Возможно, ему и в самом деле стало ее жаль? Он вдруг лег рядом с ней и закрыл глаза. Наверное, он просто устал? Он ведь тоже проделал весь этот длинный путь, как и она. Ведь было же в нем хоть что-то человеческое. Быть может, это молодое сильное тело просто жаждало спокойствия и отдыха после долгого дня, проведенного в седле?

Дыхание его стало таким тихим и спокойным. Благодарная за эту передышку, Рита расслабилась и вытянулась на кровати рядом с ним, потом закрыла глаза и, к своему удивлению, уснула.

Она просыпалась очень медленно. Сознание к ней вернулось, но способность двигаться — нет. Какое-то непонятное чувство, возникающее в нижней части тела, привлекло ее внимание. Ее бедра ласкали чьи-то осторожные и нежные руки. Она ощущала, как от их прикосновения кровь быстрее бежит по жилам, по всему телу разливалась приятная истома, она боялась пошевелиться, открыть глаза, чтобы эта ласка тут же не прекратилась.

Нет, наверное, она спит. Тяжелые веки не поднимались.

Тут где-то на улице залаяла собака. Это вернуло ее к действительности, заставило вспомнить, где и с кем она находится. Рита поняла, что не спит, что кто-то нежно гладит ее бедра, колени, осторожная рука пробирается между ног, лаская самые сокровенные места, потом медленно поднимается по животу, касается груди, твердого маленького соска, заставляя его напрячься, пробуждая в ее теле желание.

Рита слегка пошевелилась, напрягая избитое тело.

— Нет, пожалуйста, — прошептала она, открывая глаза и глядя на юношу, чьи руки продолжали свое дело.

— Тихо, — прошептал он в ответ. Он приблизился к ее лицу, и его губы, скользнув по щеке Риты, дотронулись до ее губ. Они оказались жадными и горячими, влажный мягкий язык очутился у нее во рту. Она попыталась его оттолкнуть, но руки не слушались ее. Юноша снова начал ласкать ее грудь, тело Риты изогнулось под ним. Коленями он раздвинул ей ноги, и она вдруг почувствовала, что не может больше сопротивляться; ее ноги, как будто сами по себе, обняли его бедра, она замерла, готовая ко всему.

Но он ничего не сделал. Юноша просто продолжал ее целовать. Потом она почувствовала, как он руками сжал ей ягодицы. Она понимала, что ей необходимо сопротивляться, отталкивать его, но у нее не было на это сил. Он губами дотронулся до ее соска, и она вдруг тихо застонала. Она должна успокоиться, пусть он делает что хочет. Теперь ее все равно уже ничего не спасет.

Тепло его губ, мягкие успокаивающие движения языка разбудили огонь в ее молодом теле. Рита почувствовала желание, какой бы сумасшедшей в тот момент ни показалась эта мысль. Затаив дыхание, она приоткрыла губы и сама потянулась к его губам.

Несмотря на боль во всем теле, а может быть, именно благодаря ей, все ее нервы были напряжены, они как будто подступили к самой поверхности кожи, заставляя Риту ощущать малейшее прикосновение и движение. Она вдруг вспомнила, что юноша сказал ей: раз он сумел победить ее, то теперь имеет полное право овладеть ею.

Он осторожно положил Риту так, чтобы ему было удобно, крепко держа ее бедра руками.

Лунный свет падал в комнату и сливался со светом лампы, висевшей под потолком. Рита видела над собой красивое, хотя и жестокое лицо, потом она медленно закрыла глаза, но было слишком поздно. Теперь до конца жизни ей не забыть его лицо, склонившееся над ней, его стройное, напряженное тело, смуглость его кожи, контрастирующую с белизной ее тела, его упрямую силу и свою податливую обессиленность.

В последний момент она попыталась вырваться, но сильные загорелые руки держали ее легко, словно она была куклой. Он осторожно вошел в нее. Удивленная слабым уколом боли, Рита слегка изогнулась, пытаясь освободиться, но он еще крепче прижал ее к себе, и постепенно боль прошла, как будто растаяла, а вместо нее появилось странное томление, ей хотелось, чтобы он проникал в нее глубже и глубже. Вся ее плоть загорелась желанием.

Мужское чутье, свойственное даже такому молодому парню, подсказало бандиту, что пленница возбуждена и желает его так же, как и он ее.

Сначала движения юноши были беспорядочными, но вскоре он ритмично задвигался. Прижавшись к нему, Рита стонала и всхлипывала. Ее тело, похоже, перестало ей подчиняться. Она хотела откинуться назад, отступить, но отступать было некуда: он был в ней. На какую-то секунду он приподнялся, отпуская ее, но тут же снова навалился всей тяжестью, и Рита закричала. Ей показалось, что внутри у нее что-то взорвалось, заполыхало, перед глазами все поплыло, а по всему телу разлилось радостное блаженство.

Глава тридцать седьмая

Долгое время она лежала молча. Когда же заговорила, звук ее голоса, казалось, напугал его. Она и сама не ожидала, что произнесет эти слова без страха и сожаления.

— Теперь ты должен убить меня, — сказала она просто.

