* * *

В своей комнате Тиа, вымыв волосы, расчесала их и переоделась. Потом она спустилась проведать Гранта. Джуди лежала рядом с ним на кровати в неудобной позе и крепко спала. Одна рука ее была на лбу Гранта.

Дыхание Гранта было ровным и глубоким. Температура спала, лоб был прохладным. Он уже два дня пил жидкие супы, сегодня ему даже удалось сесть. А ведь еще три дня назад, когда у него началась лихорадка, все думали, что он умрет.

Это Джуди спасла Гранту жизнь. Тиа не сомневалась в этом.


В тот день во время ужина Джонни не поднимал глаз от тарелки. Молодой человек ни разу даже не взглянул на Тиа. Он разговаривал с соседями о чем-то, чего Тиа не могла понять, почти ничего не ел и казался очень расстроенным.

Такое поведение вызвало у Тиа беспокойство. Вместо того чтобы испытать облегчение, избавившись от его пристального внимания, она почувствовала себя какой-то обделенной. Она два раза останавливалась с кофейником с той стороны стола, где сидел Джонни, но он не смотрел на нее и не просил кофе. Обычно он быстро выпивал первую чашку и, улыбаясь ей, протягивал руку, прося добавки. Но сегодня он почти не притронулся даже к первой чашке.

Тиа поставила кофейник и налила кофе всем сидящим около Джонни ковбоям.

— Кофе? — спросила она его с замиранием сердца.

— Нет, спасибо, — голос Джонни прозвучал безучастно и равнодушно. Тиа ушла на кухню и не выходила оттуда, пока все не поели.

* * *

Тиа с головой ушла в работу, стараясь не думать о Джонни, но Дэп, который время от времени заходил поболтать с ней, рассказывал о странном поведении управляющего: «Этот малыш сам копает ямы под столбы… — Для Дэпа все были „малышами“, даже его ровесники. — Управляющий не должен ничего копать. Он, вероятно, заболел».

Тиа представить себе не могла, что заставило Джонни, которого хлебом не корми, дай только покомандовать, превратиться в человека, покорно копающего ямы. Это было явно из ряда вон выходящим. Она даже начала думать, что Джонни решил уйти на другое ранчо. «Ну что ж, это будет только к лучшему!» — успокаивала она себя.

Каждый день кроме приготовления пищи у женщин были и другие дела. Во вторник они штопали, гладили и пришивали пуговицы. В среду — меняли все белье в доме и бараках. Взбивали перины на всех кроватях в доме. Кармен показала Тиа, как правильно приготовить кровать каждому, живущему в господском доме. Стив, например, любил, чтобы его пуховый матрас был идеально ровным. В мужском бараке все матрасы тоже перетряхивались и выносились на улицу для проветривания, потом все койки застилали чистым бельем.

Четверг был днем уборки. Все в доме мылось, скоблилось и вычищалось. По дому гуляли тряпки, веники и половые щетки. Даже все расчески собирались в кучу и отмывались в горячей воде с содой.

Пятница — была днем консервирования. Все дети во главе с Навароном отправлялись на огород собирать огурцы. Потом Кармен приходилось просить Круз и Люпи, чтобы они собрали детей.

Андреа наконец-то дала волю своему естеству и спала до девяти утра, не боясь разочаровать Стива и Джуди. Стив, казалось, не имел ничего против, а Джуди сама спала до обеда, так что ей было все равно. Правда, узнав от Люпи, что новоявленная «сестра» встает не раньше девяти, она была довольна, что хоть в этом смогла перещеголять ее.

Стив оказался ранней пташкой. Он с рассвета пропадал в конюшне. Иногда брал лошадь и объезжал ранчо. Кармен говорила, что он большой любитель встречать зарю, сидя на склоне горы. Возвратившись, Стив устраивался в кабинете и делал чертежи различных бытовых агрегатов. Все удобные и полезные приспособления на ранчо были придуманы, разработаны и сделаны им. Из кабинета он выходил только для того, чтобы поесть или повозиться с одной из своих лошадей. Так же, как Тиа и Джонни, он просто души не чаял в лошадях.

Андреа, как самая настоящая светская дама, проводила время так, как ей нравилось. Она читала книга и старые журналы, бродила по самым отдаленным уголкам ранчо, знакомясь с территорией и людьми. Джуди шипела ей вслед, что она похожа на королеву, которая примеряется к своим новым владениям. «Надеюсь, — добавляла она, — красавица понимает, что я не ее подданная».

Неделя пролетела так быстро, что Тиа лишь в потницу вспомнила о том, что ни разу не села на лошадь с тех пор, как приехала на ранчо. Красавец-управляющий явно ее избегал. Она была слегка расстроена такой резкой потерей интереса к ней со стороны Джонни, но была слишком занята, чтобы попытаться вернуть его внимание.

В пятницу после обеда она сказала Кармен, что у нее есть кое-какие дела, выскользнула из дома через заднюю дверь и отправилась в конюшню. Она отыскала самую послушную лошадь, на которой приехала на ранчо, оседлала ее и повела к выходу.

— Тебе просто необходима хорошая прогулка, правда, подружка? — проговорила она, ласково похлопав лошадь по шее. Вдруг знакомый голос заставил ее остановиться.

