Николь уставилась на него в изумлении:

– Но ты не сможешь просто так войти и забрать их. Сэр Дензил тебя убьет.

В глазах Карадока мелькнули веселые искорки:

– Миледи, я проделаю это так, что ваш отчим поймет, что случилось, когда будет уже слишком поздно.

– Как же ты собираешься поступить?

– Шепнуть пару слов вашей служанке, а потом мне останется только подождать ее с ребенком поблизости. Это будет самое легкое дело в моей жизни.

– Но как ты сможешь с ней увидеться?

На лице Карадока появилось хитрое выражение:

– Чтобы это устроить, существует масса способов.

– Кого-то подкупить?

– Да, и этот тоже.

И ничего больше не говоря, он легко запрыгнул на место кучера и хлестнул плетью по спине лошади.

– Но, пошла! – закричал он, и повозка медленно тронулась.

Николь взялась рукой за поводья:

– Должно быть, ты очень уважаешь лорда Джоселина, раз готов выполнить для него такое поручение. Ты всегда был его слугой?

– С десяти лет, – мрачно ответил Карадок, и прежде, чем Николь успела спросить у него еще что-нибудь, рванул поводья и повозка вылетела со двора.

* * *

Она думала, что Джоселин вернется через несколько недель, а Карадок – через несколько дней, но время шло, никто из них не появлялся, и Николь вдруг поняла, что страшно беспокоится за судьбу дочери и служанки, не говоря уже о муже. Однажды, когда она как раз думала о всех троих, ее посетила одна неожиданная мысль: «А не стала ли моя настоящая жизнь, которую теперь можно назвать прошлой, более далекой и нереальной, чем это воображаемое время, в котором я нахожусь сейчас?» Тяжело дыша от испуга, Николь попыталась сосредоточиться на том времени, в котором она когда-то жила.

Все, что она о нем помнила, было расплывчатым и казалось далеким, как сон. Неясные образы отца, его второй жены, их детей, ее матери и Джони Карстейра, всех членов ее «коллекции», даже Луиса Дейвина, которого она так любила, казались ей фотографиями в старом альбоме, наполовину забытыми и почти не тревожащими ум и сердце. Пораженная произошедшей с ней переменой, Николь в тот день просидела молча и неподвижно дотемна. Потом она взяла себя в руки и решила больше не пугаться того, что с ней происходит. Что, в конце концов, изменится, если она постоянно будет об этом думать? Сделав над собой усилие, она попыталась сосредоточиться на ходе войны.

Джоселин старался держать ее в курсе событий, к тому же раз в неделю приходил преподобный мистер Холлин, чтобы попить господского портвейна и обсудить военную ситуацию. Так что Николь знала о ходе войны почти все, несмотря на отсутствие привычных ей видов связи.

Было похоже, что король весь сентябрь пробыл в Шрусбери, его армия теперь была довольно большой за счет прибывающих каждый день сотен людей. Между тем, как говорил мистер Холлин, один из членов парламента – граф Эссекс – вышел из Лондона с войском из шести тысяч солдат, четырех из них конных, чтобы отрезать Карлу путь в Вустер, куда король предположительно должен был отправиться, так как жители этого города были полностью на стороне короля. И именно там состоялась первая военная стычка. На помощь жителям города король послал принца Руперта – этого стремительного юношу, всегда одетого в малиновый плащ, отделанный серебряными лентами, – с тысячей всадников. Они сразились с графом на Повик-бридж к югу от города, где войско принца пополнили его брат принц Мориц, сэр Джон Байрон, лорд Дигби и сын виконта Вилмора Генри. Все вместе они разбили врага. С места сражения бежало множество людей и лошадей, потерявших седоков.

В конце октября военные новости стали доходить все реже и медленней, но мистер Холлин сообщил ей, что король наконец-то собирается покинуть Шрусбери и отправиться в сторону Лондона.

– Он, несомненно, решил поменять место своего расположения, миледи.

– Боюсь, как бы Джоселин ни присоединился к нему. Ему придется возвращаться через Бристоль, а там как раз собираются роялисты, – ответила Николь, надеясь, что это правда, и боясь, что муж мог обмануть ее, и послал за Карадоком только для того, чтобы тот присоединился к нему.

– Все еще нет никаких известий? О, дорогое дитя! – мистер Холлин соединил кончики пальцев.

Николь уже знала, что этот жест означает волнение.

– Я слышал, – осторожно продолжал он, – что граф Эссекс собирается закончить войну прежде, чем она начнется. Он надеется уничтожить армию его величества, а потом преследовать ее остатки по всей стране. Он даже не намерен встречаться с королем.

– А где сейчас расположены основные войска?

– Кажется, где-то в районе Уорикшира и Оксфордшира.

Тут Николь вдруг вспомнила уроки истории и спросила:

– Мистер Холлин, а не собираются ли воюющие стороны где-нибудь недалеко от Эджгилла?

– Честно говоря, миледи, я не знаю. Но если хотите, можете взять карту. Сэр Френсис обычно держал карты в библиотеке. Тогда я смогу показать точное место, где они находятся.

