Но размышлять об этом было некогда, поскольку малыш решил, что терпел достаточно долго. Он хотел есть и громко возвестил об этом миру.

Кесси охнула, глядя на оглушительно вопящий комочек. Габриэль вздохнул и нехотя потянулся за сыном.

— Мы наняли в деревне кормилицу, — пробормотал он. — Я принесу его сразу же, как он поест, честное слово…

Но Кесси решительно отказалась расстаться с драгоценным свертком.

— Кормилицу? — возмутилась она. — Еще чего! Я и сама в состоянии кормить сына!

Габриэль нерешительно замялся:

— Доктор сказал, что его надо кормить каждые два часа, пока он не начнет прибавлять в весе. И… леди обычно не… кормят своих детей… грудью…

— Можете не переживать! — вздернула подбородок Кесси. — Мы оба прекрасно знаем, что я — не леди! Габриэль поджал губы.

— Я не против того, чтобы ты кормила его сама. Просто волнуюсь, хватит ли у тебя на это сил? — Тут его обычная уверенность вернулась к нему: — Но должен заявить, что не позволю никаких оскорбительных намеков на то, что ты не леди. Даже если они исходят от тебя самой, ясно? Ты — это ты, и этим все сказано. Ты — графиня Вэйкфилд и мать моего сына!

Кесси склонилась над малышом, который разошелся не на шутку. Она вдруг устыдилась своей мелочности. Хм, Габриэль, судя по всему, не собирается покидать комнату, чтобы дать ей покормить сына в тишине и покое. Ладно, не отступать же.

Неотрывное внимание Габриэля действовало на нервы. Она потянула завязки рубашки, и та покорно соскользнула с плеч, обнажив ее круглую, пополневшую грудь с розовыми сосками. Чувствовала она себя крайне неуютно, но все же слегка повернула головку малыша к груди. Он совершенно случайно наткнулся ртом на сосок и принялся усердно сосать.

Тишина, наступившая в комнате, показалась ей еще более изматывающей, чем крики малыша.

— Пожалуйста, не сердитесь на меня, — попросила она.

Он ласково погладил ее по щеке и склонился так, что она ощутила тепло его дыхания, и на какую-то головокружительную секунду ей показалось, что он поцелует ее. И ведь она хотела этого, поняла вдруг Кесси. Хотела с такой силой, что ее бросило в жар.

— Я не сержусь, — мягко ответил он. — Я просто очень-очень счастлив, что ты наконец там, где и должна быть.

Пораженная откровенным желанием в его глазах, Кесси не отвела взгляда. Но он лишь обвел пальцем контуры ее нижней губы и убрал руку.

Его внимание всецело перенеслось на пыхтящего от усердия сына.

— Ты уже думала о каком-нибудь имени для него? Ощущая легкое разочарование, Кесси ничем не выдала себя.

— Вообще-то одно имя я уже выбрала. — Она промолчала о том, что ни секунды не сомневалась, что родит мальчика. — Мне всегда нравилось имя Джонатан… И мне кажется, что в качестве второго подошло бы Стюарт.

Она затаила дыхание и ждала. И совершенно не представляла себе, как он отреагирует на это.

— Джонатан Стюарт, — пробуя, произнес Габриэль и вдруг улыбнулся. — Мне нравится, дорогая! Значит, так и назовем: Джонатан Стюарт.

Сердце ее возликовало. Ей еще не приходилось испытывать такого трепетного счастья, такого мира в душе. Возможно, Габриэль был прав, когда привез ее сюда. Он любил своего сына, в этом не было никаких сомнений. Одно это наполняло ее радостью. И даже если он никогда не сумеет полюбить ее, гордость за сына у них будет общей…

Чего же еще желать?

Глава 23

Лишь неделю спустя Кесси позволили встать с постели. Она протестовала, но Габриэль и Глория зорко следили за тем, чтобы она, пусть насильно, но отдыхала. Так что Кесси только и делала, что ела, спала и кормила Джонатана. И очень скоро начала поправляться и посвежела.

Она уже давно пришла к выводу, что Габриэль был тысячу раз прав, привезя ее в Фарли, ибо теперь, держа на руках сына, она была счастлива. Сама она никогда бы не сумела дать Джонатану то, что было под силу Габриэлю. По ночам она шептала молитвы благодарности Богу за то, что у Джонатана будет то, чего никогда не было у нее. Ему не будет грозить голод. И ему не придется гадать, где укрыться от холода или дождя. А еще она постарается, чтобы сын рос в уверенности, что его любят…

Сначала она страшно сопротивлялась, когда Габриэль предложил нанять няньку, но постепенно уступила напору мужа и Эвелин. Однако поставила условие, чтобы выбор подходящей кандидатуры был предоставлен ей.

Хотя обе женщины, присланные Эдмундом, имели блестящие рекомендации и, вероятно, действительно были компетентны в своем деле, ей они совершенно не понравились. Уж слишком сухие и чопорные. Она же хотела, чтобы рядом с сыном находился теплый и сердечный человек, излучающий доброту и жизнерадостность и не боящийся смеяться и шутить. Словом, ей нужна была няня, к которой бы Джонатан испытывал доверие и смог ее полюбить. В конце концов она выбрала крупную, ширококостную девчонку из деревни. У Элис были сияющие карие глаза и теплая улыбка. Имея восемь братьев и сестер — все младше нее, — она приобрела богатейший опыт ухода за малышами. Джонатану она сразу же понравилась. Он счастливо загукал, а потом и преспокойно уснул у нее на руках, пока его мама беседовала с девушкой. Кесси подозревала, что разочаровала своим выбором Эдмунда, но сама считала, что отыскала жемчужину в навозной куче.

