые творят чудеса.

— Потому-то я так рада, что доктор Кэйбл живет в Эверсли.

— Я думала об этом. Ведь они старые друзья, и дядюшке приятно, что в такой момент доктор рядом. Но после того как он отошел от дел, медицина могла продвинуться вперед. Я не знаю, использует ли доктор новые открытия.

Джесси молча отвернулась от меня. Когда она заговорила, мне показалось, что ее голос слегка дрожит:

— Вы не можете себе представить, как я переживаю, — сказала она, — ведь ваш дядя так много значит для меня. Я знаю, вы думаете, что я держусь за него только ради его денег. Конечно, отчасти это так, но я люблю его… и не представляю, что будет, когда он умрет. Я знаю, вы думаете: «Конечно, Джесси Стирлинг, без него ты окажешься на улице!» Хотя это не совсем так. Я позаботилась о будущем.

«О да, — подумала я, — бронзовая статуэтка припрятана на черный день!»

— Я беспокоюсь за него. Я предлагала ему найти другого доктора, но он говорит, что старый Кэйбл лучше всех, кого он когда-нибудь знал. Он никогда не доверится этим современным шарлатанам. Он так и сказал… шарлатаны.

— Когда он это сказал? — быстро спросила я.

— О, это было до удара. Когда он почувствовал себя хуже, я сказала, что мы должны позвать другого доктора. Но он и слышать об этом не хотел.

— Понятно, — сказала я, — Но теперь он вряд ли поймет, не правда ли? Он даже меня не узнает. Если бы мы позвали доктора Форстера…

— Доктора Форстера! Вы хотите сказать, здешнего доктора?

— Да. Я встречала его в Эндерби. Он очень милый человек, и я не вижу причин, почему бы нам не воспользоваться его услугами.

— Я думаю, что доктор Кэйбл уедет, если мы это сделаем. Доктора любят, когда им доверяют.

— Но ведь это в интересах пациента.

— Ну… я не знаю. Хотя не делайте пока ничего. Может быть, мне удастся уговорить доктора Кэйбла и лорда Эверсли.

— Вы хотите сказать, что вы спросите лорда Эверсли? Он не поймет.

— Я надеюсь, что поймет. Вы ведь так же хотите этого, как и я. Вы мечтаете, чтобы дядя поправился. Доктор Кэйбл считает чудом, что лорд Эверсли до сих пор жив.

— Я хотела бы видеть дядю почаще, — сказала я. — Эти короткие вечерние визиты, когда он уже утомлен…

— Это его желание — видеть людей после наступления сумерек. Он тщеславный человек и очень гордился своей внешностью, но сейчас он так изменился. Он никогда не снимает этот ночной колпак и носит его так, чтобы скрыть свое лицо. Я даже убрала зеркало.

— Все равно, я хотела бы увидеть его при свете дня.

— Вы его почти не узнаете. Это жалкое зрелище.

— Мне кажется, что у доктора Форстера хорошая репутация, — сказала я.

— Вас это тревожит, как и меня. Я понимаю и молю Бога, чтобы ваш дядя поправился.

Джесси перекрестилась и подняла глаза к небу. Мне никогда не приходило в голову, что Джесси религиозна, я всегда считала, что золотой крест, который она носит на шее, больше украшение, чем символ.

Я сказала:

— Пойду на прогулку.

— Вы много гуляете, — сказала Джесси.

— Да, я люблю свежий воздух. Он помогает думать.

Она кивнула, и я направилась к двери. Я обернулась: Джесси смотрела на меня, вертя в руках крест.

Я быстро зашагала прочь от дома. Я долго гуляла, вспоминая, как мы с Жераром ездили в город оформлять завещание дяди Карла. Сегодня я решила не ходить к адвокатам. Более того, я сомневалась в правильности своего решения. Я подумала, что мистер Розен, возможно, сможет воздействовать на Джесси и доктора Кэйбла, но я боялась, что это повредит дяде Карлу.

