Она оказалась очень яркой восемнадцатилетней девушкой — стройной, белокурой, с пышными формами и очень высокой самооценкой. Не скажу, что она обладала большим интеллектом — моя сестренка-подросток в свои пятнадцать была гораздо умнее и образованнее. Скорее, Флор отличалась женской хитростью и житейской хваткой, но мужчин она очень даже привлекала благодаря щедрости природы, одарившей ее всеми самыми привлекательными для мужчин достоинствами. Попался в ее сети и я. Надо сказать, страстные женщины всегда были моей слабостью, а тут я совсем голову потерял. До постели мы с ней дошли очень быстро, и именно в этой сфере и проявилась глубина ее познаний и талантов. И кто только обучил ее всему? Даже считая себя более чем искушенным в этом плане, я и то был немало удивлен. В интиме она позволяла себе и партнеру все, любые формы, никаких ограничений, кроме традиционного, и была в них весьма неутомима и изобретательна. Обычный секс у нее был под запретом, как она объяснила, чтобы у будущего мужа претензий не было. Это меня сначала немного коробило: неужели для кого-то из мужчин будет иметь значение только то, что она умудрилась сохранить девственность, а то, что его жена перебывала в постели со многими другими, то, что все остальное она успешно практиковала — ничего не значит? Но в то же время меня это и порядком интриговало и заводило: всегда хочется именно того, что запрещают.

Особенно веселой и доступной она становилась, если получала подарки, а в первую очередь — драгоценности. После примерки очередного колечка или кулона она просто взрывалась фонтаном безумных идей, которые тут же на практике и осуществляла. И я все глубже и глубже увязал в ней. Чтобы не просить у отца большие суммы денег, хотя он бы мне и не отказал, я старался больше работать. В постоянной погоне за заработком я ввязался в несколько сомнительных и незаконных предприятий, однажды весьма неудачно, после чего имел серьезные проблемы. В тот раз из жандармерии меня забрал отец, использовав все свое влияние и связи, разрешив инцидент внушительным штрафом. После чего у нас состоялся первый серьезный разговор, в котором отец настоятельно советовал мне взяться за ум и перестать растрачивать свою жизнь и свою молодость на бесполезные прожекты, заняться настоящим делом. Вняв голосу разума, я на некоторое время последовал его совету, что сразу же отразилось на моем финансовом состоянии и на настроении капризной Флор, требующей постоянных в нее вложений.

Вот тогда-то Флор и сообщила мне, что, по всей видимости, нам придется скоро расстаться, так как она собирается замуж. Родители нашли ей жениха — пятидесяти трех-летнего, толстого и лысого, как коленка. Известие это меня очень расстроило: я уже основательно успел в ней увязнуть, а задетое самолюбие просто не давало покоя, я не мог никак смириться, что на этот раз отставным окажусь я сам, что она явно не теряет от меня голову, как большинство любовниц до нее. Неужели этот старикашка может нравиться ей больше, чем я? Я готов был сам сделать ей предложение, чтобы спасти от этого мезальянса. Но, как оказалось, она совсем не огорчена. Пусть жених не первой свежести, но зато имеет дворянский титул, и, что еще важнее, солидный капитал, а это позволит ей иметь доступ в высший свет, и вести соответствующий образ жизни, к чему она и ее родители очень стремились.

— Так что извини, Джори, ты, конечно, красавчик и очень даже сексуален, но для замужества ты мне не подойдешь, — как будто ледяным душем окатила меня Флор, ничуть не скрывая своего довольства.

— А как же любовь? Как же чувства? Как же все то, что между нами было? — не мог просто так смириться я.

— Да брось, Джори, не будь наивным, для семейной жизни это совсем не главное! Возможно, мы и продолжим встречаться позже. Старый муж — не поводок, — и она довольно захихикала.

Странно. В своей семье я наблюдал совсем другое. Мои родители, чей семейный стаж составлял более тридцати лет, по-прежнему смотрели друг на друга с обожанием. И я был уверен, что так и должно быть.

— Впрочем, — добавила она, — если бы у тебя были приличные финансовые возможности, твой вариант можно было бы рассмотреть, так как с деньгами любой титул можно и купить.

Еще лучше! Мама вышла замуж за отца, когда он был беден, и ни разу еще не пожалела о своем решении. Конечно, отец пошел на многое, чтобы добиться материального благополучия для своей семьи, но, уверен, если бы у него ничего не получилось, мама никогда бы не оставила его. А меня, значит, как вариант рассматривать будут только в материальном плане?

Уязвленное таким резким отказом самолюбие требовало немедленных действий. Я знал, что доказать свой наследный титул мне не составит никакого труда, ведь все документы хранились у моего отца. Более того, он мечтал, что когда я выучусь и начну строить свою карьеру, то моя фамилия вновь станет звучать как Д’Ансело. Но неужели только это способно растопить сердце этой высокомерной красотки? Гложимый раздражением и обидой, я, однако, признавался сам себе, что так просто не отступлюсь.

