* * *

Прошло несколько дней, от Карадока не было никаких вестей, и Николь все больше и больше нервничала.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Майкл и, прищурившись, посмотрел на нее.

– С чего ты взял?

– Когда мы прошлой ночью занимались любовью, у меня было такое чувство, что ты думала о чем-то совершенно постороннем.

Николь решила воспользоваться ситуацией:

– Я ужасно боюсь, что могут пойти разговоры. Если кто-нибудь узнает, что мы с тобой – любовники, это может быть очень опасно и для тебя, и для меня.

Он тоже был не настроен шутить по этому поводу:

– Да, это просто невероятно, что мы с тобой здесь встретились. Грейз Корт был выбран в качестве нашего гарнизона только потому, что нам было известно, что здесь нет никого, кроме нескольких слуг. А теперь я думаю, что ты права. Я начал замечать, что кое-кто из моих людей бросает на меня недвусмысленные взгляды.

– А для тебя важно, что они могут про тебя подумать?

– Моя личная жизнь не должна нарушать воинскую дисциплину.

– Тогда, может быть, нам следует лучше прекратить наши отношения?

Майкл посмотрел на нее очень серьезно:

– Так вот как ты к этому относишься, Арабелла? Как к простой интрижке? Ты, кажется, совсем забыла, что когда-то мы были помолвлены и у нас есть общий ребенок? Мне кажется, поэтому наши отношения сильно отличаются от простого флирта.

Николь почувствовала угрызения совести. Этот человек был действительно влюблен в Арабеллу, вернее – в ту женщину, которую принимал за нее.

– Не забывай, что я замужем, – неуверенно произнесла она.

Его глаза сверкнули стальным блеском:

– Что ты хочешь этим сказать? Что тебя интересует лорд Джоселин? Как же так? Ведь совершенно ясно, что ваш брак был заключен только потому, что в тот момент это было необходимо. И я думаю, что любишь ты меня, Арабелла.

Николь просто не знала, что ему ответить. Как она может объяснить человеку с таким честным взглядом на жизнь, что она получает удовольствие от секса с ним, но любовь здесь не причем? Она с новой силой почувствовала себя виноватой и впервые в жизни испугалась того, что натворила.

– Конечно, я люблю тебя, Майкл, – она была слишком напугана, чтобы сказать правду, – но дело в том, что я слишком многим обязана Джоселину Аттвуду. Сначала он спас меня, а потом женился на мне. И теперь у меня такое чувство, что я его предаю. Ты понимаешь меня?

Майкл вздохнул, он был теперь мрачнее тучи:

– Я не могу судить, что ты делаешь правильно, а что – нет. Единственное, что я понимаю, это то, что наши интимные отношения должны прекратиться.

Николь кивнула:

– Это самое лучшее и разумное, что мы можем сделать. Пока еще не стало слишком поздно.

– Ну что ж, но я буду отстаивать право видеть дочку.

«Прозвучало прямо как при разводе», – подумала Николь.

– Ты живешь с ней в одном доме. Конечно, ты можешь ее видеть.

Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз:

– Для меня не будет сюрпризом, если однажды ночью ты исчезнешь, Арабелла. Я думал, что мое присутствие помешает тебе отправиться на поиски мужа. Теперь я в этом не уверен. Мне кажется, что ты совершенно изменилась, ты сейчас можешь отдаться мне телом, оставив при себе свою душу. Та девушка, которую я знал раньше, была на такое не способна. И еще. Если бы такое было действительно возможно, я бы поверил в ту твою фантастическую историю, что, родив Миранду, ты стала кем-то другим.

Николь улыбнулась ему с грустью:

– Для нас обоих было бы лучше, если бы ты поверил в нее.

Он посмотрел на нее довольно хмуро, но ничего не сказал, а через несколько секунд вышел, заставив задрожать пламя свечей и оставив Николь, молча стоявшую посреди комнаты. Николь не двигалась, решив, что если она будет стоять спокойно, то странное чувство боли и страха покинет ее. Но вскоре она поняла, что не сможет справиться с ним. Для нее настал момент истины. Если она хочет разобраться в себе, ей нужно пройти через это. Как последняя вспышка перед глазами умирающего, перед ней промелькнул длинный список имен из ее «коллекции», и она тут же попыталась оправдать себя, подбирая такие слова, как «попробовать» или «выбрать подходящего мужчину».

– В любом случае, я собиралась покончить со всем этим, – проговорила она, обращаясь к самой себе, – для меня все стало по-другому, когда я влюбилась в Луиса.

И вдруг она поняла, что не может вспомнить его лица, да и другие, более знакомые лица, никак не хотели всплывать в ее голове на экране памяти.

– Что со мной происходит? – жалобно прошептала Николь, – Что, черт возьми, все это значит?

