«Если бы ты могла получить что угодно, что бы ты хотела?» — спросил он.

Джесси ответила без промедления: «Найти лучшего друга». И быстро добавила: «Настоящего, действительно лучшего друга, с которым я буду с удовольствием беседовать по утрам, как только проснусь, и перед тем как уснуть».

Кейон снова слабо улыбнулся. «Ты имеешь в виду родственную душу», — подумал он, но не сказал. Она говорила о мужчине, о любимом на всю жизнь. Он видел это по ее глазам.

А потом Джесси рассказывала ему о том, как решила стать археологом, как прочитала в детстве книгу, вдохновившую ее на этот путь.

Он внимательно слушал. И представлял, что сможет сидеть так целую вечность, а может и больше, и наслаждаться. Он хотел слышать подробности о ее жизни, узнать о ней как можно больше.

— А потом, на втором курсе колледжа, я поняла, что это будет совсем не похоже на «Мумию» Энн Райе. Не будет магии и путешествий, не будет восторженных открытий. Будет множество грязной работы и еще больше возни с бумажками. Большинство археологов так и не доходят до раскопок.

— Но к тому времени было уже поздно, — улыбнулась она ему. — Я влюбилась в археологию по совершенно другой причине. Мне всегда нравилась история. Меня захватили загадки нашего происхождения, происхождения мира, я пыталась сложить кусочки информации в единое целое.

Она говорила на темы, которыми интересовались друиды и которыми всегда восхищался Кейон. Жизнь была полна крупиц истины и знания, разбросанных то тут, то там, и мудрые мужчины и женщины стремились собрать эти крупицы.

А неразумные стремились собрать нечто иное. К примеру, Реликвии Невидимых.

И платили за это свою цену. Господь свидетель, немалую цену!

— Мама ненавидит мой выбор, — призналась Джесси. — Она не может понять, почему я не выйду замуж и не нарожаю детишек. Почему я люблю артефакты и занимаюсь ими, хотя могла бы в это время искать себе мужа.

У Кейона подвело живот. Искать себе мужа. Он ненавидел эти слова. Его колдовская кровь вскипела в жилах.

— Почему ты не нашла мужчину? — напряженно спросил он. Ее улыбка исчезла. Джесси помолчала минутку. А потом снова улыбнулась. На этот раз улыбка была мягче, и казалось, что она принадлежит куда более взрослой женщине, столько в ней было горечи.

— Думаю, я родилась не в то время, Кейон. Наверное, это одна из причин, по которым меня так тянет к прошлому. Я старомодная девушка. Моя мать четыре раза выходила замуж, а теперь ищет себе нового мужа.

— Ее мужья погибли, девочка? — спросил Кейон.

И подумал о том, знает ли она, как действует на него ее вид. Плед мягкими складками укутывал ее плечи, маленькие руки расслабленно лежали на коленях, ладошками вверх. Она задумалась, взгляд ее мерцающих глаз был устремлен вглубь себя.

— Нет, — ответила Джесси, медленно качая головой. — Просто они решали, что больше друг друга не любят. Обычно это мама их бросала.

— И они ее отпускали? — Если мать была похожа на дочь, то Кейон просто не мог представить себе мужа, который не приложил бы максимум усилий, чтобы сделать ее счастливой, не отдал свою жизнь, чтобы исполнить ее мечты.

Он никогда не поймет современных браков. У него не укладывалось в голове, как можно развестись. Как бы легкомысленно он порой ни относился к отношениям с женщинами, но все друиды Келтаров жили в ожидании того дня, когда смогут произнести свадебную клятву.

Для него этот день никогда не настанет.

— Я не понимаю этого, Джессика. Любовь дается навек. Они не любили ее, те, за кого твоя мать выходила замуж?

Джесси пожала плечами, и выглядела она такой же обескураженной, как и он.

— Я не знаю. Иногда я задумываюсь, помнят ли люди, что такое любовь. Были дни, когда я смотрела, как мои друзья по школе меняют любовников, как перчатки, и начинала думать, что мир переполнен людьми, а все наши развитые технологии сделали жизнь настолько легкой, что это обесценило самые основные, самые важные вещи. Сейчас женятся так, словно выбирают себе вещь, которую всегда можно вернуть, обменять или перепродать. И все пытаются выторговать что-нибудь получше, словно с любовью можно так поступать. — Она закатила глаза. — Ни за что. Это не для меня. У меня будет один муж. Я выйду замуж один раз. Когда знаешь, что выбираешь раз и навсегда, это заставляет задумываться, не спешить и выбирать очень тщательно.

Джесси замолчала, а Кейон горько улыбнулся, размышляя над причудами судьбы. Джессика Сент-Джеймс была сильной, яркой, искренней, забавной, страстной и невероятно сексуальной.

Она идеально ему подходила. Вплоть до раздражающей его строптивости. Она единственная всегда будет за пределами его магии, того дикого дара, который делал его жизнь слишком легкой. Опасно легкой.

Эта женщина была словно специально создана для него.

