Девушка выпрямилась, глядя перед собой, медленно повернулась, приняла из его рук плащ и очень уверенно и спокойно ответила:

— Я тоже приняла решение. Я не выйду за вас замуж. Я никогда и не собиралась выходить замуж.

Они спорили, спускаясь по лестнице, яростно шипели друг на друга, пока шли к парадной двери (чтобы Биггс не услышал), и опять ругались в полный голос в саду.

Трентем так и не смог поколебать ее решимость сохранить свое одиночество. И что самое главное — он никак не мог понять причин ее отказа. Ну почему двадцатишестилетняя девица, которую он только что приобщил к тайнам и радостям плотских утех — и ей понравилось, в этом сомнений не было, да она и не отрицала, — так вот, почему эта самая бывшая девица отказывается выйти за него замуж, если он молод, хорош собой, джентльмен, граф и владелец домов и приличного состояния? Раздосадованный, он пригрозил, что отправится прямиком к ее дяде и попросит ее руки. И если потребуется — расскажет, что они уже были близки.

Тут она остановилась, посмотрела на него — с неподдельным ужасом — и прошептала:

— Вы клялись, что все останется между нами.

И он отступил и, удивляясь сам себе, заверил, что никогда ничего подобного не сделает. Вот так — пойман на собственных словах. Хуже — против него использовали его же порядочность. Что может быть глупее и обиднее!

Позже вечером Тристан сидел в своей библиотеке — у камина, с бокалом хорошего бренди — и все пытался найти какой-то выход и разработать очередной стратегический план. Сначала он вспомнил все, что было между ними: они ведь много разговаривали, но гораздо важнее были мысли и эмоции, которые стояли за их словесными перепалками. Возможно, он не мог понять всего, но кое в чем был уверен, а именно: Леонора искренне полагала, что просто не может заинтересовать такого мужчину, как он, граф Трентем; заинтересовать настолько, чтобы он пожелал жениться на ней.

Теперь нужно было привести в порядок свои мысли. Он пил бренди, смотрел на огонь и через некоторое время решил, что может облечь свои эмоции и чувства в слова. Не важно, что она думает по поводу своей привлекательности. Он, Тристан, хочет получить эту женщину. Она должна жить в его доме и спать в его постели. Это было немножко странно: никогда раньше он не испытывал такой необходимости, таких собственнических наклонностей. Словно какой-то дремучий инстинкт вдруг овладел им. Зато все стало намного проще. Оказалось, что и выбора-то нет. Чтобы жить дальше, он должен на ней жениться — вот и все.

Осталась одна проблема: убедить Леонору выйти за него замуж. Некоторое время Трентем обдумывал этот вопрос, как стратег обдумывает предстоящую кампанию. Потом встал и отправился к старым дамам. Любой стратег знает: информация — ключ к успеху.

Обед с тетушками явился тяжелым испытанием. Во-первых, тетя Милдред, леди Уорсингем, все еще строила матримониальные планы в отношении Леоноры, а предстоящий сезон — время приемов, вечеров и бурной светской жизни — привел ее в боевое расположение духа. Но вообще-то не тетушка была виновата в его дурном настроении и крайней рассеянности. Виноват, само собой, был Трентем.

Прошла ночь, наступил новый день, но перед мысленным взором Леоноры то и дело вставали картины, вгонявшие ее в краску: их тела, единые в ритмичном движении, его лицо — странно откровенное, без маски очаровательного светского льва. Он был весь во власти своих эмоций, она видела и понимала это. И эти его чувства пугали. Восхищали. Завораживали.

Желая, с одной стороны, скрыться ото всех, а с другой — отвлечься от воспоминаний, она принялась разбираться в ящичках бюро. В двенадцать часов раздался звонок в дверь. Леонора слышала, как Кастор пошел открывать, и потом услышала звонкий голос тетушки Милдред: «В маленькой гостиной? Не трудитесь — я прекрасно помню дорогу!»

Девушка быстро закрыла бюро, встала и, обратившись лицом к двери, ждала, удивляясь, что могло сподвигнуть тетушку на повторный визит так быстро.

Костюм Милдред был выдержан в соответствии с последней модой — только черный и белый цвета.

— Дорогая. — Она быстро подошла в Леоноре и взяла ее за руки. — Который раз я нахожу тебя в полном одиночестве, и сердце мое разрывается. Я была бы счастлива, согласись ты составить мне компанию — мне нужно сделать еще несколько визитов, — но ведь ты откажешься, так что я даже просить не буду, зачем понапрасну тратить слова и расстраиваться!

Леонора поцеловала тетушку в надушенную щечку и пробормотала слова благодарности, ожидая продолжения, которое не замедлило последовать:

— Ужасный ребенок! — Тетушка присела на диван, аккуратно расправила юбки. — Я пришла, потому что у меня для тебя чудесный сюрприз! Представь, у меня есть билеты на сегодняшний вечер: новая пьеса с мистером Кином в главной роли! Все билеты раскуплены на недели вперед. Эта пьеса будет событием сезона, подумать только! И тут такая удача, просто подарок судьбы: моя подруга преподнесла мне эти билеты! Надеюсь, ты не откажешься пойти со мной? Герти, конечно, тоже идет, так что я очень на тебя рассчитываю. — Дама посмотрела на Леонору умоляюще. — Дорогая, соглашайся! Ты же знаешь, Герти будет бубнить весь спектакль и испортит мне все удовольствие. А при тебе она будет паинькой.