Благо, моя учеба закончилась. С огромной гордостью сияющие родители поздравляли меня с получением диплома бакалавра и медалью Сорбонны, врученной мне как одному из лучших выпускников. Больше, на мой взгляд, у отца не было отговорки о моей необходимости все силы отдавать получению образования. И тогда я довольно настойчиво попросил у него разрешения работать с ним на постоянной основе, потому что мне нужны были деньги. Экзамены же за магистратуру я вообще собирался сдать экстерном. Так поступали многие, хотя большинство выпускников просто ограничивались пятью годами обучения. Гаэтан, пожалуй, впервые в жизни категорически мне отказал. Он сказал, что готов помогать мне финансово сколько это будет необходимо, но я должен очно получить диплом магистра, а потом буду заниматься только честной работой, а не пойду по его пути. Это привело к тому, что мы с ним первый раз в жизни серьезно поссорились. В пылу спора было сказано много лишних слов. Каждый из нас стоял на своем, и отец в сердцах заявил мне, что в его доме все должны жить по его правилам. Темперамент у нас обоих был чисто французский, горячий. Закончилось это тем, что я ушел, хлопнув дверью и решив начать жизнь с нуля.

Надо сказать, несмотря ни на какие обиды, семья тогда вовсе не отвернулась от меня. Вскоре после моего ухода, несомненно по просьбе отца, мама пришла ко мне и попросила, чтобы и вне родительского дома, я продолжал следовать правилам Гаэтана. В первую очередь это касалось особой осторожности в полнолуние и незнакомцев в темное время суток. Понимая, что эти опасения возникли ни на пустом месте, и не желая доставлять родителям лишних волнений, я дал маме самое твердое обещание. Уверен, моего слова оказалось вполне достаточно, ведь никто не мог упрекнуть меня в бесчестии. Несомненно, что и в материальной поддержке мне бы не отказали, но я должен был доказать всем, в том числе самому себе, что я тоже чего-то стою.

Как ни странно, именно этот — самый первый этап самостоятельной жизни — дался мне достаточно легко. Мои состоятельные приятели без проблем ссудили мне определенную сумму под честное слово. На первое время я снял небольшую квартиру и открыл при ней же юридический кабинет. Предпочитая учиться на чужих ошибках, я не собирался годами перебиваться мелкими заработками, прежде чем на себе осознаю, что большие капиталы обычно сколачиваются не самыми законными методами. Не позволил мне отец работать с ним, значит, я пойду по этому пути один. Но ведь не опубликуешь же объявление в газете и не напишешь на рекламной вывеске: «Оказываю незаконные услуги представителям криминальных структур»? Поэтому в самом начале я не пренебрегал ничем, тем более, что времени у меня тогда было больше, чем заказов. Первые клиенты нашлись достаточно быстро. Способностей и знаний мне вполне хватало, маловато было лишь опыта, чтобы я мог составлять конкуренцию своему отцу.

Конечно же, я мог только мечтать о том, чтобы переманить к себе его постоянных клиентов: переметнулась лишь мелкая сошка. Не имея ни громкого имени, ни рекомендаций, я мог бы соблазнить некоторых лишь демпинговыми ценами, но понимал, что это совершенно бесперспективный путь. Того багажа знаний, которым я обладал, и моих талантов вполне хватало на то, чтобы успешно вести и выигрывать не слишком громкие и сложные дела, а вырученных в результате средств — на то, чтобы рассчитываться с долгами и довольно скромно содержать себя. Но это, с финансовой точки зрения, практически и был тот путь, который предлагал мне Гаэтан. А мне очень хотелось тогда всего и сразу. К тому же получение второго образования на Химико-технологическом факультете нашего же университета, которое я продолжал вольнослушателем, совмещая это с подготовкой к сдаче экзаменов за магистратуру экстерном, как я это и планировал ранее, тоже требовало дополнительных расходов при весьма скромном доходе. Упорства и наглости мне было не занимать: я часто бросался в довольно опасные и рискованные авантюры, но природная изворотливость и проницательность до поры до времени помогали мне с блеском выходить сухим из воды. Но все же я прекрасно понимал, что для реального прорыва в этой сфере, чтобы оттеснить конкурентов, необходимо завоевать себе имя в узких, но влиятельных криминальных кругах. И вот однажды подобная возможность мне подвернулась.

Формально — дело двух конкурентов-бизнесменов, а фактически — война полу-уголовных монополистов, активно делящих сферы влияния. Более того, одного из них — господина Муцио, итальянского мафиози — защищал недавно заявивший о себе довольно громко адвокат Модаус Гринбенг. Отнюдь не начинающий, прежде он подвизался на юридическом поприще где-то в провинции, кажется, в Льеже, поэтому раньше я о нем ничего не слышал. Однако, его восхождение на юридический Олимп столицы оказалось весьма впечатляющим. Несколько совершенно безнадежных, казалось бы, дел, которые он с блеском выиграл, и ни одного проигрыша произвели соответствующий эффект. Но, с другой стороны, это еще ни о чем не говорило: какой-то провинциальный еврей вообразил себя великим адвокатом, хотя, возможно, свою роль сыграло обычное везение или ошибки плохо подготовившейся второй стороны, слишком уверенной в победе. А, может быть, что нередко имело место в те времена, все дело лишь в обычном подкупе. Возможно, это слишком самоуверенно с моей стороны, но я не считал его непреодолимым препятствием. И уж если он смог, то неужели я-то с моими талантами не смогу обойти этого выскочку?