Мгновенный испуг, который он испытал, быстро прошел и сменился гневом.

— Никто не смеет указывать Матео Лорка, что он должен делать, — хрипло проговорил он.

Рита была умна для своих пятнадцати лет, поэтому смолкла и предоставила ему право самому решать эту проблему. И он вдруг принял неожиданное решение.

— Твои соотечественники американцы когда-то имели черных рабов. У меня же теперь будет белая рабыня.


Он продержал ее у себя месяц. Она так никогда и не узнала, что заставило его пойти на это, как, впрочем, и то, почему он в конце концов избавился от нее.

Как-то утром Рита проснулась, он лежал рядом, крепко обнимая ее, пытаясь согреть от ночного холода. Матео смотрел ей в лицо так, как будто видел впервые. На какую-то секунду ей померещилась в его глазах нежность, которая сменилась страхом, хотя она уже давно успела понять, что Матео Лорка неведомо чувство страха, а уж тем более нежности.

В то утро он не стал заниматься с ней любовью, а велел хорошенько выспаться. Когда она проснулась, он уже успел помыться, побриться и надеть свой великолепный черный костюм чаро, который уже давно стал для него чем-то вроде униформы. Бесстрастным голосом Матео приказал ей, чтобы она тоже одевалась, и побыстрее.

Он был так благороден и красив, что Рита вздрогнула, глядя на него, но его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Безотчетный страх кольнул сердце Риты. Значит, ее время пришло. Он задержал ее смерть на месяц, теперь с его стороны это будет еще более жестоко, потому что она начала привыкать к нему и надеяться. Ее ждет беспощадная расправа…

После того как он несколько минут поговорил со своими лейтенантами, они вдвоем покинули лагерь. Ехали целый день, и все это время Рита ждала, что он убьет ее. Но она ни на секунду не уронила своей гордости. Она не стала ни молить его о пощаде, ни спрашивать о своей дальнейшей судьбе. Она просто молча скакала на лошади рядом с ним. Через час после наступления темноты они добрались до какого-то маленького поселка. Матео завел ее в дом к пожилой мексиканке по имени Тиа Андреа и оставил там, даже не попрощавшись. Ни поцелуя. Ни единого слова. Женщина называла его хозяином. Быстро поговорив о чем-то с этой Тиа Андреа по-испански, он молча исчез.

Облегчение от того, что он ее не убил, быстро сменилось в ней злостью. От мексиканки Рита узнала, что Матео оставил для нее деньги, на которые она могла бы просуществовать какое-то время, а потом купить билет и уехать домой или куда пожелает. Но дома у нее не было, как не было и родственников, кроме деспотичного брата Тейлора.

Подавленное состояние и смертельная усталость вынудили девушку задержаться в мексиканском поселке. Через два месяца после отъезда Матео Тиа Андреа спросила у нее, как она решила назвать ребенка.

— Какого ребенка? — нахмурившись, спросила Рита.

— Твоего ребенка… сына нашего хозяина, — прямо заявила мексиканка. — Это должно быть особенное имя, потому что наш хозяин — особенный человек…

Тиа Андреа еще долго продолжала возносить хвалы человеку, который похитил ее и изнасиловал, но Рита больше не слушала.

Не может быть! Но она уже и сама понимала, что это правда. Просто ей было трудно прийти в себя после всего того, что произошло.

Рита признала факт беременности в понедельник. А во вторник приняла хинин, но Тиа Андреа дала ей стакан мутной воды, которая пахла мылом. И Рите пришлось выпить эту гадость, чтобы только не обидеть упрямую женщину.

Кашляя и давясь, она влила в себя отвратительную жидкость, ее вырвало, а потом Рита неделю пролежала на кровати, отказываясь принимать пищу. Тиа Андреа сидела около нее целыми днями и беспрерывно рассказывала ей о том, как приятно быть женщиной и рожать детей, как благородно давать кому-то новую жизнь, как невинны крошки, появляющиеся на свет, и как это замечательно — быть матерью и дарить любовь и заботу собственному малышу. Она благоразумно не упоминала имени человека, который преподнес Рите этот подарок. В конце концов молодость и здоровье взяли верх, Рита не выдержала и сдалась.

Беременность протекала вполне нормально, но Тиа Андреа, казалось, все время терзали какие-то мысли. Однажды, когда Рита была уже на девятом месяце, мексиканка исчезла куда-то, и ее не было несколько часов. Вернувшись, она не сообщила, куда ходила.

Через два дня после этого у Риты начались роды. Она лежала на маленькой узкой кровати, тяжело дыша и мучаясь от схваток, когда в проеме двери появилась знакомая высокая, стройная, широкоплечая фигура, одетая в неизменный костюм чаро. О, Боже! Сколько раз она видела этот образ в своих мечтах и кошмарах!?

Почему же он явился именно сейчас, когда она такая толстая и безобразная, когда все лицо заливает пот, а все ее существо наполнено отчаянием и стыдом. Чего она хотела? Чтобы он занялся с ней любовью? Этот похотливый мексиканец?

Сгорая от стыда, Рита отвернулась к стене. Она была растрепана, ноги в крови. К черту его! Пусть катится ко всем чертям!