– Ну что ж, аминь, – ответил Джоселин и, помахав рукой кучке зевак, собравшихся возле церкви, помог Николь забраться в карету.

– Дело сделано, – сказал он, – тебе больше незачем волноваться. Позволим сэру Дензилу признать свое поражение.

Она не нашла что ответить, просто потому что еще не осознала до конца происходящего. Потом вдруг подумала, как все это глупо. Вспомнив ночной кошмар, так похожий на реальность, она предположила, что он еще не кончился. В самом деле, может, это и есть тот путь, которым она сможет вернуться в свое время? Нахмурившись, актриса уставилась в окно кареты, думая о том, какие дальнейшие шаги ей теперь лучше всего предпринять.

Карета обогнула холм и приблизилась к дому, и тут Николь отвлеклась от своих мыслей, удивленная тем, что увидела. Слуги, видимо, уже пришедшие в себя после ее появления, застелили дорогу белым льняным ковром и теперь, когда карета на него въехала, бросали под колеса цветы и листья.

– Как это мило с их стороны, – произнесла она, двигаясь к Джоселину и слегка обеспокоенная затянувшимся молчанием.

– Они хотят сделать тебе приятное, впрочем, так же, как и я, – сказал он.

Ее охватило чувство вины, ведь она только и думала о том, как бы улизнуть от него.

– Спасибо, – искренне ответила она.

– Не стоит благодарить меня так рано, давай сначала посмотрим, что они приготовили нам для праздничного обеда, – проговорил он.

Эти безобидные слова, однако, были сказаны таким странным тоном, что Николь невольно посмотрела на него. В этот момент они остановились перед домом, и он помог ей спуститься. Лицо у него оставалось совершенно непроницаемым. И все же в нем угадывалось какое-то напряжение, которое Николь, чувствуя себя довольно неловко, отнесла на счет своего не совсем правильного поведения и особенно того, что она написала в приходской книге имя «Николь». Это наверняка навело Джоселина на мысль, что он знает ее так же мало, как и она его. Собрав все свое мужество и нежно взяв его за руку, Николь поклялась себе, что будет с ним изо всех сил нежна и откровенна до тех пор, пока ей предстоит оставаться в этом столетии.

– Так приятно, что ты распорядился все приготовить. Я и не ожидала, что у нас будет настоящая свадьба.

Он повернулся и посмотрел на нее с таким серьезным видом, что у нее оборвалось сердце.

– Мы-то знаем, что это брак по расчету, но так как другим об этом неизвестно, я решил, что свадьба должна походить на свадьбу.

На актрису нахлынула волна невероятной нежности.

– Обещаю тебе, что постараюсь сделать все, чтобы ты был счастлив, – сказала она и в порыве чувства поцеловала его в губы, для чего ей пришлось встать на цыпочки.

Он был полон страсти и силы, она поняла это сразу, лишь притронувшись к его губам. Внезапно Николь, привыкшая заниматься любовью легко, бездумно и так часто, как ей хотелось, почувствовала, что действительно желает его. К тому же теперь, пока она не выберется отсюда, этот человек будет составлять большую часть ее жизни. Так что хочешь – не хочешь, а их «роман» с Джоселином Аттвудом затянется теперь на неопределенный срок. Она подумала, что даже ни разу не переспала с человеком, за которого вышла замуж. И это показалось ей таким глупым, что она улыбнулась.

– Ты счастлива? – спросил ее недавний жених, протягивая руку и помогая подняться на балкон, с которого доносились звуки довольно веселой музыки.

– Да, – ответила Николь, и она на самом деле была счастлива, как только может быть счастлив человек в ее ситуации.

Деревянные стены галереи были украшены гирляндами свежих цветов, а посредине стоял огромный стол, покрытый белой скатертью. Он был накрыт на несколько человек.

– Но я была уверена, что у нас не будет гостей, – пораженная, проговорила Николь.

– Придут священник, местный врач с женой и еще несколько человек, с которыми я познакомился через кузенов. Если ты, конечно, не будешь возражать.

– Как я могу? – ответила она, поворачиваясь к нему с очаровательной улыбкой. – Ты все так мило устроил.

– Спасибо, дорогая. – Джоселин смотрел на нее с одобрением.

На секунду самолюбие Николь было задето: она подумала о том, что это не она, а Арабелла выглядит так очаровательно, что все вокруг бросают на нее восхищенные взгляды, но она тут же отбросила эту мысль. Раз уж ей суждено пока жить в этом столетии, она должна привыкнуть к мысли о том, что она и та девушка, которая умерла при родах – одно и то же лицо, и их нельзя отделять друг от друга.

– Ты выглядишь просто восхитительно в этом платье, – продолжал Джоселин, – оно как будто сшито специально для тебя.

– Ужасно жмет сиськи, – выпалила Николь, не подумав.

И тут, увидев, какое у Джоселина сделалось лицо, она не сдержалась и улыбнулась.

– Ты хотела сказать соски? – нахмурившись, спросил он.

– Да нет, я хотела сказать именно сиськи, – ответила она, – а что – это грубое слово?

– Да, его не очень-то часто употребляют в светской беседе, так же как, например, люэс.

– А это что – сифилис? – на этот раз он удивленно поднял одну бровь.