А вот с Габриэлем отношения складывались весьма непросто. Хотя он был безукоризненно вежлив и отнюдь не холоден, для Кесси их общение превратилось в медленную пытку. Она ведь так любила его! И молила хоть о каком-нибудь знаке, свидетельствовавшем о том, что и она ему небезразлична.

Но время лишь все больше отдаляло их друг от друга.

Шли недели, и сердце Кесси заныло от тоски. Она разрывалась между обидой и негодованием, надеждой и унынием. Он ни разу не сделал и попытки вернуться в ее постель, хотя доктор Хэмптон тактично намекнул супругам, что близость уже не возбраняется.

Габриэль же и виду не подал, что нуждается в ней. Кесси была убита, раздавлена. Куда только девался его дьявольский темперамент? Неужели вид ее округлившегося живота погасил его страсть? Но сейчас она снова стройная, как и раньше, вот только грудь значительно увеличилась. Но вероятнее всего, Габриэль потерял к ней всяческий интерес. И было мучительно сознавать, что она проиграла даже в этом.

Кесси была полностью погружена в свои мрачные думы, когда их навестил Кристофер, заехавший к Габриэлю. Но тот уехал по каким-то делам, которых в июне всегда хватало. Кесси пригласила Кристофера выпить с ней чаю в гостиной. Он с удовольствием остался и немного поиграл с Джонатаном, щекоча его и подбрасывая вверх. Малыш весело смеялся в ответ, и Кристофер пришел в восторг от того, как парнишка вырос. Когда Элис унесла Джонатана, Кристофер взглянул на часы и встал.

— Пора ехать. Я и так задержался, а Габриэля все нет и нет.

Кесси вышла проводить его. Они стояли на самом верху широкой каменной лестницы и ждали, пока грум приведет лошадь Кристофера.

— Вообще-то я собирался поделиться с вами и Габриэлем приятной новостью.

— Что ж, поскольку Габриэль не соизволил явиться вовремя, то можете поделиться ею со мной. Кристофер ухмыльнулся:

— Отлично! Вы помните старый дом у аллеи к северу отсюда?

— Конечно! Я проезжаю мимо него всякий раз, когда еду в Уоррентон. Обидно, что никто не живет там. Пустые дома так быстро разрушаются! Было бы чудесно, если бы кто-нибудь поселился в доме и подремонтировал его.

— Я того же мнения, но хочу добавить, что очень скоро дом преобразится.

Кесси непонимающе заморгала:

— Что? Вы хотите сказать… О, Кристофер! Он довольно рассмеялся:

— Да, Кесси, вы видите перед собой нового хозяина дома. Эту ночь я проведу уже под его крышей.

— Замечательно! — обрадовалась Кесси, но не удержалась, чтобы не поддразнить его: — Хм, значит ли это, что вы решили отказаться от своих распутных замашек и начать новую жизнь в качестве солидного землевладельца?

Его смех был заразителен:

— Должен заметить, что Габриэль подает в этом отношении великолепный пример. Еще год назад никто бы не поверил, что такое возможно!

Сердечко Кесси взволнованно забилось. Неужели это правда, что Габриэль ведет праведную жизнь? Ох, если бы она только могла поверить в это…

— Теперь, когда вы обзавелись домом в деревне, не хватает лишь одной существенной мелочи.

— Это какой еще?

— Жены, чтобы держала вас в узде.

Шутка не развеселила его, улыбка на его лице погасла.

— Я бы не прочь завести ее, — медленно произнес он, словно размышляя вслух. — Но только ничего из этого не выйдет.

Его обветренное лицо посуровело. В глазах отражалась какая-то обреченность. Кесси нахмурилась:

— Почему вы так говорите? Вы молоды, хороши собой! Какая же девушка решится отказать вам, если вы начнете всерьез ухаживать за ней?

— Да леди-то и сама не прочь, но… — Тут он бросил тоскливый взгляд в сторону своего только что купленного дома и… Уоррентона.

Кесси охнула, догадавшись, о чем идет речь.

— Боже, так это Эвелин, да? — И сама же себе ответила на свой вопрос. Конечно, Эвелин. Она живо припомнила, сколько раз видела их танцующими в паре или просто беседующими… Наверное, тогда-то все это и началось. — Вы и Эвелин! — Она засмеялась от радости. — Как это чудесно!

На лице Кристофера мелькнуло и исчезло выражение боли.

— Нет, Кесси. К сожалению, это невозможно.

— Почему? Она не любит вас? Он замялся.

— Любит, — наконец признался он. — Я и этот дом-то купил, чтобы быть поближе к ней, пока она не вышла замуж. Кесси пришла в ужас:

— Но если вы любите ее, то не должны позволять ей выходить замуж за другого! Почему вы не хотите просто посвататься?

— Ее отец — мерзкий амбициозный старикашка. И он не скрывает, что отдаст ее только за очень большие деньги и за высокий титул. Никак не ниже, чем графский. А я всего лишь баронет, так что недостоин даже упоминания в качестве жениха. Если я открыто объявлю о своих намерениях, то Уоррентон приложит все силы, чтобы я больше никогда не увидел Эвелин.