Ирина Лобановская - Измайловский парк

Окна отчаянно таранил вконец охамевший ноябрьский ветер. Злобился, что его не пускают погреться. Выл и угрожал страшным террором.

— Как холодно в этом году! — вздыхала мать. — Хотелось еще побыть на даче… А тут уже заморозки по ночам.

Мать обожала дачу и готова была жить там не только с апреля до поздней осени, но вообще круглый год. Маленького Валерика она утаскивала туда рано, едва принимались стаивать высокие мягкие ласковые снега да начинали слабо проклевываться застенчивые почки на деревьях. И младшеклассника Валерку мать тоже увозила за город в мае, не обращая никакого внимания на предостережения вовсю распускающегося дуба и зацветающей черемухи. А делать это они испокон веков привыкли совместно, дружно, чтобы не растягивать всеобщее удовольствие от весенних минусов.

Тогда Валерке за городом нравилось все: велосипед, летние приятели, поля, леса, речка… А потом он подрос, и все сразу резко изменилось: какой-то скучной показалась эта дачная жизнь, и надоели поля и леса — унылое зеленое или желтое однообразие. Приятели куда-то разбрелись, девчонки тоже. И делать там стало нечего. Не смотреть ведь до одури телевизор, вывихнутый на сериалах!

Поэтому теперь Галина Викторовна ездила на дачу одна.

А сейчас Валерий готовился к первой в его жизни сессии. Заранее. Волновался, стараясь себя не выдать. И по школьной привычке бродил из угла в угол с учебником в руке, монотонно повторяя самые трудные и важные абзацы. Иногда он выходил из своей комнаты — почти машинально — и делал несколько шагов по темному узкому, чересчур тесному коридорчику от вешалки и шкафа, продолжая бубнить себе под нос.

Мать Валерку в эти минуты не окликала, не тревожила. Врач-хирург, она много лет работала в Ожоговом центре, а позже, когда уже стало не по силам выносить такую чудовищную нагрузку, перешла в больницу, в отделение гнойной хирургии, где в основном вскрывала фурункулы да удаляла липомы и атеромы.

Валерий споткнулся о большую коробку и выругался себе под нос. Вечно мать понаставит барахла, не повернешься! Нет, прав отец — им нужна совсем другая квартира. Светлая, большая, с высокими потолками. И разве не заслужили ее Валеркины родители, медики, вкалывающие в клиниках с утра до ночи? Но вот не заслужили…

Валерию стало в очередной раз больно и обидно за семью, и он хмуро уткнулся в учебник. Анатомия — лучшая защита от жизненных неурядиц. Средство испытанное и надежное.

Из-за плотно закрытой двери в комнату, гордо именуемую матерью гостиной, а на самом деле мрачноватую клетушку с пожелтевшими от старости обоями, доносились голоса матери и дяди.

Этот дядька… Валерий потер лоб с большой подозрительностью.

Дядя Виктор свалился на голову Паниных совершенно неожиданно. Более того — до сегодняшнего дня Валерий вообще слыхом не слыхивал ни о каком дядьке.

Часа два назад мать открыла дверь на звонок, растерянно произнесла: «Витька…» — и странно замолкла. Валерий отложил учебник. Надо бы одеться и посмотреть, кого там принесло. Обычно Валерий сидел у себя в комнате голый до пояса. Когда мать звала обедать, торжественно говорил:

— Ну, к столу надо надеть фрак, — и напяливал растянутую от стирок футболку.

Он и сегодня моментально ее натянул и с любопытством вышел в переднюю. Лысеющий высокий мужчина лет пятидесяти, обремененный солидным брюшком и одаренный плутовскими маленькими карими глазками, проворно зыркнул ими в сторону Валерки.

— Племянник, значит? Голубь ты мой! Ишь, какой вырос! Эх, Галка, Галка! Сколько мы с тобой ошибок понаделали! Сколько глупостей насовершали! А не видались сколько?

Мать нахмурилась:

— Раздевайся, Виктор, проходи… Не видались давно. Ты и не звонишь совсем. Я думала, выбросил меня из головы. Другим она у тебя занята. Познакомься, Валерик, это твой дядя Виктор. Мой младший брат.

— Нежданный гость! Прям как в кино! — насмешливо восхитился Валерий. — Только там чаще вот точно так же знакомят с отцом. «Познакомься, доченька, твой отец!» И дальше немая сцена… А почему я никогда не видел своего дядьку? Еще одного представителя старинного дворянского рода Паниных?

— Бойкий ты, выходит? — разулыбался дядька, снимая куртку. — Галка, если тапочек нет, не тревожься. Я люблю босиком или в носках.

Он тотчас сориентировался в крохотной квартирке и направился на кухню. Там дядька поставил на пол большую сумку, довольно удачно закрыв вытертые до белизны места на линолеуме, и стал выгружать из нее пакеты и бутылки.

Чем-то недовольная Галина Викторовна и заинтригованный Валерий двинулись за гостем. Валерка взял со стола одну из бутылок:

— Здорово живете, дядя Виктор! Коньяк дорогущий. И вино тоже по высшему разряду. Мам, дай штопор. Буду открывать.

Мрачная Галина Викторовна резко выдернула из рук сына бутылку:

— Ты бы лучше занимался! У тебя скоро экзамены.

