Но Изабелла не стала ни смеяться, ни возмущаться, что Мортимер посмел предложить ей такое. Она стояла с сияющими глазами, как будто смотрела вперед и видела там то, что он не смог еще увидеть.

— Нет, нет, любовь моя, — мягко заметила она, лаская его загрубевшее лицо своими мягкими душистыми пальцами. — Вы не должны мучить себя. Не всем мужчинам требуется одно и то же.

— Как можно наверняка добиться всего от мужчины?

— Не все мужчины одинаковы. Некоторые из них лучше служат своим идеалам, а не своим страстям. Такие будут стремиться к недостижимому миражу, а не к тому, чтобы заполучить женщину. Хотя их не так уж много! — призналась она, увидев, как он насмешливо посмотрел на нее. — Но то, что они такие, вы всегда сможете узнать по их рассеянному взгляду. То, что в шутку сказал о нем Эдмунд, — что он из рыцарей Круглого Стола — это правда! Нам будет легче увлечь его за собой, если мы убедим его в святости нашей цели, чем если мы станем заманивать его в мою постель.

— Может быть, вы и правы, — согласился Мортимер. Он всегда старался следовать ее интуиции, и иногда это приносило им пользу.

— Что касается меня, мне легче рассуждать о мечах, катапультах и засадах, чем о высоких идеалах.

— Но вы же должны были заметить мягкость и склонность к идеалу в Эдмунде. В его характере есть ряд ценных черт, которые он унаследовал от своей прелестной матери, но нет силы и властности, необходимых для столь великого лидера. Будем надеяться, что она окажется у Джона Геннегау.

— Вам следует убедить его присоединиться к нам, и неважно какими средствами…

Изабелла подошла к нему и крепко обняла его за шею. Она подумала, что он ниже Эдуарда.

— Что касается вас, мой дорогой Роджер, вам не знакомы такие высокие цели, и будет лучше, если вы не станете разочаровывать Джона Геннегау. Я вас умоляю, чтобы вы перестали с ним держаться так надменно. Мне это нравится, другим — нет. И не старайтесь открыто показать ему, что вы — мой любовник! Слишком явное выставление напоказ наших отношений может нарушить милый образ супруги-королевы, которую так обидели! Кроме того, это неприятно Неду и отдаляет его от меня, а мне необходимо привлечь его на мою сторону.

Он схватил ее за руки, как бы стараясь сбросить их со своей шеи.

— Вы хотите сказать, — яростно начал он, — что когда мы будем в Англии, вы не собираетесь спать со мной?

Она страстно прижалась к нему. Своим мягким пальчиком она стерла злость с его губ.

— Милый мой глупец! Я хочу сказать только одно: приходите тихо и поздно! Приходите в виде моего духовника или торговца или кого угодно! Только приходите!

Она еще сильнее прижалась к нему и рассмеялась. Потом закрыла глаза и секунду тихо слушала биение его сердца.

— Я хочу, чтобы вы знали, что если вы перестанете приходить ко мне, я перестану жить!

Он обнял ее, и они взглянули в глаза друг другу.

— Прежде чем это случится, я должен буду умереть сам, — медленно ответил он, как будто читал книгу будущего и давал ей торжественную клятву.

— Тогда я смогу выдержать грядущие испытания. Я сама разберусь с неопытными сыновьями и рыцарями, способными сражаться с мифическими драконами, — заявила она, пытаясь скрыть под легкомысленным весельем, насколько ее тронули его пылкие слова.

Покинув Мортимера, она присоединилась к Неду и его веселой компании. Она хотела посидеть рядом с Эдмундом на травке и посмотреть, как они играют в воланчики. Но при ее появлении высокие девушки, милые простушки, которых спасала только свежесть их юности, стали приседать до самой земли. Смех замер на их добрых и широких ртах. Она поняла, что для них она — не мать их нового друга, а королева Изабелла Прекрасная. Образец красоты и моды! И что ее представления о придворном этикете были намного выше их собственных! Она старалась, чтобы они немного расслабились, и попыталась научить их новому легкому танцу. Это были порхающие шаги и повороты веселого танца Прованса, который называется вальс. Но из ее затеи ничего не вышло. Они все сбились в смущенную кучку, их милые фламандские личики были для нее похожи одно на другое. Она даже не смогла вспомнить их имен. И обратила внимание лишь на одну высокую темную девушку, которую, когда они учились танцевать, выбрал себе в партнерши Нед.

Однако она поняла, что Нед был доволен тем, что королева-мать проявила к ним внимание. Он явно гордился ее красотой и грацией. В ее тридцать с лишним лет грация Изабеллы превращала девушек, готовых к замужеству, в сравнении с ней в сборище простых и неуклюжих молочниц. Нед проводил ее в покои. Он теперь чаще улыбался и свободнее беседовал с ней, чем делал это в последние месяцы. Изабелла постаралась воспользоваться тем, что он стал мягче по отношению к ней, и начала с ним трудный разговор. Она остановилась у входа в сад.

— Перед отъездом из Парижа я получила еще одно письмо от вашего отца.

