Джойс Брендон - Изгнание из рая

— Неужели ты можешь в этом сомневаться? Конечно.

— И все они вышли замуж именно таким образом?

— Возможно, тебе это и покажется чудным.

— Чудным… — повторила Джуди. — Ты всегда находишь такие необычные слова. Может быть, поэтому мне так нравится болтать с тобой. — Джуди потянулась. — Интересно, каково при этом мужчине? — спросила она, улыбаясь и лениво разглядывая потолок домика.

— Как будто он попал под весенний ливень в горах, — тоже улыбаясь, ответил Грант.

— Гм, — чуть нагнувшись к нему, Джуди бросила на него лукавый взгляд. — А что, если мужчина влюбляется в какую-нибудь девушку?

Улыбка в глазах Гранта угасла. Он напрягся.

— Он старается держаться к ней как можно ближе, — осторожно проговорил он. — Если это возможно.

— И это все?

— Мужчина может очень мало сделать для того, чтобы его полюбила женщина.

— Боюсь, мне не понравилось бы быть мужчиной.

Грант усмехнулся.

— Ну, в этом есть свои преимущества…

— Тебе нравится быть мужчиной?

— Еще бы!

Джуди обратила внимание, что в глазах Гранта промелькнуло странное удовлетворение и уверенность, которые она сама никогда не испытывала.

— А тебе… ты не будешь против, если я задам тебе вопрос личного характера?

— Задавай.

— Ты когда-нибудь делал что-нибудь такое… за что потом было бы стыдно? — Глаза Гранта все еще излучали тепло и понимание, но Джуди быстро отвернулась, она боялась, что они могут измениться, а ей не хотелось бы это увидеть.

— Очень редко, — тихо произнес он. Но у мужчин в этом плане гораздо меньше возможностей, чем у женщин.

— Что ты хочешь этим сказать?

Грант фыркнул.

— Тебе ведь никогда не приходилось видеть, чтобы какая-нибудь женщина, зажав в руке золотые монеты, рыскала возле мужского барака?

Он имел в виду тех мужчин, которые платили Люпи за то, что она их ублажала. Правда, никто из них не «рыскал» возле ее комнаты, но все прекрасно знали, что она им не откажет. Грант вытащил соломинку из кармана жилета и начал машинально ее жевать.

— У женщин больше возможностей, и они более падки до них. Мужчине, который знает, чего он хочет, гораздо легче пойти и переспать с женщиной. — Он вздохнул, как будто вспомнил что-то неприятное. — Природная необходимость, вот как это называется, красотка. Женщины же в этом плане более слабы, они переживают это гораздо сильнее. Мы же только недавно начали допускать, чтобы женщина сама выбирала себе мужа. А в большинстве стран до сих пор за них все решают отцы.

Джуди игриво повернулась на кровати.

— Это наводит меня на кое-какие мысли. Ты что, стараешься меня соблазнить?

— Подумываю об этом, — честно признался он. — Вот видишь, я прав.

— Я и так знаю, что ты прав, — ответила она с каким-то странным напряжением, — Ты ужасно милый, Грант. И разговариваешь, как Андреа. Где ты ходил в школу?

— В Нью-Хейвен, в Коннектикуте.

— Ах да, ты говорил… — пробормотала она.

— Но в школе я научился совсем немногому… У меня был друг, в некотором роде «белая ворона». Вот он-то и стал моим главным учителем.

— А почему ты ушел из дома?

— Время пришло. Мне было уже двадцать. Я должен был попробовать, смогу ли я прожить без помощи родителей.

— А какие они… твои родители?

— Обыкновенные. Мама накрывает чай ровно в три тридцать, а папа читает газеты и много работает.

— Ну, а теперь, когда ты понял, что можешь без них прожить, что дальше?

Грант молчал. Он не знал, что ему ответить. Он два года проучился в Йельском университете на отделении бизнеса, которого не было в школе в Джорджии. В семье все считали, что, закончив университет, он унаследует дело отца. Но перед последним курсом Грант вдруг понял, что такая регламентированная жизнь не для него… Он не хотел иметь жену, обвешанную драгоценностями и с утра до вечера протирающую в их доме фарфоровые чашки, будь она даже раскрасавицей.

До знакомства с Джуди Грант никогда не обращал внимания на красоту женщин. Да, он желал их, но даже в этом своем желании всегда оставался равнодушным.

