Чёрные боксеры подчёркивали его загорелое, стройное тело – рельефные, но не перекачанные мышцы груди и живота, широкие, сильные плечи и красивые, крепкие ноги – так сексуально, что девчонки разом затихли и лишь слегка перехрюкивались глупыми смешками. Вот Анжелка, счастливица… Он ведь сейчас снова сядет рядом с ней!

– Да не бойся, не обижу! – мурлыкнула та и потянула его за руку. – Давай так – если ты проиграешь, то просто исполняешь моё желание, а если я, то…

– Ага! – Димка вернулся на место, и, случайно поймав мой взгляд, неожиданно подмигнул. – Знаю я твои желания. Но мне нельзя, у меня во, видишь? – он пошевелил безымянным пальцем правой руки, на котором тускло отсвечивало кольцо, – всё на мази́, не могу я на тебе жениться!

– Дурак! – деланно обиделась Анжелка и шлёпнула его по плечу. – Больно надо, пфф! – Но тут же прильнула к нему, запустила пальцы в волосы на затылке. – Ну дава-а-ай! Я, правда, ничего такого загадывать не буду!

– Такого – это какого?

– Такого!

Она откровенно заигрывала, вешалась, и Димка подался вперёд, выскальзывая из её назойливых рук:

– Дон Педро, верни-ка мне штаны, пока ещё есть шанс уйти невинным…

– Если я проиграю, то сниму майку! – выкрикнула Анжелка, и все замолчали, обратив взгляды на её топик надетый на голое тело, а вернее – на высокую грудь размера эдак третьего. – Честно! А ты просто желание моё исполнишь, ерундовое, клянусь!

– Эмм… Заманчиво, конечно, но… Надо подумать!

Окружающие не выдержали:

«Да что тут думать, Димон!»; «Энжи, а можно я за Димку сыграю? Я даже штаны сниму!»; «Кончай томить, соглашайся, Димон!»… – кричали парни.

«Всё хватит, ребят, ну уже ду́рка пошла!»; «Анжел, перестань!»… – кричали девчата.

Я наклонилась к Машке:

– Пойдём, наверное. Что-то мне надоело всё это.

– Не, ты что! Самое интересное начинается! – горячо прошептала та в ответ и, поёрзав на месте, сложила руки рупором: – Анжелка, давай! Покажи ему! Йу-ху!

– Итак, время на раздумье истекло! – крикнул кто-то из компании. – И ваш отве-е-ет…

– Стриптиза больше не будет! – твёрдо ответил Димка и протянул руки к Петьке: – Давай, дон Педро, спасай.

– Не-а, – мотнул тот головой и сгрёб одежду в охапку. – Ты весь коллектив обламываешь, братан. Да давай, чего уж там, сыграй! Ну! Я папке не скажу!

С одной стороны мне отчаянно захотелось дать ему подзатыльник, с другой – занятый сохранностью одежды, он наконец-то оставил в покое мою талию, так что…

Димка пожал плечами:

– Господи, ты видел, я сделал всё что мог! – и, глянув на небо, словно там из-за облака действительно выглядывал Бог, подытожил: – Она сама! Я ни при чём.

Я страстно желала, чтобы Димка проиграл. Чтобы Анжелка загадала ему какое-нибудь тупое желание, типа сгонять за пивом, или проорать петухом. Чтобы этот идиот Петя вернул ему, наконец, шмотки, и Димке хватило ума не связываться больше с Энжи. А ещё желательно, чтобы он сел в другое место. В идеале, радом со мной, конечно, но об этом я даже мечтать боялась.

Димка играл сухо, раздражённо. Ни единой шуточки, ни единого смешного жеста. Было видно, что всё это ему не нравится, и я понимала, что доиграв, он, скорее всего, сразу уедет. Анжелка наоборот, играла медленно и каждый раз, прежде чем сделать ход, строила загадочную мину.

В принципе, можно было идти домой. Смотреть, как Анжелка показывает Димке сиськи я не хотела, а о желании, которое она загадает в случае победы, завтра и так будет перетирать вся тусовка. Я наклонилась к Машке:

– Ты идёшь?

Она только отмахнулась:

– Да погоди!

– Тогда пусти…

– Ты куда, солнце моё?

Наглая ручища снова вцепилась в мою талию и на этот раз, в ней чувствовалось нетерпеливое напряжение, словно происходящее не на шутку возбудило Петьку. Если Анжелка ещё и майку снимет, у него может совсем замкнуть, и шутливые приставания превратятся в настоящие домогательства. При мысли об этом мне стало так противно, что я не выдержала:

– Да отстань ты от меня! Задолбал! Не трогай и даже рядом со мной не ходи, и вообще… – Что «вообще» я ещё не придумала, поэтому просто вскочила, оказавшись в нелепой позе – колени поджимает лавка, а в живот упирается стол, и пихнула Машку: – Пусти!

– Нормально… Чего я тебе такого сделал? – Петька швырнул Димкины шмотки на стол и, зажав меня в объятиях, усадил на место: – Даю шанс на перевоспитание, так что сиди смирно! А будешь и дальше грубить – брошу тебя и женюсь, вон, на Анжелке. Энжи, пойдёшь за меня?

– Пфф… Сначала посмотреть надо, каков ты в трусах, а то, может, нет смысла уходить от Димки! Раздевайся, проверим…

Наверное, это было смешно, потому что все заржали. Я же по-прежнему брыкалась в Петькиных ручищах, от чего наша лавка угрожающе качалась.

