– Так оно и есть. Но не забывайте, что там, наверху, находится королевский флаг, поэтому во дворце разместились солдаты, чтобы охранять его и следить за порядком.

– И вы – один из них?

– Арабелла, – произнес Джоселин, помогая ей преодолеть несколько последних ступенек, – вы задаете слишком много вопросов. Когда я вас устрою как полагается, тогда поговорим.

Она все же не выдержала и сказала:

– Спасибо за то, что помогаете мне. Мне кажется, что любой другой мужчина из вашего времени надавал бы мне пощечин и отправил обратно к сэру Дензилу.

Тут она сообразила, что сказала глупость, потому что Джоселин посмотрел на нее совершенно обескураженно. Вскоре они оказались перед деревянной дверью, он постучал и тихо произнес свое имя, после чего послышалось бряцанье засова, и в замке повернулся огромный ключ. Николь вошла и оказалась в помещении, похожем на башню; несколько крутых ступеней вели вниз на площадку верхнего двора замка. Она огляделась и увидела, что, хоть двор был со всех сторон окружен полуразвалившимися каменными строениями, свечи горели только справа от нее, и именно туда направился Джоселин.

– Что это за место, куда мы идем?

– Раньше это были королевские апартаменты, и хотя теперь они изрядно разрушены, мы, в конце концов, можем там вполне уютно устроиться, и нам никто не помешает, пока вы будете мне рассказывать свою историю.

– А где солдаты?

– Они все на среднем дворе замка, прячутся от непогоды кто где может.

Они вошли в огромную каменную комнату, которая раньше наверняка была роскошным дворцовым залом. Там горел камин, а перед ним стояло что-то вроде походной койки. Кроме того, в комнате был стол, а на нем – кувшин с вином, чашка и тарелка с холодным мясом. К противоположной стене, смотрясь совершенно нелепо и неестественно среди этих холодных камней, был прислонен… роскошный королевский флаг. Николь уставилась на него в изумлении.

– Почему он здесь? Ведь только сегодня вечером его водрузили у дворца.

Лицо Джоселина тут же преобразилось: бесшабашный повеса исчез, на нее смотрел другой, серьезный человек.

– Его чуть не сдуло ветром, и если бы это произошло, не дай Бог, это был бы очень дурной знак. А для меня это было бы просто смертельно, если бы он упал.

– А вы что, несете за него ответственность?

– Да нет, во всяком случае, в мои обязанности это не входит. Просто я шел на празднование, и что-то заставило меня выйти посмотреть на флаг. Во время войны он ведь действительно много значит. Тем более теперь, когда почти все вековые традиции оказались под угрозой.

– Значит, вы – законченный монархист? – спросила Николь, в которой опять заговорило сознание женщины из двадцатого века.

– Мне просто не по душе общественные беспорядки, вызванные всеми этими призывами против верховной власти. Конечно, король, если к нему приглядеться, – далеко не идеал. Но разве бывают идеальные люди? – он налил Николь стакан вина, который она молча взяла. – Да, у Карла Стюарта – масса недостатков. В молодости на него большое влияние оказывал Бекингем, теперь – жена, но для меня – он символ порядка. Я ответил на ваш вопрос?

– В полной мере.

Джоселин повернулся к ней, его философское настроение улетучилось. Теперь это был еще один человек, на этот раз – внимательный и практичный. Николь невольно подумала, что ее первое впечатление о нем меняется с каждой минутой.

– Ну а теперь расскажите мне, что заставило вас со всех ног нестись к реке в столь поздний час, да еще в такую жуткую непогоду?

– Говоря простыми словами, сэр Дензил пытался залезть ко мне в постель. Я – его падчерица, между нами нет кровного родства. Так что с тех пор, как я выросла, он горит желанием сделать из меня госпожу или что-то в этом роде.

– Но это желание никак нельзя назвать взаимным, так я понимаю?

– Вы что, издеваетесь!? – воскликнула Николь, но тут же сама вздрогнула от своего неуместного восклицания.

Однако Джоселин, казалось, ничего не заметил, а только слегка кивнул:

– Понимаю.

– Не думаю, что вы понимаете все. Дело в том, что Арабелла…ну, то есть я… была помолвлена с Майклом Морельяном, сыном одного из членов Парламента. И наши семьи были не против, чтобы между нами возникли сексуальные отношения, и у меня родился от него ребенок… дочь. Но теперь наша помолвка расторгнута, потому что, как вы сами понимаете, он и его отец оказались на стороне парламентариев. А я оказалась в очень щепетильном положении. Мать-одиночка… ну и так далее.

Джоселин бросил на нее еще более удивленный взгляд, но сказал только:

– Продолжайте.

– Да это, в общем-то, все. Сразу после рождения ребенка сэр Дензил сказал, что постарается найти мне мужа. Но за последние несколько месяцев у меня создалось впечатление, что он сам хочет сыграть эту роль.

– Я вполне могу его понять. Вы просто удивительное создание, – тут настала очередь Николь посмотреть на него в недоумении, но в его удивительных глазах не было ни капли похоти, в них светилась завораживающая чистота и откровенность.

