Теперь все встало на свои места и нашло свои объяснения. Эта конспирация отца не казалась мне более чрезмерной и необоснованной. Только сейчас я понимал, каково ему было всю жизнь, по сути, ходить по лезвию ножа, не имея возможность хоть с кем-то поделиться. Думаю, на его месте я тоже сделал бы все, чтобы оградить близких людей от смертельно опасных знаний.

Когда же я собрался уходить, время уже подходило к часу, назначенному мне создателем для встречи, отец смотрел на меня с такой теплотой и одновременно печалью, что у меня мелькнула мысль: «А ведь старик-то совершенно один. Кроме меня, единственного оставшегося ребенка, к тому же, даже нельзя сказать, что живого — у него больше нет никого».

И я видел, что, несмотря ни на что, он хочет, чтобы мы были вместе. И даже готов подстроиться под мой новый ритм жизни. «Вообще-то, — мелькнула у меня крамольная мысль, — я мог бы сейчас внушить ему, что у него вообще никогда не было ни семьи, ни детей, и никто у него не умирал, и он вовсе не одинок, а просто застарелый холостяк, ведущий веселый образ жизни. Он забудет и ту боль, с которой жил после потери любимой жены и дочери, забудет и беспутного сына, выбравшего для себя вечную ночь».

Но глядя в его добрые, такие же черные, как у меня, глаза на уже довольно морщинистом лице, я понял, что не смогу. Сам же не смогу жить после этого в полнейшем одиночестве.

— Отец, — сказал я уже на пороге, улыбаясь ему, — надеюсь, ты не будешь против, если твой блудный сын окончательно вернется к тебе? Я хочу продать свою квартиру и жить с тобой. Примешь меня обратно?

На встречу к Гэбриэлу в том самом ресторане, где мы ужинали в первую встречу, я пришел точно в назначенный час, минута в минуту. Но он уже, оказалось, ждал меня. Он сидел за лучшим столиком так прямо, будто линейку проглотил, и неторопливо попивал свой кровавый коктейль, как и в прошлый раз.

На ходу дав знак официанту, чтобы принес мне того же, я расположился напротив своего ментора.

— Интересно, кому из обслуги они делают кровопускание ради тебя? — вместо приветствия поинтересовался я.

— Тебя это сильно волнует? — усмехнулся он одним уголком губ. — Меня не слишком, надо признаться. Я живу столько лет, перед моими глазами сменилось столько поколений, что человеческая масса для меня представляется не более, чем цветными картинками, калейдоскопом, проносящимся мимо. Я посоветовал бы тебе не преувеличивать мою гуманность — это самообман. То, что я сохранил жизнь вам с отцом, несмотря на твое самоуверенное непослушание, это не признак моей доброты, это обычный расчет на выгоду и полезное приобретение.

Я постарался погасить в себе вспышку гнева, вызванную его словами, потому что осознавал, в общем-то, их справедливость. Чихал он на нас, ему нужны верные и надежные люди, готовые исполнить для него в случае необходимости, что угодно. Все честно, я признавал за ним право сильного, но, все же, в голове упорно крутилась честолюбивая мысль, что так будет не всегда. И, уж точно, я не собирался стелиться перед ним из страха или раболепия. Пусть лучше убьет меня и дело с концом, я все равно уже дважды, можно сказать, обманул смерть, так что успел с этой мыслью как-то примириться. Нет, если я и буду работать на него, так только из благодарности, уважения и, разумеется, с выгодой для себя. По глазам собеседника напротив меня, я видел, что он это прекрасно понимает и вполне с этим согласен.

— Как твой учитель, я обязан рассказать тебе, что для вампиров тоже существуют свои препятствия и опасности в этом мире, кроме солнца и деревянного кола в сердце, — начал очередную лекцию древний. Полагаю, про оборотней ты тоже слышал. В полнолуние они — наши древнейшие и естественные враги, достаточно одного укуса обратившегося волка, и ты труп. Причем умирает вампир в страшных муках. Меня, разумеется, это не касается, я бессмертен во всех смыслах, но тебе бы посоветовал в полнолуние не пересекаться с оборотнями, а их в этом городе более чем достаточно, поверь. Они здесь целыми общинами живут. Далее: ведьмы тоже в большинстве своем не горят желанием водить дружбу с подобными нам. И, хотя они обычные люди, в их арсенале магических знаний хватает средств против нас. Однако, они же могут быть весьма и весьма полезными при правильном подходе.

Я внимательно слушал и запоминал, отмечая про себя особо важные моменты, а он тем временем продолжал:

— Есть и силы природы, которые не столь смертоносны, сколько просто весьма нам неприятны, даже такому как я, например, вербена. Это, казалось бы, обычное растение — яд для вампира. Охотники используют настойки из этой травы, чтобы нанести урон вампиру, вывести его из опасного для них состояния и убить. Посвященные люди пьют эту настойку, таким образом защищаясь от нашего внушения. Кстати, твой отец тоже раньше пил такую. Естественно, что болезнь и смерть близких на время выбили его из привычного образа жизни. Иначе при завершении твоего обращения, отведав его крови, ты получил бы очень серьезный ожег пищеварительной системы. Пусть Гаэтан и дальше продолжает ее принимать, заодно и тебя это убережет от беды. При его работе с такими, как мы, это чрезвычайно важно, имей ввиду. Вампир, глотнувший вербены, рискует доставить себе несколько весьма неприятных мучительных минут. Это касается и того, если ты вдруг укусишь человека, принимающего эту траву. Так что, охотясь, старайся сначала понять посредством внушения, в курсе этот человек или нет. Таких тоже немало в Париже. Также некоторые приспособились носить вербену на себе в виде амулетов и украшений, кровь при этом остается чистой, но внушению человек не поддается. Помни обо всем этом, и твоя жизнь станет намного проще и безопаснее. Ну, а то, что не стоит встречаться с женщинами, не утолив предварительно жажду, думаю, ты уже и сам понял, если, конечно, не желаешь каждый раз просыпаться рядом с трупами. Половое возбуждение во много раз усиливает жажду и уменьшает способность контролировать себя.