Мне необходимо было с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем? Форстеров я не достаточно хорошо знала, а Дикону не доверяла.

Кажется, мне оставалось только ждать. Я старалась рассмотреть вопрос с нескольких сторон, но всегда при этом колебалась, потому что никогда не знаешь точно, как действовать, чтобы получить наилучший результат. Когда у людей есть определенная цель, они не колеблются. Они уверены, что правы, даже если на самом деле ошибаются. Но я никогда не могла быть абсолютно уверенной.

Джесси представлялась мне совершенно бессовестной особой: она была одновременно любовницей дяди Карла и его управляющего. Но, с другой стороны, она обеспечила дяде такой комфорт, какого он желал. Все трое были счастливы. Если бы она поступила честно и оставила дядю Карла, он бы очень страдал. Такая же ситуация сложилась и с Эвелиной. Нет сомнения, что Эндрю Мэйфер счастлив с ней, но он еще не знает, что у Эвелины есть роман на стороне…

Так и не приняв никакого решения, я вернулась в поместье. За обедом доктор Кэйбл был как никогда любезен по отношению ко мне, из чего я заключила, что Джесси ничего не сказала ему о моем предложении вызвать другого врача. Дикон был оживлен и сказал, что после обеда собирается посетить Грассленд.

— Эндрю нравится, когда я восхищаюсь его сокровищами, — сказал Дикон, иронически взглянув на меня.

После обеда я отправилась по направлению к Эндерби в надежде встретить кого-нибудь из Форстеров. Но мне не повезло. Я некоторое время простояла у ограды, уставясь в землю, и пыталась найти какое-нибудь решение.

После ужина меня снова пригласили к дяде Карлу.

— Ему сегодня немного лучше, — сказал доктор Кэйбл, когда мы поднимались в дядюшкину комнату. — Я думаю, ваш приезд благотворно подействовал на него. Полагаю, что вы можете побыть с ним немного подольше. Посмотрим, что из этого выйдет, хорошо?

Дядя Карл лежал в кровати, его руки были вытянуты поверх одеяла, и, когда я села рядом, пальцы на его руках слегка зашевелились. Мне показалось, он хочет, чтобы я взяла его за руку, и я нежно сжала его ладонь.

— Дядя Карл, — сказала я, — это я, Сепфора. Его глаза были полузакрыты. Я заметила, что его рот перекошен на одну сторону, нос казался острее, а темные живые глаза закрывали припухшие веки.

Это делало его непохожим на того человека, которого я знала раньше.

— Сепфора… — прошептал он.

— Дорогой дядя Карл! Когда я узнала, что вы больны, я тут же приехала. Теперь вам лучше и вы можете видеться со мной.

Он сжал мою руку и кивнул.

— Хорошо… — сказал он, — добрые люди…

— Да, — сказала я. — За тобой хорошо ухаживают.

— Хороший доктор… друг… Руки дядюшки дрожали.

— Не уходи… Дорогой Ральф… не нужно… — Он попытался поднять голову с подушки.

Похоже, дядюшке кто-то намекнул о моем предложении вызвать другого врача, и я поспешно сказала:

— Нет, нет! Все, кого вы хотите видеть, будут здесь. Все в порядке.

Мне очень хотелось успокоить дядю.

— Отдыхайте, — сказала я.

Передо мной появился доктор Кэйбл.

— Все в порядке, дружище, — сказал он. — Твой старый друг здесь. Ральф все время с тобой. Я не собираюсь покидать тебя. Все хорошо. Держись! Ты ведь мне доверяешь, правда?

Доктор кивнул мне. И я встала.

— Возьмите его за руку, — прошептал доктор. Я взяла руку дяди Карла и поцеловала ее.

— Спокойно ночи, дядя Карл, — сказала я. — Мы завтра увидимся.

Дядюшка снова лежал с закрытыми глазами. Я пошла в свою комнату, но, поднявшись на свой этаж, я услышала, как доктор и Джесси вышли из комнаты. Я услышала, как доктор раздраженно говорит: