Когда я выбрался из ванны, выбритый до синевы и надушенный до головокружения, мой костюм уже висел в комнате, готовый, как с иголочки — ни складочки, ни пылинки. И, судя по времени, мне вполне уже пора было ехать. Моя машина так и осталась возле дома отца, поэтому вновь пришлось пользоваться услугами такси.

Мой путь лежал на улицу Фран-Буржуа, знаменитую своими особняками и дворцами, которую еще с середины шестнадцатого века облюбовали наиболее богатые и высокопоставленные жители Парижа. Но, уже почти приехав, я вдруг вспомнил и похолодел. Не прошло и двух дней с того жестокого урока, который преподал мне мой создатель, и я же сам себе давал клятву — никакого плотского удовольствия, пока не утолю вампирскую жажду, а едва вновь не повторил той же ошибки. Только в этот раз моей жертвой могла оказаться не безродная проститутка, о которой некому даже сожалеть. Вовремя я, однако, спохватился. Попросив таксиста остановиться за углом ограды, не доезжая до ворот, я достал носовой платок и закрепил его наподобие салфетки, чтобы не испачкать белоснежный смокинг.

— Ну, а теперь пришло время перекусить, — подмигнул я парню, ошалело вытаращившемуся на меня.

В этот раз я решил пить кровь из запястья, так все же получалось аккуратнее, хотя напор был немного слабее. Но я и не предполагал особо увлекаться, не хотелось сильно ослаблять человека за рулем. В этот раз все получилось вполне успешно, на платке не осталось ни капли, и вскоре, получив внушение и все забыв, водитель уже пристроился в вереницу из автомобилей и других экипажей, медленно движущихся к центральному входу величественного особняка из белого камня, построенного в стиле эпохи Возрождения. Чуть позже, вручив приглашение надутому раззолоченному швейцару, я наконец окунулся в хорошо знакомую и привычную для себя атмосферу, со всех сторон и всех углов кричащую о своем непомерном богатстве, знатности, титулованности, манерности и высокомерии. Почувствовав себя, как рыба в воде, я легкой и непринужденной походкой направился в глубину дома хорошо знакомыми мне коридорами и переходами, отказавшись от сопровождающего. Прием официально проводился в одном из больших залов, сегодня — в правом крыле большого особняка. Разглядывать внутреннюю обстановку, буквально колющую глаза своим богатством, я не счел нужным — налюбовался уже и не раз, ранее. Все та же роскошь, те же образцы художественного и скульптурного искусства, тот же мрамор, хрусталь и позолота. Все это не производило на меня почти никакого впечатления, мишура, не более. Мне по душе больше изящество, комфорт и уют, как, например, в доме отца, созданный любящими руками моей покойной мамы, обладавшей прекрасным вкусом и чувством стиля. А жить в таком вот музее, на мой взгляд, довольно угнетающе.

Однако, я сегодня явился сюда не для того, чтобы рассуждать об архитектуре и искусстве, только если вдруг какая-то очаровательная собеседница изъявит такое желание и выберет подобную тему для начала беседы. Тут я готов поддержать любую тему, главное, вовремя свести ее в нужную мне сторону.

Войдя в широко распахнутые двери залы, я попал в круговорот гостей, составляющих в большей своей массе цвет дворянства и аристократии Парижа. Дамы все сплошь в шикарных бальных платьях, блеск бриллиантов слепит глаза. Мужчины, подобно мне, в смокингах, фраках или мундирах в зависимости от звания или чина. Изысканная мягкая мебель вдоль стен, столы, ломящиеся от количества закусок, большой оркестр в специальной оркестровой нише, уже наигрывающий ненавязчивую классику. Все, как всегда.

Покружив немного по залу, раскланявшись со многими знакомыми дамами и поприветствовав знакомых джентльменов, я выслушал множество соболезнований в свой адрес в связи с семейной трагедией, а также поздравлений в связи с возвращением в общество. Пофлиртовав некоторое время, с удовольствием слушая за своей спиной восторженный и возбужденный шепот (вампирский слух служил в этом, как нельзя лучше), я добрался до середины зала, где в самом плотном окружении находились будущие жених с невестой. Милашка Гизель сразу же меня приметила и, не стесняясь никого вокруг, бросилась меня приветствовать. Мы вежливо раскланялись, но я не отказал себе в удовольствии незаметно ей подмигнуть, а она залилась смущенным румянцем. Потом она представила мне своего жениха, назвав его Жофроа Катри. По ее словам, ее избранник приходился сыном новому, совсем недавно назначенному на пост префекта округа Сена, министру Катри. Обменявшись рукопожатием со счастливым женихом, я подумал, что пост его отца, очевидно, единственное достоинство этого бедолаги. Жофроа оказался низкорослым, худощавым и носатым. Дорогой фрак висел на нем мешком, а набриолиненные волосы сально поблескивали. В придачу к выдающемуся носу у него еще и жизнерадостно топорщились уши. Чудо, как хорош! Я с жалостью посмотрел на Гизель. Да уж, представляю, с какой тоской малышка сейчас вспоминает наши с ней ночи. Усмехнувшись про себя, я отошел, так как уже начиналась торжественная часть, на которой будет официально объявлено о помолвке, сказаны все положенные в этом случае слова от основных действующих лиц, оглашена дата свадьбы и тому подобные неинтересные для меня вещи.

Ловко протолкнувшись к выходу, я направился в сторону хозяйственных помещений, точно зная, что смогу найти там очаровательных девушек из обслуги. Мне сейчас не до выбора особо, знатная или нет — не имело ровным счетом никакого значения. Главное, что все, что надо, было на месте. А уж договориться для меня дело нехитрое. С такими даже проще. Необремененные этикетом и строгим воспитанием, простые девушки всегда охотно проводили время с такими, как я. Но и я не оставался никогда в долгу. Недовольной еще ни одна не уходила.

Несмотря на то, что в связи с важным и большим событием, вся прислуга была загружена до предела, мне, разумеется, не отказали. Перехватив на пути к гостевому залу очаровательную белокурую нимфу в праздничной униформе, я, проявляя чудеса обольщения, буквально за несколько минут убедил ее, что ей, на самом деле, плевать на то, что у хозяев банкет, ей гораздо важнее то, что я могу ей предложить, если она найдет тихий и уютный уголок. Уголок нашелся незамедлительно, а также нашлась и подружка нимфы — высокая рыжеволосая красавица.

Невероятно, как я до сих пор просто не взорвался, сам себе удивляюсь. Девушки почти с ума сходили подо мной, пока я работал с усердием парового молота. Они чуть ли не с боем вырывали друг у друга мое внимание и ласку. Но, разумеется, ни одну из них я не обидел, каждая получила то, что хотела, и даже больше. А у меня прямо от души отлегло. В общем, оторвался я от моих прелестниц примерно через час. Тщательно приведя себя в порядок, я вернулся в зал. Торжественная часть давно закончилась, начались танцы. Оркестр играл вальсы и танго, пары кружились по залу. В середине неуклюже топтался со своей невестой невзрачный Жофроа. Еще раз ухмыльнувшись, я поймал одного из официантов, принял от него бокал шампанского, и спросил, где можно найти хозяйку дома. Пора бы уже проявить вежливость и засвидетельствовать свое почтение мадам Клеменс. Выяснилось, что графиня вышла из зала и направилась в один из кабинетов. Вновь отказавшись от сопровождения, я спешно ретировался, так как краем уха уловил, что у некоторых красавиц уже есть планы на следующий танец со мной, тогда как в мои планы сейчас это не входило.

Поднявшись на второй этаж по широкой мраморной лестнице, я свернул в коридор, где располагались кабинеты хозяев дома. В первом, никого не обнаружив, отворил дверь второго.

В этой комнате — кабинете хозяина графа Вержи — находился человек, но вовсе не тот, кого я ожидал увидеть. Вместо очаровательной Клеменс в кресле у торшера сидел полный приземистый мужчина с прилизанными волосами, пышными усами и тяжелым взглядом. Его довольно крупный нос мне кого-то напомнил, но я не придал этому значения. Пока мы пристально глядели в глаза друг другу, я вдруг почувствовал, что мне не мешало бы еще выпить крови перед свиданием с Клеменс. Того, что я взял у таксиста, было, очевидно, не слишком много, так почему бы мне не утолить свою жажду сейчас этим троллем? Обстановка вполне располагала, мы были с ним совершенно одни, сюда даже не долетали звуки музыки, не говоря уже о шуме голосов.

Мужчина встал, вежливо приветствуя меня. Раньше я его никогда не видел, но, судя по костюму, он из высокопоставленных и знатных. Хотя, какая мне разница? Внушить и дело с концом, а этот его шейный платок вместо положенной бабочки как нельзя лучше прикроет следы укуса.

— Я могу Вам чем-то помочь? — осведомился мужчина.

Уверенной походкой я прошел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

— Конечно, — ответил я ему. — Еще как можете.

— В самом деле? — он приподнял бровь, подозрительно глядя на меня. — Мы знакомы?

— Нет. Я так не думаю, — я уже вплотную подошел к нему, заставив его отступить на шаг.

— В чем же тогда дело, позвольте полюбопытствовать? — продолжал он расспросы.

Без дальнейших разглагольствований я наклонился к нему, так как он был на порядок ниже меня, и четко произнес, глядя толстяку прямо в глаза:

— Не бойся, не кричи, — и обнажил клыки.

Но, вместо уже привычной покорности, в глазах усача вдруг зажегся бешеный гнев. Не успев понять, что к чему, я вдруг с удивлением осознал, что отлетаю к противоположной стене, отброшенный сильным толчком в грудь. Врезавшись в книжный шкаф спиной, я упал на колени, сверху посыпались книги. Что за черт? Откуда в каком-то старике столько силы? Неужели вампир? Ведь Гэбриэл предупреждал, что их в Париже тоже немало. Но с чего вдруг такая агрессия к своему? И тут, поднявшись на ноги, я увидел, как мужчина, с невиданной для своей комплекции сноровкой, отрывает ножку от резного стула и, перехватив ее наподобие кола, направляется ко мне, а в его глазах горит желтый нечеловеческий огонь. Думать дальше у меня времени не осталось. Человек во мне, кажется, полностью исчез, на его место встал хищник, а у хищника проснулись инстинкты. Отбив его выпад, я нанес ответный удар со скоростью молнии, но толстяк увернулся, чем вызвал мое огромное удивление. Извернувшись, я вырвал ножку стула из его рук и отбросил в сторону. Сейчас, находясь на пределе своих способностей, я видел, что это вовсе не вампир — его движения, хотя и обладающие невероятной для человека силой, все же были гораздо медленнее, чем у вампира. Я в этот момент мог легко убить его, просто зайдя сзади и свернув шею, но во мне вдруг проснулось любопытство. Я остановился, оттолкнув его от себя и жестом показывая перемирие. Он тоже замер, тяжело дыша, и напряженно глядя на меня.