Какого бы высокого мнения я не был о самом себе в то время, надо признать, что на тот момент вел не слишком достойный образ жизни. Девушки на пару дней калейдоскопом сменяли одна другую. Во время страстных ночей, подогретых изрядной долей алкоголя, я порой просто не мог вспомнить, как же зовут очередную мою игрушку, ограничиваясь при этом банальными прозвищами, от которых почему-то глупышки наоборот млели, не подозревая, что я уже сломал голову, вспоминая, как же назвалась милочка при встрече. И никогда о них не сожалел, несмотря на их слезы и жалобы при расставании.

Но вот через какое-то время, произошел случай, изменивший мое более чем пренебрежительное отношение к своим любовницам.

Моя дорогая сестренка неожиданно умудрилась по уши влюбиться в какого-то прощелыгу, совершенно ей не подходящего. Эту новость сообщила мне расстроенная мама, придя ко мне однажды в офис посреди рабочего дня, чего раньше ни разу не делала. Уже этот факт убедил меня, что дело весьма серьезное. Мама сообщила, что Наоми познакомилась с молодым студентом в парке во время прогулки и совершенно потеряла голову.

Отец, отчаявшись образумить дочь, сведенную с ума гормонами и шармом соблазнителя, собирался уже отправить ее от греха подальше в Бельгию к родственникам, но милая и послушная дочь неожиданно проявила поразительное упрямство и настойчивость, заявив, что она сделала свой выбор и никто ей не указ. В отчаянии отец даже познакомился с парнем, готовый пойти на уступки, несмотря на то, что считал, что семнадцать лет вовсе не подходящий возраст для девушки, чтобы совершать такие серьезные шаги.

Но Наоми была непреклонна. Она всерьез собиралась замуж за этого пройдоху и заявила, что, если отец не даст ей своего согласия и благословения, она сбежит с любимым на край света. Поставленные в тупик подростковым максимализмом, мои родители были в отчаянии, так как по словам моей мамы, жених не произвел на них с отцом должного впечатления, скорее, даже наоборот — вызвал стойкую неприязнь. Лощеный, развязно-грубоватый хлыщ никак не был подходящей парой нашей очаровательной наивной Наоми. И вот мама умоляла меня сделать хоть что-нибудь для того, чтобы предотвратить беду.

Разумеется, она могла бы и не просить. Еще во время разговора с ней у меня уже кулаки сжимались так, что аж пальцы сводило. Никто не посмеет дотронуться до моей маленькой сестренки без отцовского и моего одобрений. Я сразу же пообещал, что непременно разберусь с этим делом в самые кратчайшие сроки. И для начала спросил у нее имя студента. Это оказался Митчелл Кларк. Что-то забрезжило у меня в мозгу, какое-то смутное воспоминание, кажется, я недавно уже слышал эту фамилию. Но вот где? Тщательно порывшись в памяти, я вспомнил, что такую же фамилию носила одна из моих недавних любовниц — Лаура Кларк, англичанка, с которой я провел чуть больше недели, и которая более бурно, чем многие до нее, отреагировала на мое заявление о нашем расставании. Видно, просто совпадение, решил я.

Выяснить все об этом Митчелле для меня не составило ни малейшего труда. Именно сбор информации был одним из основных направлений моей деятельности. Вскоре у меня на руках уже было полное досье на похотливого студента, раскатавшего губы на мою сестренку. В основном ничего примечательного он из себя не представлял — студент технического колледжа, двадцать один год, из обычной семьи с достатком. Не элита, но и не низ общества. Отец из правительственных служащих, но мелкая сошка. Главным неприятным фактом его биографии оказалось то, что он как раз и является родным братом недавно покинутой мною Лауры. Действительно ли это было простым совпадением? Я что-то сильно сомневался.

Не откладывая дела в долгий ящик, я уже следующим вечером поджидал его неподалеку от дома моих родителей, когда «жених» как раз уходил после свидания с Наоми. По крайней мере, пока он ухаживает по всем правилам, мелькнуло у меня в голове, но червяк сомнения и подозрительности не прекратил грызть мне душу. Как ни крути, а этот Кларк вовсе не пара моей сестре, она достойна самого лучшего, а это точно не он.

Подождав, пока он вразвалочку и насвистывая не поравняется со мной, я вышел из тени большого тополя и окликнул его. Парень обернулся, и в его светлых глазах забрезжил недобрый огонек узнавания. Кажется, я в нем не ошибся.

— Ну, надо же, сам Джори Ансело, — нараспев произнес он. — Наслышан.

«Конечно, сестра ему, видно, все обо мне рассказала», — подумал я.

— Ну, и что ты от меня хочешь? — в лоб спросил он.

— Я хочу, чтобы ты забыл дорогу к этому дому, — спокойно ответил я. Конечно, я не надеялся, что он вот так сразу согласится, но с чего-то же надо начать.

Митчелл рассмеялся злым и ироничным смехом.

— Ну, что ты, друг! Как я могу? Ведь малышка Наоми так искренне меня любит, разве я могу бросить ее, это не по-джентельменски.

У меня вновь сжались кулаки от бешенства, с таким пренебрежением он говорил о моей сестренке, захотелось прямо сейчас размазать его слащавую физиономию по асфальту. И что только глупышка нашла в нем? Наверняка, просто задурил ей голову всякой лирическо-романтичной ерундой. Девушки в ее возрасте, начитавшись романов, верят кому попало, ведясь на сладкие речи кавалеров. Но он ведь не просто так мне это говорит, явно намекает на свою сестру.