— Ты собираешься прогуливать свою подружку за пределами ранчо?

Тиа медленно повернулась и встретилась взглядом с Джонни. Он стоял, прислонившись к стене у дверей конюшни, руки — скрещены на груди, в глазах — тревога. На нем был пыльный черный жилет, голубая в белую полоску рубашка, подчеркивающая его красивый загар, и темные брюки. Тиа показалось, что он прямо-таки горит желанием поругаться с ней. Матадор, конь, которого он завел в конюшню, сердито фыркнул на лошадь Тиа.

— А что, на это надо получить твое разрешение?

— Тебе оно не требуется. Я для тебя не авторитет. Но должен предупредить, что выезжать за территорию ранчо в одиночку опасно.

Джонни выглядел уставшим, как после долгого пребывания в седле. Тиа слышала, что в последнее время он работает за десятерых и совершенно себя не щадит. Матадор тоже выглядел измученным. Тиа улыбнулась.

— Ты только что оттуда. Как там, очень опасно?

— Было все спокойно, но потом я что-то почувствовал и отправил людей обратно. Сам же объехал окрестности и внимательно все осмотрел, но ничего настораживающего не заметил.

— И все-таки ты советуешь мне не выезжать?

— Во всяком случае, одной. Одной я тебе не советую даже за ворота высовываться.

Тиа подошла к Джонни почти вплотную. В полумраке конюшни его глаза вспыхнули и засветились, излучая знакомое ей тепло и ласку. Ей захотелось поднять руку и погладить его по лицу, потрогать кончиками пальцев жесткую щеточку усов… В Тубаке и на сеновале девушке казалось это вполне естественным, но сейчас он был таким серьезным и недоступным. Может быть, только теперь она разглядела его по-настоящему.

Тиа заколебалась. Она всю неделю работала в доме не покладая рук. Ей просто необходимо прокатиться верхом, почувствовать, как шальной ветер обдувает лицо, треплет волосы…

— Ты, похоже, слишком устал, чтобы проехаться со мной, — сказала она и тут же пожалела об этом. Вероятно, он ей сейчас откажет. Он будто решал непростую задачу.

— Я совсем не устал.

— Но ты выглядишь утомленным. — Тиа не понимала, что заставило ее произнести эти слова. Он упрямо поджал губы.

— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой или нет? Скажи.

— Я же сама попросила тебя об этом. Почему ты решил, что я этого не хочу?

Тиа никак не могла понять, почему все так изменилось. Их отношения, такие простые и естественные, в какой-то момент вдруг стали натянутыми, И Тиа не знала, когда это произошло и почему. Сейчас она только ощущала знакомое тепло, которое как бы струилось из тела Джонни и окутывало ее. Ей вдруг стал ненавистен его взгляд. Ведь с ним тоже что-то происходит, она не была уверена, но чувствовала, что он в чем-то раскаивается. Тиа долго не могла разобраться, пока не узнала о том, что он провел ночь с Джуди.

Как бы приняв окончательное решение, Джонни, сделав резкое движение локтями, оторвался от стены.

— Подожди, я сейчас оседлаю другую лошадь.

Это оказалось довольно долгим делом. Джонни снял с Матадора седло, почистил и успокоил коня, потом передал Тиа, чтобы она прогулялась с ним. Сам же он прошелся не спеша по конюшне и выбрал большую рыжую кобылу, одну из своих любимиц. Прежде чем оседлать ее, он долго чистил и гладил лошадь.

Тиа провела Матадора вокруг конюшни. Она ничего не имела против таких долгих сборов, хотя ей и не терпелось поскорее вскочить в седло. Она получала удовольствие, находясь среди лошадей, ей нравилось наблюдать за действиями Джонни, в которых читалась неприкрытая ласка и забота. Тиа знала всех коней, на которых он выезжал, и все они были очень хорошо ухожены. Сбруи подогнаны и сияли чистотой. Никто никогда не смог бы обвинить Джонни Браго в том, что он плохо обращается с животными. Сознание этого разбудило в душе Тиа теплое чувство к Джонни.

Тут в конюшню прошмыгнул Наварон и, увидев их, хотел было убежать, но Джонни его окликнул.

— Сделай для меня доброе дело, пройдись с Матадором, хорошо? — попросил Джонни, забирая поводья из рук Тиа.

— Да, сеньор.

— Когда он отдохнет, дай ему воды и овса.

Часовые на воротах были изрядно удивлены, увидев Джонни снова в седле после недавней утомительной работы. Тиа надела юбку с разрезом, которую сшила себе в Олбани прежде, чем поняла, что там ей пользоваться не придется, потому что это считалось неприличным. В Олбани молодые девушки не ездили на лошадях по-мужски и не пользовались такими юбками. Они надевали специальные костюмы для верховой езды, которые позволяли сидеть на лошади только боком.

Джонни дал ей время освоиться и оглядеться. Высокий и прямой, он гордо восседал на лошади.

С северной стороны ранчо в нескольких шагах от стены дикая свинья ковыряла консервную банку. Вокруг на песке их валялось множество, одни были обгоревшие, другие с этикетками. В некоторых виднелись дырки, явно от пуль. Тиа догадалась, что ковбои выстраивают банки на стене и стреляют по ним.