Он улыбнулся своей странной улыбкой:

– Если ты имеешь в виду роды, думаю – да. А если ты говоришь о тоннеле – нет, я думаю – нет.

– Но как ты узнал об этом? О тоннеле.

– Я уже давно о нем знал, еще тогда, когда мы виделись второй раз.

– И ты можешь пообещать мне, что я никогда больше туда не попаду?

Эмеральд кивнул:

– Нет. Теперь, когда ты сделала свой выбор, для тебя многое изменится.

– Что именно?

Он опять улыбнулся:

– Кто это может сказать? Я знаю только то, что знаю. А теперь мы должны проститься. Там на поле еще лежит много умирающих бедняг, которые могут остаться в живых с моей помощью.

Николь схватила его руку и приложила к своей щеке:

– После Марстон-Мура ты спас моего мужа. Ты знал об этом?

– Да, знал, – тихо ответил он и, больше не сказав ни слова, развернул лошадь и поехал к полю боя, лишь помахав ей на прощание рукой.

– Какой он странный, – произнесла Джекобина, глядя на удаляющегося Эмеральда.

Она сидела в фургоне рядом с Николь, держа на коленях Миранду, а Эммет шла рядом.

– Я считаю, что он очень много знает, – сказала Николь.

– Да, он оказался совершенно прав насчет меня и Руперта.

Николь посмотрела на нее с виноватым видом:

– Я до сих пор не спросила тебя о Джоселине. С ним все в порядке?

Джекобина игриво улыбнулась:

– Я думала, ты со своей проницательностью и сама обо всем знаешь, но теперь я вижу, что ты действительно волнуешься. Но я тебя успокою. Он вышел из боя целым и невредимым, а потом чуть не сошел с ума, когда не нашел тебя там, где оставил. Клянусь Богом он обшарил каждый уголок в каждом из этих фургонов, а потом помчался в Лестер, надеясь продолжить поиски там.

– Но мы-то тоже отправляемся туда?

– Да, – успокоила ее Джекобина, – пройдет совсем немного времени, и вы снова будете вместе.

– Слава Богу! – ответила Николь, целуя сына, который только что уснул, насосавшись молока.

Джекобина улыбнулась, она выглядела совсем неплохо, хотя зубы ее стучали, а все лицо стало черным от копоти.

– Он просто красавец и вылитый отец. Ты уже дала ему имя? – спросила Джекобина.

– Да, Эмеральд помог ему появиться на свет, а Эммет – такая замечательная подруга, поэтому я решила назвать его Эмлин, ну, еще, конечно, в честь Уэлша, великого актера.

Джекобина покачала головой:

– Не думаю, чтобы я его знала. Но это просто потрясающее имя – Эмлин Аттвуд. Мне нравится.

– Теперь надо, чтобы оно понравилось еще и Джоселину.

– Я уверена, что ему понравится все, что бы ты ни предложила, – с очаровательной улыбкой ответила Джекобина, потом она закрыла глаза, внезапно почувствовав усталость от стольких волнующих событий прошедшего дня.

– А какое сегодня число? – вдруг взволнованно спросила Николь.

– Четырнадцатое июня 1645 года. А почему ты спрашиваешь?

– Мне помнится, я что-то читала об этом дне.

– Что ты могла читать? – спросила Джекобина, она слишком устала, а поэтому не обратила никакого внимания на странность ее слов.

– Я читала: «… это был не только конец королевской армии, но и конец его царствования».

К счастью для Николь, ее подруга в этот момент уже спала и не могла слышать и осознать этих горьких слов.

* * *

Повозки обоза, что совершенно естественно, двигались довольно медленно. Уже начали сгущаться сумерки, а они все еще были в нескольких милях от Лестера. Когда почти совсем стемнело, все услышали звуки, бывшие предвестниками чего-то более страшного, чем застигшая их на дороге ночь. Колонна двигалась по главной объездной дороге, поэтому сначала никто не удивился послышавшимся сзади звукам цокающих копыт. Но было что-то зловещее в поступи всадников, которые приближались так быстро и неотвратимо, что у всех женщин, а их было несколько сотен, сопровождающих повозки, мороз побежал по коже.

– Что это? – спросила Николь, очнувшись от глубокого и спокойного сна.

– Не знаю, – ответила Джекобина, до этого тоже мирно дремавшая.

Но бедняжка Эммет, которая все так же шла возле фургона, немного прихрамывая, вдруг закричала:

– Это целый отряд всадников, миледи! Они приближаются к нам, как ветер.

В следующее мгновение все увидели, кто к ним приближается. Одетые в кожаные куртки, с лицами, закрытыми железными забралами, с мечами наголо, к ним приближались по крайней мере два полка «круглоголовых».

– Они собираются атаковать нас! – воскликнула Джекобина.

– Нет, не может быть, – в ужасе ответила Николь. – Мы же не армия, а только женщины.