— Ты же не собираешься на самом деле жениться на моей сестре, ведь так? — спросил я, собрав в кулак остатки вежливости.

— Ну, разумеется, нет, что я, совсем болван полный? Она, конечно, милашка и состояние у нее неплохое, благодаря вашему папаше, но у меня на нее другие планы. Я, знаешь ли, уже почти уговорил ее не ждать свадьбы, ссылаясь на прогрессивные взгляды современной молодежи и давя на бунтарский дух ее возраста. Вскоре ты в полной мере поймешь, что чувствовал я, когда моя сестра рыдала на моем плече после того, как ты ее бросил, — он говорил с такой злостью и ненавистью ко мне, что я ни на секунду не усомнился в его словах. Он точно сделает то, что задумал. Красная пелена ярости застелила мне глаза, но из последних сил я сдержался и попытался еще раз воззвать к голосу разума.

— Твоя сестра не была целомудренной девицей на момент нашего знакомства. Я не был у нее первым и не покушался на ее честь. Я не совращал ее, она прекрасно осознавала, что делает, — сообщил ему я. — А Наоми — еще ребенок, чистый и невинный, а ты пытаешься сломать ей жизнь!

— Это все неважно! — в бешенстве выплюнул он. — Лаура не какая-то шлюха, чтобы ей попользоваться и вышвырнуть за ненадобностью. После того, как ты наигрался, она три дня с постели не вставала. А ты в это время уже вовсю развлекался с новой девкой! И теперь ты узнаешь, что чувствует в таком случае брат, поймешь, когда твоя крошка сестренка будет поливать слезами твой модный пиджак.

Сдерживать себя больше не было никакой возможности. Я резко с силой впечатал кулак в его наглую физиономию. Митчелл упал, из разбитого носа потекла кровь. Но он тут же оказался на ногах и с не меньшей яростью бросился на меня. Мы молотили друг друга с бешенством диких зверей, все воспитание и манеры забылись напрочь, мысли улетучились из головы, осталась только злость и ненависть. Мы катались по земле, рыча и избивая друг друга почем зря. Силы были почти равны, и злость придавала дополнительной выносливости, поэтому неизвестно, до чего бы дошло, если бы какая-то прохожая женщина, испуганно вскрикнув, не начала громко звать жандармов.

Вскоре раздалась трель жандармского свистка, и два дюжих блюстителя правопорядка растащили нас в разные стороны. Мы тяжело дышали, одежда клочьями висела на нас, но мы продолжали буравить друг друга горящими взглядами. И вновь я был основательно избит, лицо точно в крови — я этого не видел, но чувствовал стальной привкус во рту. Однако, так как противник у меня на этот раз был только один и наши силы были равны, обошлось без переломов. Конечно, синяков на теле хватало, но и мой враг выглядел ничуть не лучше.

Эту ночь мы с ним провели в жандармерии, разумеется, в разных камерах. Мы даже проклятьями не могли осыпать друг друга, потому что камеры находились на противоположных сторонах длинного коридора, очевидно, для того, чтобы ночь прошла спокойно, а не под аккомпанемент нашей ругани. Я глубоко вздохнул и улегся на единственный в камере предмет мебели — жесткую узкую кушетку, приготовившись к бессонной ночи, так как заснуть в таких условиях не было никакой возможности. Ужасно болела голова: возможно, у меня сотрясение. И вообще ныло все тело, но, однако же, у меня была масса времени, чтобы хорошенько подумать.

Во-первых, я поступил опрометчиво, ведь уличная драка могла изрядно подмочить мою репутацию как юриста. Утром обязательно нужно будет посредством взяток заткнуть рты кому следует, чтобы информация не просочилась в прессу. Да и вел я себя, надо признать, не лучшим образом. Аристократ, юрист, джентльмен с безупречным воспитанием машет кулаками, как портовый грузчик, едва ли не на потеху прохожим! Недопустимо. Конечно, спустить подобного оскорбления наглецу я тоже не мог. Но в будущем стоит все же поработать над выдержкой и самообладанием. Во-вторых, осознание своей неправоты относительно отвергнутой девушки и справедливости обвинений по этому поводу. Ведь какой бы сволочью ни был этот Митчелл Кларк, как бы подло ни собирался он поступить, в одном он был прав. И мне пришлось это признать самому себе. Он действительно был братом брошенной и страдающей девушки, с которой я развлекся в свое удовольствие и забыл о ней. А ведь каждая из моих мимолетных увлечений была кому-то дочерью или сестрой. И, поставив сегодня себя на их место, прочувствовав все, что, возможно, ощущали родные девушек, я признался, что вел себя просто по-свински, даже не задумываясь о чувствах брошенных мною бедняжек. Конечно, я не мог уже исправить сделанного, но вполне мог не совершать подобных ошибок в будущем. С этого дня я решил, что буду иметь дело только с теми девушками, которые в полной мере осознают, на что они идут, связываясь с таким, как я. А также постараюсь не отделываться от них через пару свиданий, надо просто выбирать более тщательно и встречаться с теми, с кем смогу провести более продолжительное время. К счастью, таких свободно мыслящих и раскрепощенных красавиц встречалось в нашем эмансипированном обществе более, чем достаточно, поэтому одному мне скучать не придется точно. И, конечно же, постараться расставаться после по обоюдному согласию и без претензий и страданий с их стороны. И я даже решил, каким образом буду пытаться это делать.