– И теперь я не знаю, что мне делать, – продолжала она, – за Майкла я не могу выйти, потому как даже не знаю, где он теперь, да и вообще мы с ним отныне, простите за высокопарную фразу, – разделенные мечом. И конечно, я не могу вернуться и жить с этим недоноском.

– А он что, недоносок? – спросил удивленный Джоселин, и Николь поняла, что допустила ошибку, употребив слово в неправильном значении.

Она слегка покраснела.

– Нет, я не это имела в виду. Я хотела сказать «грубиян».

– А, понимаю.

– Я бы могла где-нибудь работать. Но что мне делать с Мирандой?

– С Мирандой?

Николь сделала большой глоток вина и почувствовала, что голова у нее слегка закружилась.

– Ну, с малышкой. Понимаете, я так к ней привязалась, – его взгляд опять выразил удивление.

– Любая мать любит своего ребенка, – сказал он, и актриса поняла, что ей нужно быть внимательней.

– Да, конечно, не понимаю, почему я так выразилась. Но в любом случае я в безвыходном положении. Если бы у меня была работа, мне не пришлось бы ее бросать. Вы не знаете, можно здесь найти какую-нибудь работу?

Он рассмеялся:

– Вы говорите странные вещи, госпожа. Вы же прекрасно знаете, что для женщины вашего положения может быть единственная работа – вести хозяйство и заниматься только своим домом.

Николь не смогла сдержаться, лицо у нее вытянулось.

– Да вы что?

– Конечно.

Она посмотрела на него совершенно беспомощно.

– Так что же мне делать?

Вместо ответа Джоселин сам задал ей вопрос:

– Сколько, вы сказали, вам лет, Арабелла? – он спросил это очень тихо, и его глаза странно блеснули.

Может быть, из-за вина, а может быть – из-за успокаивающего тона Джоселина Николь почти потеряла бдительность и чуть было не сказала: «Двадцать семь», но вовремя спохватилась и произнесла:

– Семнадцать.

– Тогда вы можете совершенно спокойно выйти замуж, не нуждаясь в согласии отчима.

– Неужели? – она посмотрела на него недоверчиво.

– Мое дорогое дитя, женщины по закону становятся совершеннолетними в двенадцать, а мужчины – в четырнадцать. Так что вы уже давно вступили во владение своими правами.

Решив исправить свою оплошность, Николь быстро проговорила:

– Пожалуйста, не подумайте, что я такая невежа. Просто у меня было что-то вроде шока. Поверьте, вид сэра Дензила, стоящего в чем мать родила, может любого нормального человека превратить в идиота.

Джоселин покачал головой и широко улыбнулся.

– Мне нравится, как вы выражаетесь. Я никогда не слышал ничего подобного. Что значит «в чем мать родила»? Я так понимаю: на нем ничего не было?

– Вот именно – ничего!

– О! – воскликнул он и снова улыбнулся.

Повисла неловкая тишина, в которой стали слышны завораживающие звуки. Там, снаружи, жестокий ветер, чуть не сваливший гордое королевское знамя и превративший небольшую речку в бушующий океан, изо всех сил старался разнести каменные стены старого замка. А здесь, в комнате – веселый огонь, зажженный неведомым слугой, плясал и извивался на потрескивающих сухих поленьях. Николь ясно слышала дыхание Джоселина, стук своего бешено колотящегося сердца и звук льющегося вина, которое переливали из одного сосуда в другой. Вдруг ее собеседник произнес:

– Вы в любой момент можете выйти замуж за меня.

Как в замедленном кино, Николь повернула голову и уставилась на него:

– Что вы сказали?

– Вы в любой момент можете выйти замуж за меня.

– Выйти замуж за вас!? – она не верила своим ушам. – Но я же вас совсем не знаю.

Лицо Джоселина сделалось бесстрастным:

– Разве это так важно? Мы можем заключить союз, который устроит нас обоих.

Николь глупо уставилась на него:

– Я вас не понимаю.

– Вы в ужасном положении. Война разлучила вас с любимым человеком, в то же время вас преследует похотливый отчим, которого вы ужасно расстроили своим отказом, и он вам вряд ли это простит. Разве у вас есть выбор?

– Но, лорд Джоселин, мы же совсем незнакомы…

– Дайте мне договорить, – прервал он. – Я тоже одинок. Моя жена умерла почти шестнадцать лет назад, роды слишком ослабили ее. За дочерью следит и выполняет все функции матери моя незамужняя сестра Мирод, она также ведет хозяйство, так что, пока я воюю, дома все в порядке. Но больше у меня никого нет. Мне необходим человек, который бы меня понимал, мне нужен друг, с кем я мог бы обсудить то, о чем не могу говорить ни с сестрой, ни с дочерью. Им это неинтересно. Я не прошу вас любить меня, Арабелла. Честно говоря, я думаю, что было бы глупо предполагать, что у вас ко мне может возникнуть такое чувство. Но для нас обоих это будет спасительный брак, в котором мы оба будем понимать и уважать друг друга. Поэтому я прошу вас, чтобы вы соединили свою жизнь с моей.