– Король и принц хотели ехать на север. Они остановились здесь, и, вы знаете, военный совет проходил именно в этих стенах, – с гордостью говорила жена владельца гостиницы, выкладывая перед ними на тарелку огромный кусок мяса.

Николь, забыв о хороших манерах, тут же набросилась на еду.

– А что Георг Горинг? – спросила она с набитым ртом.

– Он сначала пытался сдержанно им возражать, но в один прекрасный момент не выдержал и прямо-таки взорвался. И это все происходило здесь у нас в гостиной. Он считал, что они должны вернуться на запад. Один из его солдат рассказал мне, что милорду там было очень весело, он был сам себе хозяин и грабил и разбойничал, как хотел.

– Он вел себя как разбойник, – прокомментировала Николь, обгладывая куриную ножку.

– Они все-таки разделились – милорд решил возвратиться на восток, а королевская армия отправилась совсем в другое место.

– А вы не знаете, куда?

– Конечно, знаю. Они отправились в Маркет-Харборо.

– Боже мой, – чуть ли не прорычала Николь, – это далеко?

– Далеко, – ответила Эммет, – отсюда – мили, мили и мили. Почему бы нам не остаться здесь и не подождать, когда они вернутся?

– Но почему ты решила, что они вернутся сюда?

Эммет слегка занервничала:

– Уж не хотите ли вы сказать…

– Нет, не хочу. Я просто хочу сказать, что они совсем не обязательно будут возвращаться тем же путем.

Эммет вздохнула:

– Вы правы. Просто я так натряслась в этом фургоне, что мне кажется, уже никогда не смогу прийти в себя.

Николь посмотрела на нее в изумлении:

– Ты хочешь сказать, что нам нужно было остаться в Кингсвер Холл?

Миранда, сидящая вместе с ними за столом и говорившая абсолютно правильно, как ее учила Николь, ответила:

– Нет, тот дом – плохое место.

– Теперь уже больше не плохое, – заверила ее Николь, – все плохие люди ушли оттуда, – она улыбнулась Эммет. – Но малышка права. Мы правильно сделали, что уехали.

– Я тоже так думаю, – ответила Эммет и опять вздохнула.

* * *

На следующий день они снова были в дороге, вкушая все «прелести» путешествия, двигаясь на этот раз так быстро, как только это было возможно. Наконец, утром последнего дня мая две женщины и ребенок оказались в Маркет-Хорборо, где узнали, что королевское войско уже ушло оттуда и теперь продвигается в направлении к Лестеру.

– Но неподалеку отсюда стали лагерем женщины, – сообщили Николь, когда она пришла в гостиницу снять комнату.

Ей опять пришлось показывать деньги и даже платить задаток, но она и сама понимала, что после такого изнурительного путешествия, была грязной и оборванной, совсем как бродячая цыганка.

– Женщины из армии?

– Ну да, проститутки и любовницы, жены и обслуживающий персонал. Принц Руперт отправился в Лестер, чтобы от имени короля потребовать покорности от его жителей, а кто пока не нужен, остался здесь.

– Но мы не отправимся за ними прямо сейчас, – твердо заявила Эммет. – Мы останемся здесь, поедим, выспимся, вымоемся, а вечером пойдем в женский лагерь и посмотрим, нет ли там кого-нибудь из знакомых.

– Но многие из дам остановились здесь, в городе, – сообщил им хозяин гостиницы, – в лагере в основном только шлюхи.

Несмотря на то, что он так странно выразился, Николь поняла, что он имел в виду: полковыми дамами назывались жены офицеров и любовницы полководцев, а любовницы простых солдат звались просто полковыми шлюхами.

– Мы разыщем их вечером, – твердо повторила Эммет.

– Но ведь кто-нибудь из них может что-то знать о Джоселине и рассказать мне, – запротестовала Николь.

– Это можно сделать и позже.

И хотя Николь ужасно устала, она так и смогла как следует отдохнуть. После обеда ее разбудили звуки рвущихся снарядов – Лестер был всего в нескольких милях от Маркет-Харборо, – и эта канонада продолжалась до самого вечера. Час или два она промучилась, напрасно пытаясь уснуть. Наконец, уже в сумерках, она встала и попросила, чтобы ей принесли корыто с горячей водой. Эммет и еще одна худосочная служанка с трудом исполнили ее просьбу. Чувствуя себя так, как будто она не мылась несколько месяцев, Николь с наслаждением погрузилась в корыто и начала плескаться в нем с несказанным удовольствием. Когда она снова легла в кровать и посмотрела на свой живот, то увидела, что ребенок медленно переворачивается с боку на бок. Николь задумалась над тем, когда же он соизволит явиться на свет.

Обедать она не стала, но распорядилась насчет легкого ужина, после которого, убедившись, что Миранда спокойно спит, они с Эммет пошли в город, в надежде на то, что в двух других гостиницах, которые назывались «Медведь» и «Ангел» (та, в которой остановились они, называлась «Три Лебедя»), они смогут найти кого-нибудь из знакомых. Женщины медленно брели по улице. Когда они проходили мимо старой школы, Николь вдруг услышала:

– Арабелла? Но этого не может быть!