Герти приходилась Милдред старшей сестрой. Кроме того, она никогда не была замужем. О мужчинах дама имела весьма нелестное мнение и никогда не упускала случая поделиться с сестрой своими мыслями по этому поводу. При Леоноре она сдерживалась, почитая ту еще слишком юной для того, чтобы знать суровую правду жизни.

Леонора колебалась. Каждый поход в театр с тетушкой заканчивался знакомством по меньшей мере с двумя джентльменами, которые, с точки зрения леди Уорсингем, могли рассматриваться как кандидаты в мужья. Но с другой стороны, она увидит новую пьесу и, если повезет, сможет отвлечься от своих мыслей.

Ужасно хотелось посмотреть наконец на знаменитого Эдмунда Кина, о котором столько говорят в свете.

— Хорошо, — кивнула Леонора и, заметив триумфальную улыбку, которую тетушка не смогла скрыть, тут же добавила: — Но я не желаю, чтобы в антракте меня прогуливали в фойе словно племенную кобылу.

Милдред. небрежно махнула рукой:

— Если хочешь, можешь вовсе не покидать ложу, даже во время перерыва. А теперь пообещай, детка, что наденешь свое темно-синее платье! Тебе все равно, а мне будет так приятно!

— Обещаю. — Тетушке невозможно отказать. К тому же Леонора тоже любила это платье. — Но предупреждаю, я непотерплю бездельников, которых вам вздумается пригласить и которые будут нашептывать мне глупости на ушко во время спектакля.

Милдред вздохнула и сказала как-то очень задумчиво:

— Когда я была молоденькой девушкой, то наличие рядом джентльмена, нашептывающего на ушко разные милые глупости, было верхом несбыточных мечтаний.

Она встала и продолжала, уже направляясь к дверям:

— Я еду к леди Генри, а затем к миссис Арбатнот, так что мне пора. — Я заеду за тобой в восемь часов.

Леонора поблагодарила и проводила тетушку до двери. Оставшись в одиночестве, она подумала, что ей, пожалуй, стоит побольше бывать в свете. Еще несколько недель до начала сезона в салонах будет не слишком многолюдно. Это развлечет ее. Поможет отвлечься от мыслей о грехопадении и о предложении выйти замуж. Она совершенно не понимала, почему Трентем так настаивает на этом браке. Он, конечно, необычный человек, но… Надо выйти в свет. Несколько раутов, и она вновь возненавидит мужчин и ее решимость не выходить замуж окрепнет.

Леонора ничего не заподозрила. Карета подъехала к театру, остановилась, лакей кинулся открывать дверцы — все как всегда, немножко суетно, но довольно обычно. А потом она увидела его — и оказалось, что отступить и спрятаться негде. Трентем стоял у кареты и протягивал ей руку.

Позабыв о хороших манерах, она уставилась на него, приоткрыв от изумления рот. Костлявый локоток Милдред ткнул ее в ребра, девушка очнулась, и лицо ее приняло привычное высокомерно-насмешливое выражение. Сзади подъезжали все новые экипажи, на лестнице, ведущей ко входу в храм искусств, собралась толпа: все жаждали увидеть самую популярную пьесу сезона. Леонора вздохнула, с сожалением сознавая, что сейчас не время и не место устраивать сцены, хотя, Бог свидетель, она с удовольствием высказала бы этому типу все, что она думает о его уловках. А потом объяснила бы тетушке, что на сей раз она зашла слишком далеко.

Демонстрируя холодность королевской особы по отношению к неугодному вассалу, Леонора вложила свои пальчики в его теплую ладонь и позволила извлечь себя из кареты. Стояла, разглядывая оживленную толпу, пока он помогал тетушкам. Милдред, вновь вся в черно-белом, быстренько подхватила под руку Герти и поспешила вверх по ступеням.

Тристан молча предложил руку Леоноре. Несколько секунд девушка пристально смотрела ему в лицо, словно силясь прочесть, что скрывается за темными ресницами, в глубине ореховых глаз. К ее удивлению, Трентем не выглядел довольным — она почему-то ожидала, что он будет похож на кота, изловившего мышку. Но глаза его смотрели очень спокойно, даже грустно. Это немного примирило ее с действительностью, и Леонора снизошла до того, чтобы положить кончики пальцев на его рукав, и двинуться в сторону входа.

Пока они пробирались сквозь толпу, Тристан искоса посматривал на свою спутницу. Подбородок ее вздернут выше обычного, что указывало на готовность к боевым действиям, а потому он счел за лучшее пока хранить молчание.

В фойе творилось что-то невероятное — народу толпилось столько, что дамы ни за что не смогли бы пробраться к своим местам. Но Трентем, словно ледокол, шел вперед, ведя за собой Леонору. Тетушки семенили в кильватере.

В коридорах людей было меньше, и они не спеша добрались до дверей ложи, арендованной Тристаном на сегодняшний вечер.

Трентем заговорил, впервые с момента встречи:

— Я слышал, что мистер Кин — лучший актер нашего времени. Эта пьеса позволяет ему проявить все свои таланты. Я надеюсь, вы получите удовольствие от сегодняшнего спектакля.