Екатерина жила в постоянном страхе.

Покои королевы в Сомерсет-хаузе полнились ощущением надвигающейся беды. У нее так мало истинных друзей! Как благодарна она графу Кастлмелору, португальскому аристократу, приверженцу Альфонсо, который вынужден был покинуть родные края, когда Педро пришел к власти. Граф жил теперь под ее защитой и скрашивал королеве эти тяжелые Недели, пока в стране нарастала волна гнева и разрушения.

Преданные слуги приносили вести — одну страшнее другой. В покои королевы даже проникали крики с улицы: яростные возгласы нападавших и слабые протесты несчастных жертв. Ее ушей достигали дикие слухи о знакомых, уважаемых ею людях, которых схватили и поволокли на допрос. «Долой папистов! Долой рабство!» — эти слова звучали повсюду и заглушали любой шепот и стон. Тайтус Оутс сплотился с отцом Тонджем и его подручными. Вместе они измышляли все новые и все более невероятные обвинения против тех, кто осмелился встать на их пути.

Король, с отвращением взиравший на скандал и уверенный, что Тайтус — отъявленный лжец, почувствовал настроение своих подданных и понял, что следует быть осторожнее. Его брат — католик. К тому же вполне возможно, что секретное Дуврское соглашение известно чересчур многим и его самого тоже подозревают в связях с папистами. Он боялся теперь выказывать свое доброе расположение к иноверцам. Человеком он был проницательным, да и трагедий успел пережить немало. Они научили его осмотрительности. Он хорошо помнил — хотя был в ту пору совсем ребенком, — какая атмосфера царила в стране накануне гражданской войны, той самой войны, которая кончилась поражением его отца. Сейчас в воздухе ощущалась та же тревога. Он знал, что Шафтсбери и Бэкингем, вместе с другими влиятельными людьми, жаждут покончить с герцогом Йорком. Он знал, что они замышляют расправиться с Екатериной и хотят либо развести его и женить на девице, которая произведет на свет сына-протестанта, либо вынудить признать Монмута законным наследником английского трона.

Ему надо продумать каждый шаг, предусмотреть каждую мелочь. Нельзя повторять отцовские ошибки. Надо выждать и дать народу свободу действий. Пускай арестуют тех, на кого указал этот ужасный Тайтус, пускай их допросят и предадут смерти — если обнаружится, что они и вправду предатели.

Вся эта история повергла его в глубокую тоску. Он горевал и мечтал посадить Тайтуса с его дружками в лодку и пустить в открытое море: пускай плывут куда угодно — лишь бы подальше от Англии.

Но он боялся перечить народной воле. Они ищут козлов отпущения среди католиков? Они считают Тайтуса Оутса спасителем Англии? Что ж, пожалуйста. Лишь бы не новая ссылка. Король хотел остаться королем. Поэтому он отправился в Виндзор и проводил большую часть времени на рыбалке, погруженный в печальные размышления. А Тайтус Оутс жил припеваючи в Уайтхолле, ел из личной посуды короля и выходил из дворца только в сопровождении королевской стражи. Придворные не осмеливались и глаз на него поднять; когда же он обращался к ним непосредственно, рассыпались в комплиментах и улыбались жалко и униженно. Ведь шевельни Тайтус пальцем или припомни какую-нибудь мифическую обиду, нанесенную ими королю, — они вмиг окажутся в застенках Тауэра.

Тайтус был чрезвычайно доволен. Всевластные люди, которые вот уже десять лет пытались устроить развод короля, души в нем не чаяли. Он — их надежда. И они будут поддерживать его до конца.

Екатерина об этом знала.

Она мечтала, чтобы король приехал ее повидать. Но он, как ей сообщили, удалился в Виндзор. Обратиться за советом ей было не к кому — разве что к самым близким, кто делил с ней кров, пищу и ежедневные страхи. Потому что все они были католиками и боялись за собственные жизни.

С каждым днем она все яснее видела, что ловушки, расставленные для ее приближенных и слуг, на самом деле предназначены для нее самой.

Однажды до нее дошли слухи, что убит сэр Эдмунд Берри Годфри, тот самый судья, что принимал у Тайтуса Оутса присягу относительно папского заговора. Он был протестантом, хотя имел много друзей среди католиков. Убит он был при весьма таинственных обстоятельствах, и Тайтус тут же обвинил в этой смерти папистов. Хоронили судью торжественно, даже помпезно, а Тайтус со своей бандой непрерывно подстрекали горожан расправиться с убийцами-католиками.

За поимку убийцы Карл пообещал пятьсот фунтов, хотя в глубине души был уверен, что убийство совершил человек Тайтуса и подстроено оно с единственной целью: вызвать в народе новую волну гнева. Вообще, стоило народу хоть чуть-чуть успокоиться, тут же происходило нечто, распалявшее его ярость до прежнего накала.

Именно в те дни возник Уильям Бедлоу. И пришел в Совет с новой, леденящей кровь историей.

Бедлоу, как и Тайтус, был когда-то осужден, а познакомились они в Испании. В те времена Бедлоу притворялся английским аристократом, а его братец Джеймс играл при нем роль слуги. Бедлоу был сообразителен и хорош собой, умел пожить за чужой счет и на широкую ногу, но за решеткой оказывался неоднократно. Вот и сейчас он недавно освободился из ньюгейтской тюрьмы.

