— Не стоит взваливать на себя лишнюю заботу из-за меня. Уверена, что у вас уйма куда более важных дел, требующих постоянного внимания. — Ей даже удалось улыбнуться. — Возможно, позже.

Кесси затаила дыхание. Прошло несколько секунд, он молча продолжал смотреть на девушку, вызывая у нее панику. Она молилась, чтобы он не стал настаивать… К счастью, он не сделал этого. Просто пожал плечами:

— Как пожелаешь, янки. Дай знать Иану, если тебе что-нибудь понадобится.

Повернулся и ушел.

Три дня спустя он уже не был столь любезен, когда она снова вежливо отказалась от прогулки. На сей раз он не сдвинулся с места и, прищурившись, уставился на нее.

— Ты потрясающе упряма, янки!

— Вряд ли, сэр. — Она постаралась отделаться от него, превратив все в легкую шутку Даже рассмеялась. — Как я вам уже сообщила, меньше всего я хотела бы стать вам обузой. И если честно, то нет никакой нужды…

— Напротив, янки. — Он был мрачен и не расположен к шуткам. — Нельзя же оставаться взаперти так долго. Тебе просто необходимы солнце и свежий воздух Иначе ты заболеешь.

Она выпрямилась, сидя на кровати:

— Ерунда, не заболею.

— Только потому, что я не допущу этого. Не хватало еще твоей хворобы на моей совести.

Он решительно пересек комнату. В глазах читалась непоколебимость. Он привык добиваться своего. Для такого не существовало отказов. Во всем черном — даже накидка, спускавшаяся до носков ботинок, была угольно-черной — он напомнил ей дьявола.

Скорее всего им двигала вовсе не забота о ее здоровье. Нет, просто она вывела его из себя своим отказом.

Все ее протесты не помогли. Он рывком поставил ее на ноги и прижал к себе, обняв за талию. Она вырвалась и негодующе уставилась на него:

— Я много лет справлялась без чьей-либо помощи! Он шутливо поклонился:

— Как вам будет угодно, мадам.

У нее не оставалось иного выбора, как первой подняться по трапу; он следовал за ней по пятам. Как только они оказались на палубе, сердце ее панически, до боли застучало в груди. Она молила Бога, чтобы ей удалось справиться со страхом, потому что не хотела, чтобы этот мужчина стал свидетелем ее слабости. Вне всякого сомнения, он сочтет ее глупой трусихой, а этого она просто не вынесет.

Шаги ее замедлились, и она замерла как изваяние, даже не сознавая этого. Как она ни старалась не обращать внимания на плещущиеся волны, деться от них было некуда. Куда ни кинь взгляд, их окружали мрачные, серые волны — от горизонта до горизонта. Ужас охватил Кесси, когда она поняла, что стоит прямо у борта. Взгляд ее поневоле опустился вниз.

Спазм страха стиснул горло. Волны яростно бросались на корабль, который бесстрашно взрезал их носом. Но Кесси показалось, что их голодные языки направлены прямо на нее, они стремились смыть ее и утащить в бездонную пучину, где она и умрет в ледяных объятиях моря.

— Пожалуйста!.. — взмолилась она голосом, которого и сама не узнала. — Я… я не могу оставаться здесь.

Габриэль пристально посмотрел на нее. Лицо у нее было белее мела, отчего глаза казались еще больше и ярче. Память услужливо перенесла его в Чарлстон, когда они садились на корабль. Тогда он подумал, что девчонка не уверена в себе от всего случившегося и боится собственной неловкости. И только сейчас сообразил: она умирала от страха. Он-то думал, что ей немного страшновато смотреть вниз и идти по узкому мосточку сходен. Очевидно, дело было не в этом…

— Это твое первое плавание по морю? Она кивнула:

— И молю Бога, чтобы оно стало последним!..

Она прижалась к нему, словно хотела слиться и таким образом обрести уверенность. Он поразился ее страху, почувствовав, как ее трясет.

— Спокойнее, — тихо проговорил он. — Дыши глубже и медленнее. Думай о чем-нибудь приятном.

— Не могу! — Голос ее прозвучал полузадушенно. Она зажмурилась.

Он обнял ее за плечи.

— Конечно, можешь, янки. Только надо чуть-чуть постараться.

Кесси неистово замотала головой и, мертвой хваткой вцепившись в руку Габриэля, уткнулась лицом в его плечо. Он невольно поморщился.

— Если можно, янки, отпусти мою руку. Я бы хотел вернуться в Англию целым и невредимым.

Услышав его спокойный голос, Кесси открыла глаза. Наверное, уши подвели ее, ведь в его голосе не было ни насмешки, ни презрения. И лицо не выражало ничего такого. Ее пальцы чуть разжались, но она так и не выпустила его руку, цепляясь за нее, как за спасательный круг.

— Отлично. Теперь, когда глаза у тебя открыты, посмотри вокруг и ответь мне, видела ли ты еще когда-нибудь такое голубое и ясное небо? Должен сказать, однако, что ясный день на море не столь потрясающее зрелище, как ночь в полнолуние, когда небеса окрашены поистине в цвет серебра. Клянусь, столько звезд ты не видела ни разу в жизни!

Он продолжал говорить, а сам возмущался своим поведением. Что за чепуху он мелет, болтая о красотах ночи и о лунном свете? Он не помнил, когда последний раз обращал внимание на небо. Но ее жалобный стон вызвал совершенно непонятные эмоции в его груди. Габриэлю очень не нравилось то, что с ним творилось, но нельзя же было просто отмахнуться от искреннего ужаса в ее глазах.