Надо отдать ему должное, знания он дал мне поистине бесценные. Сколько ошибок я мог бы совершить, тычась, как младенец и познавая все на своей шкуре, сколько могло пострадать вокруг меня людей, и какие бы неприятности я нашел на свою голову. Каждое его слово словно выжигалось в моем мозгу, я точно знал, что его советов не забуду, более того, они помогут мне гораздо быстрее вернуться к привычной для меня жизни.

— Скажи, а почему тебе не нужно беречься от солнца, тогда как мне приходится прятаться днем? — я не мог не задать этого животрепещущего вопроса.

— А вот здесь, боюсь, я тебя разочарую, — слегка усмехнулся Гэбриэл. — Будь это так просто, наверное, все вампиры вели бы дневной образ жизни. Но это связано с моим первородством. Я действительно бессмертен, меня не может убить ни кол, ни огонь. Соответственно, и солнце не может причинить мне вреда. История моего обращения довольно сложна и уходит корнями в такую далекую древность, что сейчас говорить об этом совсем не актуально. Скажу только, что в ритуале участвовала сильнейшая ведьма, собрав необходимые ингредиенты, такие, как вербена, древесная мука, слюна оборотня и солнечный свет, заручившись помощью и силой еще одного существа, с которым тебе вряд ли когда доведется встретиться. В результате я обрел бессмертие и силу, но следующие после меня поколения вампиров оказались уязвимы к составным частям заклинания. Вот такой побочный эффект. Так что смирись, Джори, тебе мои возможности недоступны. Но и без этого, думаю, ты найдешь для себя немалую выгоду.

Если верить создателю, то, конечно, жаль неоправдавшейся надежды, но он прав, жаловаться мне не на что. Думаю, что со временем вполне смогу перестроиться и привыкнуть к ночному образу жизни и даже найду в этом определенные преимущества.

— Вряд ли я могу позволить себе дать тебе что-либо еще, — продолжал мой собеседник. — С этого момента ты самостоятельный, и постарайся не обмануть оказанного тебе доверия.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, — надеюсь, что не разочарую тебя.

Он кивнул, задумчиво глядя вглубь зала, помолчал некоторое время и, наконец, произнес:

— Возможно, у тебя есть шанс доказать мне это. Я прибыл в Париж с неким важным для меня делом. Но на сегодняшний день мои поиски не увенчались успехом. Вероятно, в большой степени, это связано с одним самоуверенным мальчишкой, на которого я потратил очень много полезного времени, не успев завершить тем самым свои дела, — он пристально и очень выразительно посмотрел мне прямо в глаза. — А сейчас я вынужден двигаться дальше, не имея возможности задерживаться более.

— Я могу доделать за тебя это самое дело? — напрямую спросил я, поняв, к чему он клонит. Разумеется, пришло время платить по счетам.

— Очень рассчитываю, что сможешь, — вновь кивнул вампир. — Повторю, что для меня это чрезвычайно важно, и это не подлежит никакой огласке или утечке информации.

Его слова задели меня за живое.

— Я юрист, — с достоинством провозгласил я. — Для меня тайна клиента — это не пустой звук, я знаю, что такое конфиденциальность и приватность.

— Не сомневаюсь, — позволил он себе легкий намек на улыбку.

В этот момент нам принесли заказанные нами ранее горячие блюда, и разговор пришлось прервать на время ужина.

Расстались мы с Гэбриэлом поздно ночью у дверей этого самого ресторана. Он утверждал, что очень спешит, ему пора двигаться в путь, поэтому простились мы с ним, как он утверждал, надолго. Вежливо раскланялись, он пожелал мне успеха в новой жизни, а я ему удачного пути, куда бы он там ни направлялся.

Проводив взглядом удаляющуюся величественную фигуру, я отправился в другую сторону. Сегодня мне еще предстояло поохотиться. Кровь из хрустального бокала — это, конечно, хорошо, но ничто не заменит теплой сладкой жидкости, бьющей из яремной вены, будоражащей кровь и приносящей чувство эйфории. Помня свой опыт, я постарался избегать каких-либо представительниц женского пола, состоящих в столь поздний час в основном из уличных проституток, и выбрал себе в жертву некоего гражданина, по виду не вполне легальной деятельности. А проще сказать, я сразу понял, что это — вор-форточник. Я уже повидал таких и не раз в связи со своей специализацией. Но, разумеется, мне не в суде приходилось их защищать, как адвокату, а изготавливать для них поддельные документы на новое имя. Конечно, гордиться тут нечем, но я не обращал на это большого внимания, финансовую выгоду это приносило немалую, а остальное значение не имело.