Джесси просветлела.

— О'кей, — кивнула она.

Похоже на то, что этот день все же станет самым ярким в жизни Джесси Сент-Джеймс.

Кейон запрокинул темноволосую голову и рассмеялся. В глазах цвета шотландского виски плескалось желание и исключительно мужской триумф.

Он все еще смеялся, когда исчез.

19

Ярчайшим из дней, мать его.

Ох, как же она ненавидела это зеркало!

На поиски дороги до внедорожника у Джесси ушел почти час.

Точнее, дороги до того места, где в ее прошлой жизни стоял внедорожник — а ее шансы на выживание не казались такими мизерными.

Раньше, когда они выскочили из магазина «Тайдеманнс», Кейон быстренько переместил зеркало, чтобы их «покупки» не соскользнули по дороге и не повредили его, а потом развернулся и помчался по улицам Инвернесса таким быстрым шагом, что Джесси с трудом поспевала за ним. Она почти не смотрела ни направо, ни налево, не обращала внимания на то, куда они идут, у нее не было возможности перевести дыхание и заговорить с ним, пока они наконец не остановились у бакалейного магазина. Следовательно, она даже не поняла, как далеко он ее завел, уклоняясь от разговора с потомком, и обнаружила это, только когда стала искать обратную дорогу на незнакомых улицах шотландского городка.

А потом — поскольку она искала внедорожник, а не магазин — Джесси два раза проскочила мимо «Тайдеманнс», пока не поняла, что машины возле него больше нет.

— Черт, черт, черт! — воскликнула она, глядя на опустевшее место перед магазином.

Джесси осмотрелась, словно надеясь, что у автомобиля выросли ноги, и он просто переместился, пока их не было, — в последнее время случались и не такие странности. Да она могла и забыть, где именно на этой брусчатке они оставили машину.

Ни одного большого черного внедорожника в пределах видимости.

Может ли быть еще хуже?

— Не отвечай, — быстро выпалила она в пространство. — Это риторический вопрос, не требующий немедленных доказательств.

У Джесси начали появляться параноидальные мысли о том, что Мироздание выбрало ее задницу для пары показательных пинков и извращенных шуток.

До сих пор, перебегая с улицы на улицу, Джесси боролась с нарастающей паникой, уверяя себя, что все будет хорошо, это просто зеркало снова затребовало его назад. Кейон ведь и раньше вот так исчезал, и, как только она доберется до машины, она поедет обратно в лагерь, а завтра они снова попытаются закончить начатое, и уже с большим успехом.

Нельзя сказать, что она не рассердилась, когда он исчез. Рассердилась. Ее сумочка и рюкзак остались в машине, поскольку Джесси не думала, что они понадобятся, раз уж Кейон может пользоваться Гласом и получить все, что она хочет.

Затем, когда Кейон внезапно исчез, она осталась посреди бакалейного магазина возле тележки с замечательными продуктами. Ее желудок громко жаловался на жизнь, а Джесси понимала, что придется оставить всю эту чудесную еду, потому что у нее в карманах не наберется и пары долларов, чтобы купить себе шоколадный батончик.

Она была так голодна, что даже задумалась о краже. Но не совесть остановила ее от попытки стащить что-нибудь съедобное, а страх перед тем, что ее могут поймать. А что тогда будет с Кейоном?

Перед этой мыслью спасовал даже голод. Джесси выскочила из магазина и отправилась искать горца.

А нашла только пустое место на парковке.

Куда он делся?

Она опустилась на бордюр, устроилась на краешке, уперевшись локтями в колени и положив подбородок на сжатые кулаки.

Вряд ли Лукан мог так быстро их найти.

Если бы это был он, она, Джесси, была бы уже мертва, так ведь? Ну, по крайней мере, в опасности. Она встревожено оглянулась по сторонам.

Никто на нее не смотрел, никто не шагал в ее направлении с недобрыми намерениями.

Оставалось лишь два варианта: 1) вор похитил машину, которую они угнали раньше, что — доводя ситуацию до полного абсурда — было отвратительно, поскольку Джесси ни за что не сможет выследить вора в одиночку и не сможет сообщить в полицию об угоне, так как это будет второй смертельный номер; 2) полиция обнаружила и отогнала машину, а Джесси Сент-Джеймс теперь разыскивают по подозрению в угоне (спасибо оставленным в машине карточкам и водительским правам), а также в краже зеркала и, наверное, всех тех вещей, что Кейон при помощи Гласа добыл в магазине «Тайдеманнс», плюс подозрение в убийстве (хотя она очень надеялась, что уничтожение записей в отеле избавит ее от этого обвинения). А все вместе это означало, что она все равно погибнет от лап Темного Колдуна.

Ее никогда в жизни не разыскивали по подозрению в чем-либо.

Не говоря уж о таких мерзких подозрениях.


Дэйгис поморщился, вытаскивая Темное Стекло из машины.