Его привлекли обещанные королем пятьсот фунтов. К тому же нынешнее положение его бывшего приятеля Тайтуса Оутса не давало Бедлоу покоя. Чем он хуже этого заморыша, учителишки из Вальядолида с сомнительной репутацией? Почему Тайтус может есть на серебре и злате? Почему ему прислуживает дюжина слуг? Почему ему помогают мыться и одеваться? Отзываются на каждый его чих, на каждый вздох?

Он ничем не хуже! И Бедлоу незамедлительно явился ко двору.

Похоже, она всю жизнь чего-то ждет, чего-то боится. Теперь ее пугал любой шум на улице, любой шорох за дверью. Екатерина знала: ее недруги только и ждут, чтобы нанести удар из-за угла. Только когда? И как?

Были сумерки; она только что вернулась из часовни в маленькую комнату, где ей предстояло в одиночестве съесть свой скромный ужин. Она уже усаживалась за стол, как вдруг дверь распахнулась, и два святых отца, служители ее придворной церкви, бросились к ногам королевы.

— Госпожа! Защитите нас! — кричали они. — Защитите! Во имя Господа и всех святых!!!

Они ползали по полу и цеплялись за подол ее одежд, а на пороге уже стояли стражники.

— Что вам нужно от этих несчастных? — осведомилась королева.

— Мы забираем их на допрос, мадам.

— На допрос? О чем?

— Об убийстве.

— Не понимаю...

— Они обвиняются в связи с убийством сэра Эдмунда Берри Годфри.

— Но это неправда! Это нелепость какая-то...

— Мадам, Совет располагает информацией, подтверждающей их вину.

— Вы их не заберете! — воскликнула Екатерина. — Это мои слуги!

— Мадам! Именем короля!

Королева бессильно уронила руки. Священников увели. А она вернулась в часовню — помолиться об их спасении.

Ужасные, ужасные времена. Что-то будет дальше? Что станется с этими двумя? Что они сделали, эти добрые люди, какое преступление совершили, кроме инакомыслия? Что с того, что в душе их живет иная вера, не такая, как у Тайтуса Оутса?

Она долго стояла на коленях, а возвращаясь в свои покои, почувствовала — почти осязаемо — как напряжен и напуган весь дом. Повсюду встревоженные, застывшие в ожидании лица.

Сегодня Уолш и Лефевр. Кто завтра? Этим вопросом задавался каждый. И каждый из ее слуг знал, что если их заберут, то только для того, чтобы побольнее ударить королеву.

Дом содрогался от страха. Слуги любили свою хозяйку, предать ее хоть в чем-то было бы для них величайшей трагедией. Но разве можно зарекаться? На допросах бывают и пытки. Вдруг боль и отчаяние заставят их оболгать королеву?..

— Нам нечего бояться! — Екатерина слабо улыбнулась слугам. — Я знаю, что мы ни в чем не повинны. Эти жестокие люди, которые преследуют нас за нашу веру, скоро потерпят поражение. Бесконечно так продолжаться не может. Король этого не позволит. Он восстановит справедливость. Его нельзя обмануть.

Увы! Обмануть его действительно было трудно. Но он любил мир и согласие; он провел всю юность в изгнании, скитаясь по Европе; его отца казнили его собственные подданные.

Король и проницателен, и добр, но... Он жаждет мира и вряд ли рискнет своим благополучием для восстановления справедливости.

Поэтому в душе Екатерины царил всепоглощающий страх.

Она уже немолода. Она никогда не была красива.

Вдруг искушение избавиться от нелюбимой жены окажется для Карла чересчур велико? Вдруг та, которую ему прочат, прекрасна, как была до болезни Фрэнсис Стюарт?

Кто знает, что случится тогда, кто знает?..

Королева Англии была в те дни перепугана и беспомощна как никогда.

Новость принесла герцогиня Бэкингем. Королева и Мэри Ферфакс всегда были близки, всегда искренне сочувствовали друг другу. Этим вовсе не красивым женщинам достались в мужья особенные мужчины: одной — самый обаятельный, а другой — самый красивый в стране.

Мэри Ферфакс знала, что ее муж — один из самых заклятых врагов королевы. Мужа она любила, но была достаточно умна и прекрасно понимала подоплеку дела. Она поспешила предупредить королеву.

— Ваше величество! — воскликнула она. — Этот Бедлоу поклялся, будто сэра Эдмунда Берри Годфри убили ваши слуги!

— Но это ложь! Да они и не могли бы этого сделать. Их там не было даже близко!

— Он наплел целую историю, — вздохнула Мэри. - Якобы Годфри был приглашен в Сомерсет-хаус к пяти часам дня. Здесь его провели в какую-то комнату, слуга милорда Белласиса держал его, а Уолш и Лефевр душили подушками.

— Этому бреду никто не поверит.

— Сейчас люди верят в то, во что хотят поверить. — Голос Мэри Ферфакс был тих и печален. — Говорят, что труп лежал здесь, на черной лестнице, целых двое суток. Уже многих арестовали. Тюрьмы переполнены. К их стенам стекаются жители со всей округи и требуют выдачи преступников. Они готовы вешать, топить, четвертовать...