Николь с радостью ждала этих еженедельных визитов священника, особенно теперь, когда поговорить ей было больше не с кем. Иногда ей в голову приходила мысль о том, что если бы кто-то сказал Николь Холл, актрисе, что она будет наслаждаться обществом пожилого, невежественного служителя церкви, она рассмеялась бы говорившему в лицо. Но в этой необычной ситуации, казалось, все ее убеждения и привязанности совершенно изменились.

– Именно это я и хочу сделать, – сказала она и, повернувшись, вышла из комнаты, волоча длинную юбку по деревянному полу.

Карты оказались в специальном выдвижном ящике. Николь быстро просмотрела его содержимое.

– Вот здесь, – сказал мистер Холлин, указав пальцем на карту южной Англии в районе Уэльса, – насколько я знаю из дошедших до меня сведений, войска собираются именно здесь.

– Между Стратфордом-на-Эйвоне и Банбери?

– Да.

– Правильно. Сражение при Эджгилле – первое сражение гражданской войны, двадцать третьего октября 1642 года.

Мистер Холлин уставился на нее:

– Но дорогая леди Аттвуд, откуда вы можете это знать? Как вы можете так точно говорить о том, чего еще не было?

Уже знакомая с суеверными предрассудками населения, и, зная, что священники не являются исключением, Николь поспешила его успокоить:

– О, не волнуйтесь, сэр, я вовсе не предсказательница будущего. То, что я сказала, это только предположение, предчувствие того, что может произойти.

Священник посмотрел на нее подозрительно:

– Но мне показалось, вы назвали дату.

– Это тоже предположение. Но кто знает, как будут развиваться события? Я просто очень хочу узнать хоть что-нибудь о лорде Джоселине или Карадоке. Карадок поехал в Хазли Корт, чтобы вызволить мою дочь и служанку, и его нет уже несколько недель.

– Думаю, что он отлично справится с этим, – задумчиво проговорил мистер Холлин.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что обмануть вашего отчима и увезти ребенка без шума – дело довольно сложное. А человек лорда Джоселина, судя по тому, что я о нем слышал, умеет передвигаться быстро и бесшумно, словно тень, и ему не составит большого труда проделать подобный фокус. Я даже думаю, что он уже с этим справился.

– Я ужасно волнуюсь.

– Конечно, вы волнуетесь. Но позвольте, я тоже вам кое-что предскажу. Я думаю, что все трое – Карадок, малышка и служанка – появятся в этом доме завтра ночью.

– Откуда вам это известно?

– Один прихожанин сказал мне, что видел их на базаре в Оксфорде. Он обратил внимание на мужчину только потому, что ему показалось, что он видел его раньше с лордом Джоселином.

– Тогда это они! – радостно воскликнула Николь.

И опять она удивилась тому, что не может сдержать чувство радости и облегчения от того, что ребенок, которого она даже не считала своим, скоро снова окажется с ней. Не говоря уже о том, что ей будет приятно снова оказаться в компании служанки, хотя та и не умеет ни читать, ни писать.

Час спустя, когда мистер Холлин все еще сидел, допивая остатки портвейна, дабы не простудиться по дороге домой в этот холодный вечер, на каменной дорожке, ведущей к дому, послышался стук колес. Николь подбежала к небольшому южному балкончику над крыльцом и выглянула во двор. В свете горящих на стене факелов она увидела Карадока, помогавшего Эммет сойти с повозки. В руках у служанки она увидела изрядно подросшую Миранду, как можно было судить по размеру свертка, Николь с радостным криком подбежала к священнику:

– Они уже здесь, мистер Холлин! Ваше предсказание отлично сбылось, – она нагнулась и быстро поцеловала его в лоб, в потом со всех ног бросилась вниз навстречу вновь прибывшим.

– Ну, вот мы и здесь, госпожа, – проговорила Эммет, входя в дверь и осматриваясь. – Я не до конца верила в то, что мне говорили. Сначала я решила, что меня хотят обмануть. Но вы действительно здесь, живы и здоровы, значит, все это правда.

– Что правда?

– Что вы вышли замуж за лорда Джоселина Аттвуда и стали настоящей хозяйкой этого дома.

– Не совсем хозяйкой. Грейз Корт принадлежит семье Ноллисов, которые, не желая ввязываться в войну, уехали в Германию. Так что это мое временное прибежище, – Николь протянула руки к свертку. – А теперь дай мне девочку. Я не видела ее несколько месяцев, и, ты знаешь, очень соскучилась.

– В этом нет ничего удивительного, – ответила Эммет, – ведь она, в конце концов, ваша дочь.

«Но ты бы сама ужасно удивилась, – подумала Николь, – если бы знала, что разговариваешь с Николь Холл, которая никогда даже не собиралась иметь детей».

В этот момент малышка проснулась и, широко улыбнувшись Николь, протянула к ней ручки.

– Она узнала меня, – пораженно воскликнула актриса, – ты видишь? Я думала, она уже успела забыть, кто я такая, – с этими словами она схватила Миранду и начала обнимать и целовать ее, что было совершенно неприемлемо для Николь Холл.