– Да отстань ты! Пусти, дурак!..

– Пусти её! – крикнул Димка. – Убери от неё руки, я сказал!

Все как-то дружно замолчали, и только Петька заносчиво рассмеялся:

– Да с чего бы это? У тебя своя развлекуха, у меня своя… братишка!

Димка вскочил, метнулся вокруг стола, схватил Петьку за плечо.

– Хреновая у тебя развлекуха уже пошла, братан. Давай, давай… отпусти её, видишь, перепугал девчонку. Не все же такие, как ты привык.

– Как я привык? – Петька резко дёрнул плечом, сбрасывая руку. – А это к каким же? К таким, которых мы на той неделе на дачу вызывали? – Он развернулся к Димке вполоборота и заговорщически дёрнул бровями: – А если Эльвирка узнает?

– Чего-о-о? – В Димкином голосе сквознула вдруг злость, он даже вытянул вперёд шею и чуть раскрыл руки, принимая драчливую позу. – Это ты на меня повесить хочешь? Ты охренел?

– Я охренел? – Петька двинул меня в сторону и, немного покорячившись, выбрался-таки из-за стола. – Я?! А не ты, братишка, не?

– Отойдём?

– Отойдём!

Удалившись шагов на пять, они стояли друг напротив друга, мерились взглядами и уже сжимали кулаки.

– Э, пацаны, ну хорош!.. – крикнул кто-то, но это не подействовало.

– А ты не много на себя берёшь? – прорычал Димка и сделал полшага навстречу брату. – Ты что думаешь, я перед тобой на цырлах бегать буду?

Тот немедля двинулся навстречу.

– Думаю, ещё как будешь! Ты же не хочешь папаню беспокоить?

– Ой, да хватит вам, нашли из-за чего цапаться! – раздражённо воскликнула Анжелка. – Дим, ну он же в шутку, просто Светка мелкая ещё, не понимает своего счастья. Иди сюда, не хватало только мордобой из-за неё устроить! К тому же – ты проиграл!

– А чего это он проиграл? – Возмущённо загудели пацаны. – Вы не закончили ещё!

– Он карты бросил, вот, смотрите! Я уже всё в них увидела, нет смысла доигрывать.

– Тогда ничья! Ты снимаешь майку, а он исполняет твоё желание!

– Ага, щаз…

– Давай, давай, Энжи! Карточный долг – святое дело!

Внимание компании переключилось на Анжелку, я же, усевшись в пол оборота, как заворожённая смотрела на Димку. От напряжения мышцы его очертились резкими тенями и казались отлитыми из бронзы, а кулаки… Боже, так бы и прильнуть к ним щекой! Вот только – кого они, там, на дачу вызывали? Проституток? От ревности у меня аж в носу засвербело. Было обидно, так, словно Димка изменял мне, а не своей невесте… Невыносимо захотелось сбежать.

Петька вдруг заржал и протянул Димке руку:

– Да хорош, братан, ну понял я – сильно не приставать. Но это ж всё в шутку, ну ей же самой нравится, так, для виду только пищит. Не нравилось бы – давно бы ушла, я ж её к ноге не привязывал. Но она же здесь сидит! Значит, ей нравится?

Димка окинул меня задумчивым взглядом и словно нехотя ответил на Петькино рукопожатие.

– Интересные у вас нежности, ничего не скажешь.

Хлопнув друг друга по плечам, он разошлись по своим сторонам стола.

– Милые бранятся – только тешатся! – заявил Петька и, закорячившись наконец на своё место, снова сгрёб меня в охапку. – Правда же, Светик?

– Да пошёл ты! – зло зашипела я и, вырываясь, попыталась вскочить, но Петька, не пуская, тоже резко дёрнулся и потянул меня на себя.

Самодельная шаткая лавка качнулась, и все пять человек, сидящих на ней, с громким единым охом, а потом и хохотом сильно накренились назад. Лавка пару мгновений повисела под критичным углом – видно кто-то успел ухватиться за стол, но не выдержал общей массы падающих – и рухнула назад.

Смех, визги, причитания… Петька, прижимающий меня к песку: «Свету-у-уль», его губы на моей шее… А я не могу даже отпихнуть его. Я задыхаюсь от боли, мне кажется, что голень, которой я со всей дури стукнулась об стол, переломана, из неё торчат кости и хлещет кровь… А Петька всё наглеет, и ребята уже начинают замечать это:

– О-о-о… похоже мы тут лишние!..

– А говорила – те трогай! Все вы бабы такие!..

– Дим, ты должен исполнить моё желание!.. – капризно причитает Анжелка.

– Какое желание, Энжи? Не-е-е, не пойдёт, майку снимай, давай! – орёт кто-то из пацанов….

– А-а-а, нога!.. – наконец увернувшись от Петьки, застонала я и подтянула её к груди. Кости не торчали, конечно, да и кровища не хлестала – так, сочилась из ссадины, но было очень больно и ещё больше обидно, что Димка наверняка видел, как этот козлина целовал меня. Ну что за придурок, а? За что мне это наказание?

– До свадьбы заживет, – громогласно захохотал Петька.

– У-у-мм… – только и могла простонать я в ответ, активно оглаживая ногу по краям раны.

– Ну, давай, давай, подую… – снова вцепился в меня придурок.

– Да подожди ты со своими шуточками, не видишь, ей больно!

Чьи-то уверенные, сильные руки подхватили меня подмышки и осторожно помогли встать.