У него не было ни малейшего желания касаться зеркала, но стекло нужно было поместить в самое защищенное место замка. Там оно будет в безопасности, к тому же Дэйгис надеялся, что защитные чары уменьшат притяжение магического объекта.

В просторном гараже за замком, куда он загнал украденный внедорожник, защитных чар не было. Это было новое здание, и Дэйгис не присутствовал при его постройке. Но собирался вскоре защитить его заклятиями, поскольку на гараж у него были большие планы. Ему очень нравились современные средства передвижения. Машины были не только быстрее, они куда больше щадили мужское достоинство, чем конская спина между ногами.

Дэйгис уже жалел, что оставил свой «хаммер» в Инвернессе. Мощный «H1 Альфа» был первой машиной, которую он купил в двадцать первом веке, и это действительно был отличный автомобиль. На нем можно было забраться практически куда угодно. Дэйгис привязался к машине так же, как паренек привязывается к своему первому скакуну. И мог только надеяться, что его варвар-предок окажется осторожным водителем.

— Заносчивый неандерталец, — пробормотал Дэйгис, держа зеркало на вытянутых руках, чтобы хорошо его рассмотреть.

Он глубоко, восхищенно вздохнул.

Легендарное Темное Стекло. В его руках.

Потрясающе. Дэйгис провел пальцами по холодной серебристой поверхности, потом по рунам, отчеканенным на золотой раме.

Даже тринадцать друидов, существовавших в нем и долгое время живших бок о бок с Туата де Данаан много тысячелетий назад, не могли определить язык, на котором сделаны эти надписи.

Считалось, что реликвии Видимых и Невидимых появились от слов на языке Туата де Данаан. Священные Реликвии обрели жизнь, изначально являясь словами заклинаний и песен — но не на языке Адама Блэка и его современников — на куда более раннем языке, который использовался еще до прихода Туата де в мир людей. На языке, который давно забыли даже самые древние из Фейри.

По рукам Дэйгиса пробежала дрожь.

И ощущение это было не слишком неприятным.

По правде говоря, зеркало даже воодушевляло, наполняло его силой. Дарило ощущение могущества. Плохо. Очень плохо.

Поморщившись, Дэйгис отвернулся и быстро зашагал к выходу из гаража. Как только он вышел из прохладного помещения без окон на яркий свет, стало легче.

Но он не хотел больше экспериментировать с этой проклятой штукой.

Зажав стекло под мышкой, серебристой гладью к себе, так, чтобы оно заслонило его от тех, кто может его заметить, Дэйгис обошел замок и зашагал по газону.

— ТЫ ГРЕБАНЫЙ ПРИДУРОК! — заревело зеркало. — ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО СДЕЛАЛ?

Дэйгис так удивился, что Темное Стекло орет на него, что замер.

И уронил зеркало.


Драстен лежал на спине, одной рукой обнимая жену, и тяжело дышал. Уже перевалило за полдень, а он все еще был в постели. Что вовсе не означало, что он был лентяем. Он уже просыпался. И вставал. И у него вставал. Когда в его объятиях была его любимая Гвендолин, у него всегда вставал.

— Господи, это было потрясающе, — сказала его жена, придвигаясь ближе и гладя его по колючей щеке.

Он подавил внезапное желание вскочить и замолотить себя кулаками в грудь. Вместо этого Драстен повернул голову, поцеловал ее ладошку и как бы между прочим уточнил:

— Ты про третий или четвертый раз, девочка? Она рассмеялась.

— Про все. Для меня это всегда как в первый раз, Драстен. Ты всегда потрясающий.

— Я люблю тебя, женщина, — страстно проговорил он, вспоминая их первый раз.

Эту ночь он не забудет никогда, не упустит ни единой подробности: ни красных трусиков с котятами, которые он увидел в ее рюкзаке и решил, что это лента для волос, пока Гвен не сняла свои шорты, показав истинное назначение этого предмета гардероба. Ни той ошеломительной страстности, с которой они занимались любовью под звездным небом в центре Бан Дрохада. Ни того, как Гвен полностью доверилась ему, позволив отправить себя в прошлое, в его время.

Гвен Кэссиди была его родственной душой, его половинкой, их навек связывали древние клятвы друидов, в этой жизни и в будущей, и каждый миг был бесценен. Она столько привнесла в его мир, в том числе недавний бесценный подарок — двух темноволосых дочек-близняшек, которым на данный момент едва исполнилось пять месяцев, но которые уже подавали признаки удивительного интеллекта. А почему бы и нет, с гордостью думал Драстен, при его-то даре друида и великолепном складе ума у его маленького любимого физика — Гвен?

Кстати о детях…

— Думаешь, мы должны…

— Да, — тут же ответила она, — я тоже по ним соскучилась.

Он улыбнулся. Они были женаты чуть больше года, но читали в сердцах и умах друг друга, как в своих собственных. И хотя за девочками постоянно наблюдали две няни, и Гвен, и Драстен не любили надолго разлучаться с дочерьми. Разве что на время секса, конечно. Тогда они забывали обо всем на свете.