Пока Слим снимал штаны и заворачивался в одеяло, Тиа отвернулась. Когда она снова посмотрела на него, из-под одеяла торчала нога, на которой была повязка. Тиа аккуратно размотала бинты. Рана была неглубокой, но кожа вокруг покраснела, поэтому она намочила кусок марли в керосине и наложила новую повязку. К концу перевязки на крыльце послышались шаги и звяканье шпор.

Сердце у нее замерло. Тиа узнала шаги Джонни… Ей даже не верилось, что она может узнать кого-то по походке.

В барак вошли Стив и Джонни.

— Ну и как поживает твой пациент? — спросил Стив. Глаза Джонни тут же впились в Тиа. Молодой человек смотрел на нее неотрывно, и Тиа начала понимать, как трудно все-таки избавиться от внимания Джонни Браго. Она рассеянно улыбнулась.

— С ним все в порядке, Стив. Еще парочка повязок с керосином, и через день-два от раны и следа не останется.

Стив повернулся к Джонни.

— Тиа осмотрела твою рану?

— Да, вчера вечером.

— Может быть, стоит еще раз сделать перевязку?

Джонни бросил вопросительный взгляд на Тиа и, подойдя поближе, заглянул в аптечку. Девушке показалось, что вокруг нее в воздухе разливается тепло от его близости. Ей даже дышать стало тяжело.

— Не знаю, не знаю… Мужчине следует опасаться женщин с аптечкой, — пошутил он.

— В аптечке для тебя нет ничего страшного. В ней только хинин, слабительные таблетки, керосин, бинты, горькая соль, табак от зубной боли, касторовое масло, скарификатор, ножницы да термометр.

— Никогда не видел такой полной и хорошей аптечки, — серьезно заметил Джонни. Тиа была с ним согласна. У Баркартов лекарств в аптечке было больше, чем в каком-нибудь военном госпитале. Там, по словам мамы, пользовались только четырьмя средствами: спиртным, слабительным, рвотным и кровопусканием. В виде исключения иногда делали еще припарки и прикладывали пластырь. Мама одно время работала в госпитале и рассказывала им о порядках, царящих там.

— Между прочим, когда дело касается медицины, во мне просыпается индейская кровь, — сказал Джонни.

Тут зашел Дэп Паркер и присоединился к их компании.

— Я видел твою пострадавшую руку, Браго. И краем глаза заметил царапину Слима. Так вот, парни, по-моему, вы слишком носитесь со своими ранами.

— Тебе так кажется, потому что болит-то не твоя нога, — отпарировал Слим.

— Думаешь, мне никогда не доставалось? Так вот, послушай, в молодости мне однажды чуть не оторвал руку медведь. А я только замотал рану тряпкой, смоченной в керосине, и совершенно о ней забыл, пока она сама не зажила.

Джонни взял Тиа под руку и повел к двери.

— Давай-ка я лучше уведу тебя отсюда, а то сейчас начнутся такие бородатые истории, что ты не сможешь выйти, потому что запутаешься в бородах.

Тепло, исходившее от руки Джонни, как всегда, обескуражило Тиа, она пришла в себя только на улице.

— Может быть, нам действительно стоит осмотреть твою руку? А вдруг все-таки началось заражение?

Он довел Тиа до своего домика и зашел следом за ней внутрь. Тиа обследовала рану и убедилась, что она уже начала затягиваться: кожа вокруг была слегка красная от керосина, но ни малейшего следа заражения не наблюдалось.

— Твоя рука в полном порядке.

— Пойдем прогуляемся, Тиа, — вместо ответа попросил он.

Тиа заколебалась было, но в конце концов не выдержала.

— Куда?

Джонни молча взял ее под руку и вывел на улицу. Солнце было таким жарким и светило так ярко, что у Тиа заслезились глаза. Она вытерла их рукой и заморгала, глядя на Джонни. Он развернул ее так, что солнце оказалось у нее за спиной.

— Ты любишь персики?

— Да.

В саду было прохладнее. Тиа остановилась в тени, а Джонни подошел к ней почти вплотную. Где-то неподалеку завизжала свинья. Из конюшни доносились голоса игравших там детей. Тиа представила себе ребятишек на сеновале, когда они рассказывали истории о привидениях.

— Помнится, ты сказал, что персики зеленые, как тыква.

— Ну, сказал…

— А я не люблю зеленые персики. Для кого ты соврал?

— Для Кармен.

— А какой смысл?

— Кармен ужасно любит работать, она все время что-нибудь делает. Вот, например, она берет спелые персики, варит, варит, потом укладывает их в банки и только после этого разрешает нам есть. Зачем все это, когда можно просто залезть на дерево, сорвать персик и съесть его?

— Ты просто сумасшедший. Тебе никогда не приходило это в голову?

Джонни сорвал персик, потер его о рубашку и протянул Тиа. Потом полез за другим. Тиа откусила, и по подбородку у нее потек липкий сок.

— О, да они совсем спелые. Их уже можно консервировать.

Под этим щедрым солнцем все зреет быстро. Тиа давно не ела таких персиков. Она вспомнила Тубак. Там она тоже любила лежать под персиковым деревом, смотреть на проплывавшие по небу облака и упиваться сладостью вобравших в себя частичку солнца плодов.

