Зия Самади - Избранное. Том 1

— Таких, кто ожидает назначений, много. Я остановился на вас. И хочу, чтобы вы были верны мне.

— Конечно, конечно! — заволновались Чжао и Ху. — Если мы сойдем с линии, начертанной господином, пусть боги покарают души наших предков!

— Должность — крылья чиновника, — сказал Шэн Шицай, многозначительно усмехнувшись. — Желаю, чтобы вы полетели далеко…

— Мы никогда не забудем вашей милости…

Шэн Шицай, будто не слыша льстивых слов человека с отметиной, продолжал:

— В Кульдже особое внимание уделите просоветским элементам. Вам ясно, Чжао?

— Ясно, господин Шэн!

— Вы, Ху, постарайтесь вызвать разногласия между главарем бандитов Ходжаниязом и его сторонниками.

— Понятно.

Шэн Шицай обрисовал вкратце обстановку в Синьцзяне, указал, на что обратить особое внимание, а в заключение добавил:

— Вот вам деньги, приведите себя в порядок и подготовьтесь к дороге…

В тот же вечер он повидал еще восемь человек, ожидавших своего часа. Все они получили задания — каждый по своему округу.

Когда Шэн вернулся к себе в кабинет, секретарь принес ему кипу писем и визитную карточку — на очень дорогой бумаге по-китайски и по-уйгурски было красиво выведено: «Юнус-афанди».

— Пригласи этого человека! — Шэн Шицай указал на карточку.

— Хорошо.

— Для других меня пока нет.

— Хорошо. — Секретарь вышел.

— Как говорят, вновь встречаются лишь друзья, — с этими словами Шэн Шицай обнял вошедшего в кабинет Юнуса.

— Ничего нет выше, чем близость душ, — ответил в свою очередь Юнус, крепко пожимая руки Шэн Шицая.

— Садитесь. Я соскучился и, поверьте, так рад вас видеть. — Он усадил Юнуса в мягкое кресло.

— Спасибо, премного благодарен…

— Вы слегка осунулись, друг мой, вероятно, от дорожных мучений. Их не миновать, пока не проведем сюда железную дорогу.

— Совершенная правда, эти поездки — одно мученье.

— Как идут торговые дела?

— Неплохо… Господин уже освоился с нашими местами?

— Благословеннейший край, если бы не отсталость. Но я так занят, что не замечаю, как летят дни.

— А у меня от радостных вестей душа чуть не в раю.

— О-о! Какие же это вести? — улыбнулся Шэн Шицай.

— Говорят, вы получили повышение. Именитые люди то и дело повторяют ваше имя.

— Ну, это, наверное, не совсем так, — усмехнулся Шэн Шицай, не любивший грубой лести, — я еще не знаком с местной знатью.

— В Урумчи много влиятельных людей, которые станут для вас надежной опорой. Могу познакомить, если желаете.

— Всему свое время. Где вы остановились?

— В доме бая Да Рози.

— Хотелось бы услышать, что думают баи о кумульских событиях….

— Как бы вам сказать… — замялся Юнус, не ожидавший подобного вопроса.

— Ну, например, нет ли у смутьянов доброжелателей среди баев?

— Естественно, баи и муллы не сочувствуют восставшим. А вот среди простолюдинов кривотолков хватает.

— Ну-ну, друг мой, что же вы слышали? — подбодрил его Шэн.

— Говорят, что восставшими руководит Ходжанияз. И что они скрываются в горах, И что солдаты ничего с ними не могут сделать… Люди так и говорят.

— Когда вы проезжали через Кумул, что-нибудь заметили?

— Баи начали припрятывать свое добро, цены повысились, чувствовалась какая-то тревога..

— Хо-джа-ни-я-зи, — произнося по частям это имя, Шэн Шицай походил на голодного пса, заглатывающего длинный кусок шкуры, которую он не смог прожевать. — Он имеет влияние среди народа?

— Известно, что в горах его любят. Но ван-ходжа относится к нему иначе: он вмешивался в дела кумульского дворца, защищая горцев…

— Вы верно оцениваете обстановку, друг. Есть ли среди смутьянов грамотные люди? — Шэн Шицай прямо и требовательно смотрел в глаза Юнусу.

— Кажется, у них есть какой-то лекарь, появился неизвестно откуда.

— Лекарь?

— Одни утверждают, будто бы он из Кульджи, другие — что чуть ли не из Внешней Монголии.

— Вот как? — Шэн Шицай вскочил с места. По его сведениям выходило, что мятеж вспыхнул из-за девушки. Известие о лекаре, появившемся невесть откуда, заставило по-иному взглянуть на события. «Кто знает, а вдруг этот лекарь подослан извне… И кумульские события не случайная вспышка, а организованное восстание, готовое вылиться в народную войну… Как все это сложно…»

— Что еще вы знаете об этом лекаре? Когда он появился?

— Я сказал лишь то, что слышал. Возможно, все это просто болтовня. Чего не наплетут люди…

— Зря люди ничего не говорят. Благодарю за вести. Я представлю вас председателю Цзинь Шужэню. Пусть он услышит из ваших уст все, что вы видели и слышали.