— В институте, стало быть, учишься, племянничек? — Дядька сам каким-то удивительным чутьем нашел штопор, быстро открыв пару ящиков стола, и занялся вином.

Валерий стал подозревать, что его обманывают — этот таинственный дядька знает дом Паниных как свой собственный. Следовательно, бывал здесь не раз. Загадка на загадке…

— И в каком же? Небось пошел по твоим стопам, Галка? Тоже Гиппократом станет? Ты всегда умела чудненько на всех влиять. Даже и не говорила ничего и никого ни в чем особенно не убеждала. Просто бросала несколько слов, тихо, как кроткая голубица, и будто втолковывала что-то, ворожила… Очень впечатляло, я вам скажу. Ну и что? К чему путному разве это привело? Кому и что ценного ты сумела внушить? Все на деле оказалось фуфлом. Призрачные ценности… А нужны настоящие. Это обязательно.

Дядька весело вытащил грозно щелкнувшую пробку. Валерий насмешливо глянул на мать:

— Я и не подозревал, что ты у меня была такая необыкновенная. Колдовская и внушительная мама! Вот как полезно пообщаться с новыми людьми! Вы бы к нам почаще заходили, дядя Виктор. Я и вправду всегда намыливался в медицинский, а теперь там на первом курсе. А вы где живете и чем занимаетесь?

Дядька ловко, новым хлопком, открыл вторую бутылку.

— Витя, довольно! — взмолилась мать. — Нам вполне хватит и этого, разве мы столько выпьем?

— Ну, мы, может, и не выпьем, — согласился разумный дядька. — Но в расчете на твоего драгоценного мужа… — Он повернулся к Валерию и хитро ему подмигнул. — Живу я неподалеку, но редко бываю в град-столице. Больше разъезжаю по городам и весям. Менеджер я. По продаже кондиционеров. Очень выгодная профессия, я вам скажу. На гребне волны. А я люблю быть на самой ее верхушке. О своем дипломе инженера давно забыл.

Мать снова насупилась:

— Плохо все это, Виктор. Какая-то ерунда кругом… Люди отказались от своих профессий, от своих знаний ради наживы, ради денег. Разве такая замена правомерна? Разве логична? Это настоящее предательство самого себя.

Дядька расхохотался, отыскал в кухонном шкафчике бокалы и тарелки и начал проворно накрывать на стол.

— Ты всегда была идеалисткой и максималисткой. И жизнь, выходит, тебя ничему не научила. Осталась при своих иллюзиях… Сын, надеюсь, не в тебя пошел. Голубь ты мой! — Он пристально глянул на Валерия. — С медицинским образованием сейчас можно такие деньги делать, я вам скажу… — Дядька мечтательно прищурился и хлопнул дверцей холодильника. — Так что давай, племянничек, вперед и с песней!

— И с какой? — Валерий сел к столу. — Что петь прикажете? Из репертуара «Руки вверх» или «Ногу свело»? Я готов!

— Галка, не смотри на меня волчицей! Брат все-таки… Родной и единственный. Садись и давай выпьем! — радостно потер руки нежданный гость. — Насчет песен потом. Когда напьемся, тогда и разберемся. А лучшее средство от боли в горле, скажу я вам, доктора хорошие, — стакан водки с солью и перцем! Еще надежнее — два.

Валерка спросил тихонько и нарочито преспокойно, с тончайшим деловитым стебом:

— Это — чтобы не болела голова?

Дядька лукаво подмигнул ему:

— Языкастый ты, племянничек. Но первый тост мой! И вот что я вам скажу… — Он на минуту призадумался. — Так хорошо, что мы наконец вместе… Ты, Галка, я и мой племянник… Семья Паниных. Точнее, то, что от нее осталось. Пьем, стало быть, за нас! — Дядька мгновенно осушил бокал и бодро принялся за винегрет — излюбленное блюдо Галины Викторовны. — А где твой благоверный? Великий хирург Михаил Туманов?

Мать вздохнула и отвернулась к окну. Валерий постарался быстро сменить тему:

— Придется вам мне подсказать, можно одним словом, где и как люди с медицинским образованием делают большие деньги. Я не в курсе. Буду премного вам обязан.

Дядька важно кивнул:

— Напьемся и разберемся. Обязательно, племянничек. Тебе еще жить и жить. И жизнь свою нужно строить и ладить с толком, с чувством, с расстановкой. Без этого нынче никуда, голубь ты мой. Вот когда я был не то в Киеве, не то в Новосибирске…

Валерий захохотал:

— Ну-у! Так перепутать! Все равно что принять Сидней за Венецию!

Дядька тоже засмеялся:

— Понимаю твое удивление и признаю! Но ты соображай: у меня особая жизнь — спецкомандировки на самолетах аж по нескольку раз в год, туда-сюда-обратно. Тут все на свете перемешаешь. Все просто мелькает перед глазами, и тебе уже толком не до осмотра города или чего-то такого-эдакого. Но учиться надо, мать правильно говорит. Вот один пример приведу. Ты, голубь, поди, и не слышал, как юный Циолковский жил в провинции, увлекаясь наукой. И открыл некий закон. Описал его и послал свое открытие в Академию наук. Оттуда пришел ответ: вы молодец, молодой человек, вы очень способны, но только мы вынуждены вас разочаровать — открытый вами закон давным-давно открыт Ньютоном — это его первый закон.