Но в ту же секунду эти слова замерли у нее на губах: она увидела, что все их повозки окружены. К горлу знатных дам уже были приставлены мечи, а тем бедняжкам, с которых нечего было взять, всадники начали отрезать носы и уши, сдирать кожу с лица до самых костей; некоторых же просто прокалывали мечами и бросали умирать прямо в дорожную пыль. Но было кое-что и пострашней. Женщины, которые даже и отдали деньги и драгоценности в обмен на свои жизни, вовсе не спасли себя этим: эти знатные дамы разделили ту же участь, что и их служанки и просто женщины победнее.

– Теперь наша очередь, – сказала Джекобина и сняла с талии маленькую сумочку так быстро, что Николь даже не успела понять, зачем она это делает.

Но Джекобина ничего не успела ей объяснить. Задыхающийся солдат спешился возле их фургона и, заглянув внутрь, схватил Эммет за шею и приставил обнаженный меч к ее лицу.

– Не трогай ее! – закричала Николь. – Я дам тебе все, что ты захочешь.

– Вот, возьми это, – произнесла Джекобина, протягивая сумочку. – Это бриллианты, которые достались мне от матери. Они твои, если ты сохранишь нам жизни.

Солдат рассмеялся и поднял Эммет в воздух, крикнув:

– Может, и сохраню. Но сначала подправлю это милое личико.

Бедняжка завизжала и закрыла глаза, а Николь сняла с пальца обручальное кольцо.

– Это единственное, что у меня есть, но оно золотое. Прошу тебя, не трогай ее, – взмолилась она.

Вдруг возле фургона послышался чей-то голос:

– Одно движение, солдат, и я вырежу на твоей спине полоски и обмотаю ими твой член. Понял?

Голос принадлежал Майклу Морельяну, вид у него был такой же отвратительный и грозный, как у остальных, лицо почти скрывал шлем, но в тот момент Николь показалось, что это самый прекрасный человек, которого она когда-либо видела.

– Но полковник… – запротестовал было солдат.

– О, черт тебя возьми! – воскликнул Майкл и застрелил солдата из пистолета, висевшего у него на поясе.

Николь никогда еще не видела, чтобы события развивались так быстро, она даже не успела понять, что произошло. Майкл с отвращением отбросил тело солдата и помог беспомощно барахтающейся Эммет выбраться из-под него.

– О, это вы, господин Майкл, – всхлипывая, пролепетала она, падая перед ним на колени.

– Да, это я, – угрюмо произнес он. – А сейчас я возьму ваш фургон под свою защиту и вывезу вас отсюда. Эти грабители и убийцы разошлись не на шутку, так что даже я не могу гарантировать вам безопасность, – он окликнул испуганного возницу, который все еще держал вожжи. – Эй, кучер, давай отправляйся в Маркет-Хорборо. Я поеду рядом, так что на вас больше никто не осмелится напасть.

Посадив Эммет в фургон, полковник Морельян оседлал лошадь и поскакал прочь от этого страшного места со следующим за ним по пятам фургоном.

– Кто это? – спросила Джекобина, страшно заинтригованная.

– Его зовут Майкл Морельян, когда-то я была с ним помолвлена, пока наши семьи не оказались из-за этой войны в разных лагерях. Если уж быть до конца откровенной, он – отец Миранды.

Джекобина с интересом посмотрела на нее:

– Да что ты! Тогда неудивительно, что он так нежно смотрел на девочку.

– Конечно, именно поэтому. Но я боюсь, он спасет нас только из-за нее, – сказала Николь, а потом закричала, обращаясь к Майклу, – Как же ты мог допустить весь этот ужас? Я думала, что ты не сможешь спокойно смотреть на то, как убивают и издеваются над невинными женщинами!

– Да это отвратительно! – смущенно сказал в ответ Майкл. – Но что я могу поделать? Солдаты оправдывают себя тем, что многие из этих женщин – ирландки и католички, а значит, их можно убивать именем протестантского Бога, который оправдает все злодеяния.

– Как это мерзко! – гневно воскликнула Николь. – Многие из этих бедняжек – той же веры, что и ваши солдаты, и если твои подчиненные убивают своих единоверцев, то о каком Боге может идти речь?

Майкл покачал головой:

– Не говори ничего больше. Я и так в ужасе от того, что моя дочь видела весь этот кошмар. Я сейчас постараюсь пристроить вас на каком-нибудь постоялом дворе, где вы будете в безопасности. Но как только я это сделаю, я должен буду уехать обратно в Лестер.

– Как в Лестер? Что ты собираешься там делать?

– Мы решили еще раз атаковать город, прежде чем вернуться на запад и разделаться с Горингом.

Ужас пронзил Николь насквозь:

– Но там в Лестере – Джоселин. Он отправился туда искать меня.

– Сомневаюсь, чтобы король долго пробыл в городе. Им скоро донесут, что сэр Томас Ферфакс следует за ними по пятам.

Николь постаралась не выдать себя, скрыть ужас, который охватил ее:

– Тогда, может быть, мне удастся послать ему письмо? Я только что родила ему сына, спасибо Господу, а он даже не знает об этом.

Майкл повернул к ней бесстрастное лицо:

– Это война, Арабелла. Мало надежды на то, что тебе удастся связаться с мужем, когда в стране царит такой хаос и одно сражение следует за другим.

Тут вмешалась Джекобина:

– Но, как бы то ни было, все-таки стоит послать ему хотя бы записку.