— Я увижу господина чжуси?.. Как мне отблагодарить вас? — Юнус, поднявшись с места, прижал руки к груди.

— Сведения, которые вы можете сообщать, для нас ценнее любых подарков, ценнее самых дорогих бриллиантов.

— Есть еще одна новость. Хотя… Не знаю даже, как вам сказать…

— Говорите, говорите. Между нами не место тайнам, Ю-шангун.

— Говорят, что этот лекарь отправился в Цинхай…

— В Цинхай? — Шэн Шицай торопливо закурил и нервно сделал несколько затяжек. — Для чего?

— Это неясно. В спутники он взял известного вожатого караванов Моллахуна.

— Вот как! — Шэн Шицай быстро стал что-то заносить в записную книжку. — Вы узнали это от Моллахуна?

— Нет, мне рассказал владелец караван-сарая в Кумуле.

— Как вы думаете, с кем хочет встретиться этот подозрительный лекарь?

— Скорее всего с головорезом Ма Чжунином.

— Вы проницательны и рассуждаете здраво, дорогой Ю-шангун. Верю, что вам еще предстоит занять высокий пост.

— Благодарю вас, — Юнус сгорбился в поклоне.

— Ма Чжунин давно ищет повода вторгнуться в Синьцзян. Здесь он начинает грабить таких баев, как вы, и, насытившись, вернется к себе.

— Я слышал об этом опасном разбойнике, — поддакнул Юнус. — Ма Чжунин опаснее Ходжанияза.

— Лекарь, о котором вы сообщили, опаснее их, ибо стремится объединить силы обоих разбойников.

— Неужели нельзя предотвратить опасность, Шэн-дажэнь?..

— Ходжанияза и Ма Чжунина объединяет мусульманство. И у мусульманских баев пока нет оснований быть настроенными против них, — задумчиво заговорил Шэн Шицай, как бы вводя Юнуса в тонкости политики. Делая выводы из услышанного, он сказал о том, что знамя ислама объединит не только Ходжанияза и Ма Чжунина, оно может сплотить и двинуть против китайцев враждующие между собой народности и племена. Здесь, в Синьцзяне, где духовная отсталость пустила глубокие корни, люди легко откликались на религиозные призывы.

— Баи сохранят свою преданность Китаю, поверьте мне, — сказал Юнус.

— Суть не в том, дорогой друг, чтобы ручаться за них, а в том, чтобы заставить их активно действовать против мятежников.

— В этом вы положитесь на меня! — Юнус ударил себя в грудь.

— Спасибо, Ю-шангун! Господин чжуси будет доволен вами. — Шэн Шицай похлопал Юнуса по плечу и подумал: «Хоть ты и осел, но осел преданный».

На следующий день по протекции Шэн Шицая Цзинь Шужэнь принял Юнуса и назначил его советником правительства по обеспечению войск, прибывающих из центра в Илийский округ. Эта должность при известной ловкости могла стать источником немалых доходов. Обрадованный Юнус-байвачча не мешкая выехал в Кульджу.

Шэн Шицай проводил своего «друга» до Хунсанцза, что в пяти километрах от Урумчи. Когда он возвратился домой, жена встретила его радостными возгласами:

— Посмотри-ка на эти драгоценности — целое состояние! Какой щедрый этот Юнус!

— Не очень-то радуйся, подарки полагается отдаривать, — холодно бросил муж, умеряя ее восторги.

— Вот это уж ни к чему! С него довольно, что ты раз-другой покажешь ему белизну своих зубов!

— Не давай волю аппетиту. А то кусок застрянет в горле…

— Я забочусь о будущем, Шицай. Чего мы только не натерпелись! Забыл, как пили соевую воду? И зачем жить в этом собачьем краю, если нельзя себя обеспечить?..

— Повторяю еще раз: не жадничай — споткнешься через неделю.

— Ах, как надоела твоя осторожность! Я ведь забочусь о твоих детях. Пришел час — наполняй орехами карман…

— Не торопись. Вначале нужно пустить корни поглубже, а там все легко пойдет.

— Наконец-то ты заговорил разумно, милый мой…

— И ты наконец-то не споришь со мной… Нас пригласили на званый обед.

— Куда?

— К уйгурским баям.

— Вот как… Значит, надо одеться хорошенько.

— Напротив. Не выряжайся, как жены других чиновников.

— Почему?

— Если ты будешь держать себя попроще, жены чаньту начнут льнуть к тебе. И я легче найду путь к сердцам их мужей.

— Поняла…

— На обеде много не говори. Пусть болтают другие.

— Для тебя и обед — политика?…

— Мы должны использовать каждую возможность… Так вот, повторяю: меньше говори — наблюдай за другими и слушай…

Цзяюйгуань — городок-крепость на стыке провинций Ганьсу, Цинхай и Синьцзян, на самой границе уйгурских и китайских земель. Здесь, в этом городке, скапливаются огромные массы переселенцев, выходцев из внутренних районов Китая, чтобы совершить последний, самый трудный бросок на запад. Много людей погибает при переходе через пустыню, но голод и безысходная нужда-толкают их в этот тяжкий путь, в конце которого, по слухам и легендам, каждого ждут необъятные участки плодороднейшей земли, сытость и богатство.