Но в глубине души она понимала, что с ней происходит. Эта правда была такой ошеломляющей, что она боялась признаться в этом даже самой себе. Дело в том, что прошлое, вернее настоящее, в котором она сейчас жила, стало для нее намного важнее ее реальной прошлой жизни. Эта жизнь со всеми ее опасностями и трудностями казалась ей более интересной, чем та, которой она жила раньше. И был еще один факт, который она не могла не признать. В самой глубине своего сознания Николь понимала, что все, чем она занималась раньше, было не просто некрасиво, но и честно, говоря, не разумно. Но что было, то было, с этим ничего нельзя поделать. Теперь события развивались так, что ей предоставлялся случай начать все сначала. В ее сознании вдруг возник совершенно неожиданный вопрос: захочется ли ей вернуться в двадцатый век, предоставь ей кто-нибудь сейчас такую возможность? Конечно, ее ответ будет «да», хотя она была абсолютно уверена, что будет страшно скучать по тем, кого встретила здесь, в семнадцатом столетии, даже по сэру Дензилу Локсли. Ей будет не хватать их всех так же, как совсем недавно не хватало Луиса Дейвина.

* * *

Слова Майкла оказались чуть ли не пророческими, потому что Карадок появился на следующее утро. Увидев его из окна второго этажа, Николь сначала не узнала его, но, когда длинная мускулистая фигура поднялась с сиденья повозки, у нее не осталось никаких сомнений в том, что это именно тот человек, которого она, несмотря на все свое к нему отвращение, ждала с таким нетерпением. Длинные рыжеватые волосы были теперь покрашены в черный цвет, даже цвет лица стал другим, более румяным. На Карадоке был длинный кожаный фартук кузнеца, а «инструменты» лежали в повозке. Николь вдруг пришло в голову, что появление кузнеца было вполне естественным, ведь лошадей не подковывали уже несколько дней, так что в появлении повозки не было ничего подозрительного и удивительного. «Боже мой! – подумала она, покачав головой. – Теперь я понимаю, почему Джоселин поручает ему такие невероятные задания».

Тут она снова подумала о том, что с черными волосами Карадок еще более похож на своего хозяина, и ей пришла в голову мысль, что он, быть может, все-таки является каким-нибудь внебрачным ребенком благородного рода Аттвудов. Как зачарованная, она смотрела, как Карадок достал свои инструменты и направился прямиком в конюшню, даже не взглянув в сторону Грейз Корт. «Как бы я хотела, чтобы он нравился мне хоть чуть-чуть больше», – подумала Николь, спускаясь вниз.

За последние несколько дней снег подтаял, и задний двор был похож на грязное болото. Повсюду чувствовалось холодное и безрадостное присутствие зимы, и актриса помимо своей воли восхищалась тем, что, несмотря на суровые условия, сэр Уильям Уоллер, представитель Парламента от Андовера, вместо того, чтобы оставить свои войска голодать всю зиму в Чичестере, увел их в начале января и успешно переправил в Лондон. С тех пор о войне не было никаких известий. С началом зимы, казалось, обе стороны затаились, выжидая, от кого последует первый выстрел. Король набирал новых солдат и оставался в Оксфорде, где его окружали преданные союзники. Его жена, королева Генриетта-Мария находилась в Голландии, пытаясь с помощью своих драгоценностей раздобыть для мужа людей и денег.

Немного потеплело, но все равно было очень холодно, и Николь, пока шла до входной двери, вся продрогла и начала дрожать, хотя во всех комнатах и во всех каминах ярко горел огонь. Она остановилась на пороге, кутаясь в меховой плащ, когда в дом зашел Майкл.

– Доброе утро, миледи, – сказал он непринужденно, хотя горе, которое она ему причинила, явно отражалось у него на лице: даже в тусклом свете оно казалось осунувшимся и усталым, в глазах читалась неприкрытая боль.

– Доброе утро, капитан Морельян, – ответила она, всей душой жалея, что доставила ему столько неприятностей.

– Из деревни приехал кузнец, потому что здешний неожиданно заболел. Я пришел спросить, можно ли будет отвести его на кухню, когда он все сделает?

– Конечно.

– Честно говоря, он кажется мне подозрительным, – продолжал Майкл, – я его раньше никогда не видел.

Взгляд, встретившийся с глазами Николь, был довольно выразителен, и она поняла, что он заподозрил Карадока.

– Не волнуйся, – коротко произнесла она и отвернулась.

Майкл кивнул:

– Что ж, хорошо.

– Хорошо ли? – спросила она, снова ловя его взгляд, – Майкл, ты уверен?

– Только ты можешь ответить на этот вопрос, – отрывисто ответил Майкл. – Прощай, Арабелла.

С этими словами он повернулся и направился обратно в конюшни, твердо ступая по покрытым инеем камням двора.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Когда она впервые увидела Грез Корт, он был освещен лунным светом летней ночи. Теперь Николь покидала дом, понимая, что, скорей всего, больше никогда его не увидит. Он был опять погружен во мрак, луна и звезды щедро проливали на него свой холодный свет. Николь оглянулась и бросила на дом прощальный взгляд. Повозка уже въехала в лес, погони за ними не было, топот копыт уже не смог бы достигнуть слуха обитателей дома. На короткое мгновение она подумала о Майкле, который, как она думала, безмятежно спит в своей кровати. Николь вновь почувствовала себя виноватой. «Что-то за последнее время я стала часто себя винить», – подумала она.