— Они слишком хороши для варенья. И их слишком мало, чтобы сладкоежки Паркеры смогли насытиться.

— Насколько я знаю Кармен, она обязательно придет сюда, чтобы собрать урожай.

— Да, придет… Но когда будет знать, что персики поспели.

Тиа рассмеялась.

— Неудивительно, что тебе удалось ускользнуть от Черного Кота. Ты просто неистощим на всякие фокусы. Я еще тогда поразилась, что он тебя не повесил.

Джонни нахмурился и, жуя персик, обдумывал ответ.

— Мне кажется, он просто про меня забыл. Я прятался до тех пор, пока Черный Кот не уехал из города, потом еще немного подождал, но они не вернулись. А вам как удалось сбежать?

— Мы украли у них пару лошадей, а потом на дороге поймали экипаж.

— А почему ты так поспешно уехала?

— Мама меня заставила. — Джонни собирался задать ей еще один вопрос, но Тиа его опередила: — Ты веришь в Бога? — поспешно спросила она.

— Бог — это слишком напыщенное слово. Мой двоюродный брат принадлежит к племени сиу. Так вот сиу говорят о Создателе как о Великой Тайне. Для меня удобнее верить в такого Бога.

— Тебе нравится быть индейцем?

— Я ведь не совсем индеец. Но мой вид заставляет людей относиться ко мне с подозрением. Может быть, поэтому я научился превосходно стрелять. Мне приходится чаще защищать себя, чем людям, в чьих жилах нет индейской крови. А тебе нравится быть белой?

— А я не белая, — ответила она машинально, даже не подумав о том, что это неправда. Но Джонни перестал жевать и уставился на нее.

— Но ты выглядишь, как белая…

— Неужели? — Тиа попыталась выкрутиться. — Просто я наполовину англичанка, а наполовину скандинавка. Это значит, я белая? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал естественно.

— Я не знаю, какими бывают скандинавы, но вот англичане в основном белые. Правда, однажды в Сильвер-Сити я встретил англичанина, он был негр. — Джонни приподнял ее голову за подбородок и внимательно оглядел со всех сторон. — Знаешь, ты совсем не похожа на негра.

Прикосновение его руки заставило Тиа затаить дыхание. Ей захотелось развернуться и убежать, но она не могла сдвинуться с места. Его глаза потеплели, стали нежными, и Тиа показалось, что птицы запели громче и мелодичней, небо стало еще синее и даже разгоряченный воздух сделался прохладнее. Джонни наклонился и осторожно поцеловал ее.

Его легкий поцелуй вызвал в теле Тиа томительную дрожь, которая показалась ей еще более сильной, чем та истома, мучившая ее тело во время прогулок верхом. Тиа никак не могла понять, почему при встрече с Джонни Браго ее тело начинало ныть, словно требуя внимания к себе этого мужчины. Она почувствовала, как против ее воли руки сами обвили шею ковбоя, и девушка всем телом прижалась к Джонни. Ее губы, казалось, приоткрылись ему навстречу раньше, чем он успел коснуться их.

— Тиа! Тиа! Тиа! — раздался женский голос.

Сначала Тиа даже не обратила на него внимания, но когда ее имя выкрикнули в третий раз, она открыла глаза. Это был голос Андреа. Тиа оторвалась от Джонни и перевела дыхание.

— Да? — попыталась крикнуть она, но у нее получился лишь сдавленный звук. — Да? — повторила она, на этот раз громче.

— Где ты? — спрашивала Андреа.

— Я сейчас подойду.

— Возвращайся потом, — прошептал Джонни.

— Нет, лучше не надо.

— Почему?

— Я не знаю…

— Тогда возвращайся… — Его губы были розовыми и влажными под щеткой усов. Тиа удивилась, почему она совсем не чувствовала, как колятся его усы, когда они целовались. Он повернул голову налево, откуда доносился крик, и Тиа еще раз восхитилась красотой его мужественного профиля. Жесткие черные волосы, которые он недавно подстриг, едва касались воротника красной клетчатой рубашки. Ей ужасно хотелось запустить в эти волосы руки, потрогать пальцами упругие мускулы…

Но тут у нее в памяти всплыл образ Джуди, проскальзывающей к нему в домик.

— Я не могу вернуться.

Джонни смотрел вслед маленькой упрямой блондинке, которая поспешила к дому. Может быть, она явилась на ранчо ла Рейна с определенной целью — выйти замуж за Стива Баркарта? И поэтому у нее совсем нет времени для Джонни Браго?

* * *

Джуди никак не могла сообразить, какой сегодня день. Она попыталась подсчитать, но не могла вспомнить, три или четыре дня прошло с тех пор, как стрела поразила Гранта. Она как раз размышляла над этим, когда Грант открыл глаза и увидел, что она кладет ему на лоб мокрое полотенце.

— Ну вот, — сказала Джуди удивленно и с облегчением. Наконец-то его глаза смотрели ясно и осмысленно, в них появилась прежняя искорка жизни. Она изо всех сил старалась вести себя как обычно, искала слова, которые бы не выдали ее. — Наш соня проснулся. Мы уже подумали, что ты решил заспаться до смерти. — Эти простые шутливые слова даже для нее прозвучали как-то неубедительно — они не могли выразить всю степень ее облегчения.