Николь обернулась, удивленно улыбаясь, и увидела в темноте, недалеко от одного из горящих факелов, Джекобину Джермин, ту самую девушку, которую она так бессовестно предала, уступив принцу Руперту. Однако Джекобина или уже забыла об этом, или просто не была уверена в том, что это было, но она бросилась в объятия Николь, как самая закадычная и давняя подруга.

– Дорогая, я еле-еле смогла узнать тебя, ты действительно беременна. Конечно, лорд Джоселин сообщил мне об этом, говоря, что ты поправилась, но я никогда не думала, что такая миниатюрная крошка, как ты, может стать такой огромной.

Николь застенчиво улыбнулась:

– Примерно через две недели я снова стану миниатюрной. Но это-то как раз не столь важно. Ты видела Джоселина, он здесь?

– Да, он был здесь до вчерашнего дня, пока не уехал с королем и принцем Рупертом в Лестер. Сегодня утром Руперт должен был подойти к городским воротам и потребовать, чтобы их открыли для короля. В том случае, если они откажутся, он должен был после нескольких предупредительных залпов атаковать город. Судя по тому, что мы сегодня полдня слышали, ему пришлось это сделать.

– Как ты думаешь, город уже взят?

– Я не знаю, но завтра утром собираюсь поехать туда и узнать.

– Я поеду с тобой.

Джекобина с удивлением оглядела фигуру Арабеллы:

– Ты думаешь, это будет разумно с твоей стороны?

Николь рассмеялась:

– А думаешь, с моей стороны было разумно отправиться в это сумасшедшее путешествие, однако я сделала это, теперь не остановлюсь ни за что, если даже начну рожать прямо сейчас.

– Ты совершенно не изменилась, – улыбаясь, ответила Джекобина.

Держась за руки, они дошли до гостиницы «Ангел», где просидели, болтая, несколько часов. Эммет вежливо извинилась и, не желая им мешать, вернулась обратно в «Три Лебедя». Джекобина рассказала Николь довольно грустную историю, и та опять почувствовала себя виноватой. Оказывается, принц Руперт, наконец-то, заметил Джекобину, – это случилось на Рождество, и переспал с ней, довольно грубо, по ее словам, лишив ее девственности.

– Он, конечно, извинился, Арабелла, сказав, что не ожидал, что я – девственница, а если бы знал, то держал бы себя в руках.

– Значит, он был с тобой не так уж и груб.

– Уверяю тебя, он сказал это только из вежливости. На самом деле ему было абсолютно все равно, да и сейчас он не обращает на меня внимания. Во время полового акта он все время закрывает глаза, и я почти уверена, что он думает в этот момент о другой женщине. Принц Руперт влюблен в какую-то даму, а может, и не в даму, но я никак не могу выяснить, кто она. Одно время я по глупости думала, что это ты, но когда ты уехала в Девон, то поняла, что ошибаюсь.

– И что же ты собираешься делать? Уверена, что эта «игра» тебя совсем не устраивает, – осторожно сказала Николь.

– Я намереваюсь расстаться с ним, потому что продолжать это – очень больно, лучше уж покончить со всем разом. Хотя мне это будет нелегко. Когда я его вижу, то совершенно теряюсь, и все чувства возрождаются во мне с новой силой. Самое лучшее, что я могу сделать, это поехать за границу. В общем, я не знаю, куда мне податься.

– Бедная Джекобина, – произнесла Николь.

Девушка-фея вздохнула:

– Да, любовь это самая ужасная вещь, я теперь поняла это.

– Ну, не всегда. Стоит тебе только встретить достойного человека, и Руперт перестанет для тебя так много значить.

– Да нет, я не верю в это.

– Слушай, давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложила Николь и осторожно перевела разговор на другую тему, так осторожно, как умела это делать только Николь Холл.

Между ними все же существовала какая-то напряженность. Подруга грустила, хотя Николь обратила внимание, что она стала намного симпатичней после своего приключения с принцем. Сама же Николь чувствовала вину перед Джекобиной, и вина эта усугублялась сознанием того, что завтра она, кроме того, что встретится с Джоселином, увидится еще и с принцем Рупертом. Эта мысль, подобно темному облачку, возникла где-то в глубине ее сознания, и сколько она ни старалась, никак не могла отогнать ее прочь. Николь очень хорошо выспалась ночью, но проснулась она все же с чувством вины по отношению к подруге.

* * *

Лестер был почти полностью разгромлен после того, как рассердившийся принц атаковал его. В стенах, окружающих город, зияли огромные дыры, через которые, по всей видимости, и проникали роялисты. Правда, там еще были одна или две лестницы, по которым они тоже могли попасть за городские стены. И хотя сражение было жестоким, на улицах уже не было трупов, лишь булыжная мостовая была мокрой и скользкой от крови. Это было единственное молчаливое напоминание о трагедии, которая здесь разыгралась. Хотя было много ужасного: богатые дома были разграблены, а дома бедняков снесены чуть ли не до основания; даже церкви и больницы не пощадили грабители; окна магазинов были выбиты, а товары честных торговцев разбросаны по улицам города.