– Да, конечно. Но тебе не кажется, что эта болезнь не очень-то подходящая тема для обсуждения в день свадьбы?

– Но ты же сам спровоцировал меня на это, – жалобно проговорила Николь, и Джоселин не выдержал и рассмеялся.

– Интересно, в нашей будущей жизни смогу ли я тебя еще на что-нибудь спровоцировать?

– Конечно, у тебя будет масса возможностей сделать это, – ответила она и вдруг опять ощутила прилив какого-то глупого безмятежного счастья.

Она вновь почувствовала себя на съемках красивого исторического фильма. Она играет роль молодой, взволнованной и прелестной невесты, а актер – чуть старше ее – заботливого мужа. Остальные актеры и массовка одеты сельскими жителями и слугами, что очень подходит к декорациям. Все они чествуют молодую пару и произносят тосты в их честь. Единственное, что делало эту сцену не похожей на съемку, – некому было крикнуть «стоп», и скрытые камеры все продолжали и продолжали работать.

Потом началась та часть картины, которую Николь помнила очень хорошо, потому что то же играла в спектакле «Несносная леди». Тогда она была одной из гостий, теперь же ее роль была главной. День, заполненный танцами, весельем и выпивкой, постепенно перешел в вечер. Приближался тот час, когда жених и невеста должны отправиться в постель.

Возбужденные женщины, шелестя юбками, весело смеясь и подбадривая невесту, начали подниматься наверх, чтобы помочь ей раздеться и приготовиться к первой брачной ночи. Николь выпила к тому времени уже довольно много, чувство реальности и не думало к ней возвращаться, ей все еще казалось, что продолжаются съемки. Когда она стала подниматься по лестнице вместе с другими женщинами, взгляд ее упал на Джоселина, стоящего возле лестницы и внимательно наблюдавшего за ней. Почти машинально она послала ему воздушный поцелуй.

Ее ждали огромная кровать, украшенная цветами, и две служанки, готовые в любой момент помочь ей избавиться от платья. Зная, что она должна делать, Николь спокойно стояла, пока девушки развязывали многочисленные кружевные тесемки старомодного платья, в которое она была одета. Вскоре на ней не осталось ничего, кроме чулок и подвязок, которые, как она знала, по традиции нужно бросать гостям перед тем, как опустится полог кровати и молодые останутся вдвоем. Потом ей через голову надели длинную кружевную ночную рубашку, принадлежащую тоже кому-то из уехавших Ноллисов. Волосы были расчесаны, и дамы помогли невесте расположиться на огромной, с четырьмя стойками кровати в ожидании жениха.

Тут в комнату с важным видом вошел жених, и женщины подняли веселый шум. Он был в одном нижнем белье, его держали за запястья, он делал вид, что не хочет идти и мужчинам приходится вести его силой. Потом, смеясь и отпуская шуточки, мужчины вышли из комнаты и спустились вниз, а его светлость лег рядом с невестой. Женщины весело завизжали, когда из кровати вылетели чулки и подвязки, а потом наконец тяжелый полог упал, отвязанный твердой рукой жены доктора.

– Теперь все отправятся по домам? – прошептала Николь.

– Совсем нет, – ответил Джоселин, – музыка, танцы, ужин, вино и поцелуи будут продолжаться до рассвета.

– Для скромной свадьбы это довольно буйное веселье.

Он улыбнулся с довольным видом:

– В эти неспокойные времена приятно видеть, что народ находит в себе силы веселиться, так что простим им это.

– А как же Оливер Кромвель и пуритане? Они одобряют такие забавы?

– Скорей всего нет. Я уверен, что многие только из-за этого сделались приверженцами короля.

– Потому что они не хотят, чтобы их лишили права веселиться и следовать красивым обычаям?

– Конечно.

– И это правильно. Ты можешь представить себе Лондон без театров, где людям некуда пойти и не на что посмотреть?

Он внимательно посмотрел на нее:

– Почему ты так говоришь?

Сбитая с толку событиями этого дня и выпитым вином, Николь ответила:

– Я уверена, что их собираются закрыть. Теперь, когда Лондон в руках парламентариев.

– Ничего не слышал об этом.

– Уверена, что так и будет.

Джоселин улыбнулся:

– Похоже, я женился на ведьме, – он повернулся к ней, одной рукой подперев голову, а другой взял ее за подбородок. – Николь, я должен тебе кое-что сказать, и сказать сейчас. Я прекрасно понимаю, что ты вышла за меня замуж только потому, что старалась избавиться от притязаний Дензила Локсли, и я нисколько не надеюсь на то, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства. Поэтому я оставляю за тобой право расторгнуть брак, как только ты этого пожелаешь.

Она уставилась на него:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Церковь имеет право расторгнуть брак, который мы заключили. Запретить развод может только специальное постановление Парламента, а он занимается этим так редко, что об этом не стоит и говорить. Ты очень красива и желанна, но, несмотря на это, я не хочу навязываться тебе в качестве нелюбимого мужа. И следуя этому принципу, я собираюсь покинуть тебя сегодня ночью и буду делать это каждый день, пока ты не признаешься мне, что полюбила меня и готова отдаться, или пока ты не скажешь, что хочешь расторгнуть наш брак.