В Атланте, а потом и в Йеле он чувствовал себя так, как будто и не жил. В Аризоне шесть раз чуть не погиб, но именно там Грант почувствовал, что такое настоящая жизнь. И он хотел большего. Он хотел свободы и радости. Радостью для него стала Джуди Баркарт. Ему нравилось быть рядом с ней, поддразнивать ее, любоваться ее пухлыми губками, ловить вспышки в карих глазах…

Его отец владел тремя крупными универмагами в Атланте и нажил кучу денег. Грант работал у отца летом, порой не получая за свой труд ни пенни. Молодой человек мог бы стать управляющим в одном из магазинов, но тогда Фремана-старшего несомненно хватил бы удар.

На лице Гранта заиграла улыбка. Однажды отец уехал в отпуск и оставил его вместо себя. Он тут же снизил цены на товары и распродал все в три раза быстрее, чем это делал отец, но тот пришел просто в бешенство. Для него не имело значения, что сын получил большую выручку. Его отец никогда ничего не продавал, если не было большой прибыли. Если ему не давали за товар цену, которую он просил, он сам какое-то время пользовался этим товаром и только тогда снижал не него цену. Грант считал это глупым и непорядочным. Фреман-старший был одним из самых богатых людей Атланты, но члены его семьи всю жизнь пользовались старыми и некрасивыми вещами. Таким образом выполнялась основная заповедь отца — ничего не должно зря пропадать.

— Грант…

— Да?

— Ты забыл обо мне?

Вздохнув, Грант закрыл глаза. В мире есть совсем мало девушек, которых невозможно забыть. Джуди была одной из них. Ни один мужчина, который имел счастье с ней дружить, слышать этот звонкий озорной смех, видеть, как ее лицо вспыхивает радостью или погружается в печаль, никогда не сможет забыть ее. Каждая черточка ее внешности навсегда запечатлеется теперь в душе Гранта.

— Нет, Джуди. — Грант никогда не показывал ей свое обожание и зависимость от нее. Улыбнувшись, она потянула его за руку.

— Так что же ты собираешься делать дальше?

— О… Не знаю. Поживу еще немного здесь, пока ты не найдешь своего прекрасного принца, а потом уеду.

Джуди выпрямилась, в ее темных глазах мелькнула тревога.

— Почему?

— Я всего лишь мужчина, милая, — угрюмо проговорил он. Его задевало то, что она никогда не думала о нем как о мужчине. Только как о друге.

— Я это знаю. Но всегда считала, что ты еще и мой самый лучший друг. А друзья не расстаются только потому, что кто-то из них женится.

Грант наклонился к ней. Лицо Джуди было серьезным, в глазах — неподдельная тревога. Его охватил озноб, все тело заболело.

— Джуди, — спокойно произнес он, — я остаюсь твоим другом только потому, что больше никем для тебя быть не могу.

— Ты хочешь сказать, что, если я выйду замуж, ты сядешь на коня и уедешь? — Слеза, появившаяся в уголке глаза, скатилась по щеке. Подбородок дрожал, Джуди тяжело дышала, и Грант чуть не застонал. Интересно, сколько он сможет продержаться в качестве ее друга? Неужели она думает, что он бесчувственный истукан, который может сидеть около нее всю жизнь, претендуя лишь на роль придворного шута?

— Черт возьми, Джуди! Я всего лишь мужчина… — повторил он, но тут же замолчал, стиснув челюсти. Ведь Джуди не виновата в том, что он так безнадежно в нее влюблен. Он прекрасно понимал, когда избирал для себя этот путь, что ему будет нелегко. — Мужчина, которому необходимо путешествовать, знакомиться с миром. Эй, красотка, — мягко продолжал он, — ты же еще не вышла замуж, зачем так расстраиваться? Между прочим, когда придет день и колокольчик в твоей прекрасной головке прозвонит «динь!», ты даже не заметишь, что я ушел.

— Нет, замечу.

— Давай поспорим, — подзадоривал он ее. Ему надо было что-то сделать, лишь бы она не плакала. Слезы Джуди пронимали его до глубины души. Грант знал о Джуди многое — она всегда отдавала долги, всегда была ласкова со своими друзьями, но была… и совершенно непредсказуема… Ну кто бы мог предположить, что она так расстроится, узнав, что он уедет, как только она выйдет замуж?

— Поспорим. Твоя ставка, — фыркнула девушка.

— Твоя сверху. Сколько?

— Пять долларов.

— Мало!

— Десять!

— Ну это куда ни шло.