Она вновь задрожала.

— Что случилось, янки? Все еще боишься? Она покачала головой.

— Нет, я просто замерзла, — солгала она.

— В следующий раз захватишь свою накидку.

— У меня ее нет. — Она необдуманно сказала правду и тут же покраснела, потому что он снова уставился на нее, словно не верил своим ушам.

Габриэль же стоял и молча проклинал себя за полную бестолковость. Надо было сообразить, что в ее скудном гардеробе много чего не хватает. Он стащил с себя плащ и обернул ее. Она изумленно взглянула на него, а потом тихо улыбнулась в благодарность за щедрый жест. Странное чувство охватило его. Она была такой крохой, что полы его шикарного плаща лежали на палубе. И выглядела она такой юной и беззащитной…

Габриэль снова рассердился, потому что перестал понимать себя.

— А теперь, янки, — резко бросил он, — пора посмотреть вверх, как я просил.

Хотя его легкое нетерпение не укрылось от нее, он лишь мгновение спустя снял ладони с ее плеч. Тепло его прикосновения странным образом успокаивало, и Кесси послушно подняла голову кверху. Солнце тут же согрело ее щеки, пахнущий морем бриз был свежим и таким чудесно чистым. Кесси скользнула взглядом по раздутым ветром парусам и по ярко-голубому небу над ними. Чуть выше торчали верхушки мачт, покачивавшихся и поскрипывающих на ветру.

— Ну вот, так-то лучше. Все еще страшно?

— Нет, — осторожно призналась она и помолчала. — А теперь можно мне вернуться в каюту?

Габриэль почувствовал, как его губы невольно сложились в улыбку: ее мольба была полна детской надежды! Но он тут же заверил себя, что она расчетливо апеллирует к его жалости.

— Побудем здесь еще немного. А потом я провожу тебя в каюту.

Странно, но на этот раз его настойчивость не рассердила ее. Нет, решила она, то чувство, которое он вызывает в ней, не похоже на неприязнь. Его запах словно приклеился к плащу, и он такой приятный, хотя и… с какой-то горчинкой, — этот запах был уже знаком ей. Она чувствовала жар его тела. — Габриэль так и стоял почти вплотную к ней.

Сверху что-то прокричали. Кто-то из его команды, стоявший на капитанском мостике, назвал его имя, и Габриэль поднял голову.

— Проклятие! — выдохнул он, поморщившись. — Меня зовут.

Он быстро взглянул на Кесси, но та уже опустила голову. Однако Габриэль успел заметить мелькнувшую в ее глазах панику.

Как раз в эту минуту на трапе показался Кристофер. Габриэль позвал его:

— Кристофер! Ты не окажешь мне любезность? Побудь с моей женой, пока я побеседую с Симмсом. Кристофер шагнул вперед:

— Сочту за честь.

Кесси открыла было рот, чтобы запротестовать, но Габриэль уже покинул ее. Перспектива остаться наедине с Кристофером слегка пугала ее. Она хорошо помнила, как он стоял за их спинами во время бракосочетания — трезвый и неулыбчивый. Она очень боялась, что Кристофер не одобрял женитьбы своего приятеля на женщине, намного ниже его во всех отношениях.

Она попыталась улыбнуться.

— Вам незачем торчать здесь из-за меня, — пробормотала она.

Он учтиво поклонился ей — манеры его оставались безукоризненными, как всегда.

— Но мне это доставит большое удовольствие, уверяю вас. Оба замолчали, ощущая неловкость.

Кесси поплотнее укуталась в плащ Габриэля и уставилась на носки своих туфель.

— Мне очень жаль, что вы невзлюбили меня, — выдавила она наконец из непослушного горла. Кристофер заморгал:

— Прошу прощения? Кесси сглотнула.

— Я… я знаю, вы не одобряете того, что я согласилась выйти замуж за вашего друга. — Слова все еще с трудом слетали с ее губ. — Потому что я… недостойна его по своему происхождению.

Так и не услышав ответа, она подняла голову. И удивилась, потому что он улыбался ей во весь рот.

— Кесси… Надеюсь, вы не против, если я буду звать вас Кесси? Более того, надеюсь, что и Габриэль воспримет это нормально. Так вот, рад сообщить вам, что ни чуточки не сержусь на вас. Если уж на то пошло, то отмутузить следовало бы Габриэля.

— Почему? — Вопрос был задан исключительно из любопытства. Кесси поняла, что практически ничего не знает о мужчине, который стал ее мужем.

Кристофер отвел ее к груде перевернутых пустых ящиков, на которые торжественно и усадил ее. Сам он устроился рядом.

— Вы знаете, что его брат Стюарт умер и именно поэтому он получил свой титул? Стюарт должен был жениться на леди Эвелин Лэтем, дочери герцога Уоррентона.

Кесси кивнула:

— Габриэль сказал, что отец настаивал, чтобы он женился на ней вместо брата.

— Все так и есть. И легко понять, почему герцог хотел этого союза. Родословная Уоррентонов очень древняя, ведется со времен Вильгельма Завоевателя. Такой длинный список предков да соединенный с богатством Шарли — это был бы не союз, а мечта… — Он смущенно замолчал и улыбнулся: — Простите. Иногда меня заносит.