— А как насчет тебя? — без выражения спросила Джесси. — Ты был женат?

От него не укрылась тень, промелькнувшая в ее чудесных глазах. Ей определенно не нравилась мысль о том, что у него могла быть жена. Ей не нравилась мысль о том, что он мог любить другую женщину. От осознания этого тугая боль, свернувшаяся узлом у него внутри, слегка отпустила. Кейон знал, что вскоре этот узел снова затянется и с каждым днем будет становиться все туже.

— Нэй, девочка. Я не нашел женщины до того, как меня заперли в Темном Стекле.

Джесси нахмурилась, словно собираясь продолжить тему, но потом передумала.

— Господи, у меня столько вопросов, которые я хочу тебе задать, но я к ним даже не подобралась! Сколько тебе лет, кстати? То есть за вычетом тех, что ты провел в зеркале.

— Тридцать. Исполнилось незадолго до плена. А тебе?

— Двадцать четыре.

— В мое время ты бы…

— Знаю, знаю, была бы старой девой, так? — Она рассмеялась. — Моя мама тоже так говорит.

— Нэй, — сказал он ей. — Ты не осталась бы без мужа. Скорее всего, ты была бы уже замужем третий или четвертый раз. Такая красавица, как ты, привлекла бы внимание самых богатых мужчин нашей земли. К сожалению, они же были и самыми старыми.

Ее глаза расширились, губы зашевелились.

— Красавица, как… — Она осеклась, покраснела и тихо добавила: — Спасибо.

А потом наградила его улыбкой.

— Ну и пакость. Я выхожу замуж, он умирает. Я выхожу замуж, он умирает. И не похоже, чтобы я хоть раз осталась богатой вдовой, которая может делать что угодно. Какой-то родственник мужского пола наверняка снова выдал бы меня замуж, так ведь? И в семье сохранились бы и выкуп, и земли.

Кейон кивнул.

— Хотя у моего клана были не такие варварские обычаи. У меня было семь сестер, которые могли говорить одновременно — и очень громко, если волновались, — это меня кое-чему научило.

Джессика рассмеялась. Потом они оба помолчали. Она открыла рот, чтобы что-то сказать. Закрыла. Помедлила, потом открыла снова. И подалась вперед, понизив голос.

— А как это случилось, Кейон? Как ты попал в это зеркало?

— В другой раз, — ответил он. Хотя какая-то извращенная часть его души хотела, чтобы Джессика думала о нем как можно хуже, горец чувствовал, что между ними зарождается настоящая близость. И не хотел портить ее рассказами о древних грехах. — Пора спать, милая Джессика. Завтра нам многое нужно сделать.


Позже, той же ночью, Кейон стоял, полностью обнаженный, перед серебристой преградой из стекла. Вооружившись ножами и пистолетами, он наблюдал за спящей Джессикой.

Одетая в слишком большую для нее одежду, Джесси свернулась в гнезде из его вещей у основания рамы. За минувшие века Кейон не раз забирал и прятал разную одежду. Как только настала ночь и температура резко упала, он отдал весь свой запас Джесси, снял даже футболку и джинсы, чтобы она не замерзла холодной октябрьской ночью.

Сон, как и прочие физические нужды, в зеркале исчезал. Он будет на страже, пока девушка не проснется. Пока что Кейон сделал для ее безопасности все, что мог. Но не все, что вообще было в его силах, и собирался сделать все, что только возможно, ради ее безопасности, не считаясь с ценой.

Им действительно многое нужно было сделать. Завтра они вернутся в Инвернесс за припасами. Он обойдет их временное убежище по периметру, закопает охранные камни в восьми точках и прочитает заклятия в сорока шести.

Завтра он найдет, чем сделать себе татуировку, потому что ему понадобятся защитные руны, чтобы закрыться от темных сил, которые придется заложить в ловушки, необходимые для защиты от Лукана и его приспешников. Завтра он изменит почву так, как когда-то, очень давно меняли землю для погребений, силой заставит ее измениться, призовет к жизни, заставит повиноваться ему и только ему.

Если в почве попадется нечто мертвое, могут возникнуть… трудности, но он защитит Джесси. Даже если ему придется покрыть себя рунами с ног до головы, сбрить волосы и сделать татуировки на голове, на ладонях, на ступнях и на языке, он защитит ее.

«Однажды ты покроешь татуировками все свое тело». Слезы блестели в глазах его матери, когда она заметила свежие алые татуировки на его шее. Такие свежие, что его кровь все еще проступала на них капельками, неотличимая от рисунка. «А как ты после этого защитишь свою душу? Кейон, ты должен остановиться. Отошли его прочь».

Он тогда смеялся над ней. «Я не покрыл и десятой части тела, мама. А Лукан пусть и образованный человек, но у него недостаточно силы, чтобы стать опасным».

«Ты ошибаешься. И он делает опасным тебя».

«Ты не понимаешь, о чем говоришь».

Но она понимала. С того ненастного зимнего вечера, когда темный незнакомец из Уэльса появился у ворот и попросил приюта, говоря, что заблудился из-за метели.