Она увидела, как посветлело лицо Неда.

— С ним все в порядке? — спросил он. Он говорил, совсем как раньше, спокойно и естественно. — Мы скоро возвратимся, мадам?

— Да, мы вскоре возвратимся в Англию. Король ничего не писал о своем здоровье, потому что его, видимо, волнуют иные, более важные проблемы. Его Величество договаривается о помолвке вашей сестры Элеоноры с королем Арагона.

Нед состроил веселую гримаску.

— Бедняжка, ей придется выучиться их сложному и строгому этикету, — заметил он совершенно спокойно. У четырнадцатилетнего юноши не было сочувствия к сестренке, которой уже подготовили жениха.

— Но, наверное, пройдет некоторое время, прежде чем она подрастет и будет готова отправиться к испанскому двору.

Его лицо ярко освещали солнечные лучи, и Изабелла легко могла прочитать на нем все его мысли.

Она намеренно неожиданно посвятила его во все последние расчеты его отца.

— Его Величество также договаривается о том, чтобы помолвить тебя с дочерью короля Арагона.

Молодой герцог Гиеньский застыл, как от удара молнии. Радость исчезла с его лица. Он поднес руку к вороту, стремясь немного ослабить его, чтобы дышать свободнее.

— Нет! Нет и нет! — выкрикнул он хриплым приглушенным голосом.

— Но почему ты так расстроился? — спокойно спросила Изабелла. — Ты ведь прекрасно знал, что вскоре для тебя подберут подходящую невесту из свободных принцесс Европы.

— Но я… я не могу провести всю свою жизнь с какой-то испанской девушкой, которая что-то болтает на незнакомом мне языке! — вдруг выпалил он.

— Ты прав, брак рассчитан на долгие годы, — согласилась с ним мать, и ей стало жаль его. — К сожалению, тут учитываются и политические мотивы, они не принимают во внимание человеческое счастье! Это, в особенности, относится к наследнику престола.

Он ей не ответил, но она увидела отчаяние в его глазах. Ей так хотелось успокоить его, сказав, что некоторые ищут утешения на стороне, но она не посмела. Она была его мать! Ей не хотелось, чтобы у ее первенца не сложилась судьба. Изабелла положила ему на голову руку.

— Скажи мне, Нед, дело только в незнании языка или в чем-то еще? Тебе ведь было все равно, до того как мы приехали сюда, не так ли?

Она знала, что выразила словами факт, важности которого Нед сам не понимал еще до последних секунд. Он начал размышлять над ее словами.

— Ну скажи мне, Нед, которая из них? — добивалась она, ласково улыбаясь сыну. — Темненькая? Та, с которой ты танцевал?

Он искоса взглянул на нее, как будто ему не понравилось, что она сразу все поняла.

— Филиппа, — сказал он, стараясь говорить равнодушно. — Она свободно рассуждает о травах, которыми лечат раны, о том, как следует натаскивать соколов, хотя она и девушка. Она плакала, когда услышала, что мне вскоре придется уехать отсюда!..

Изабелла подумала, что он, наверное, станет огромным сильным мужчиной, не выносящим женских слез. «От него всего можно будет добиться, если как следует поплакать перед ним», — продолжала предаваться раздумьям мать, стараясь не улыбаться.

Вдруг он начал умолять ее и сразу стал казаться повзрослевшим.

— Разве вы не можете что-нибудь сделать, матушка? Разве вы не можете убедить короля, вы, которая может уговорить любого мужчину? — бормотал он невнятно, как обычно, когда был сильно взволнован.

Он умолял ее своим ломающимся голосом, так что у нее едва не навернулись на глаза слезы.

— Мы попробуем что-нибудь сделать для вас, мой сын! — утешала она. — Лорд Мортимер постарается помочь тебе.

Было бы неплохо, чтобы Нед испытывал к ним благодарность, а не стал просто их невольным партнером.

Вечером за ужином она более внимательно посмотрела на девушку, которая могла бы в скором времени стать женой ее сына. У нее были иссиня-черные волосы и добрые честные глаза.

— Бог знает, что он в ней нашел, — говорила она несколько часов спустя, лежа в объятиях Мортимера. — Может быть, он предпочитает именно такой тип женщин. Спокойную и надежную подругу, которая могла взрасти только во Фландрии. Он когда-то поклялся мне, что никогда, ни-ко-гда — не правда ли, это мне должно так льстить! — не женится на темпераментной француженке! Филиппа даже не старшая дочь, и, вообще, на ее месте могла быть любая из них. Но Нед обладает такой цепкой памятью, так медленно приходит к решению, но столь крепко стоит на своем!..

— Он временами невероятно упрям, — с чувством поддержал ее Мортимер.

— Я обещала ему, что вы тоже попытаетесь помочь ему. Может быть, после этого он станет получше относиться к вам.

— Это было бы великолепно, — иронично заметил Мортимер.

— Но я все равно не могу придумать, как нам устроить для него помолвку без согласия отца. Особенно, если учесть, что Эдуард уже почти договорился с королем Арагона, о чем вы нам рассказали.

— После нашей высадки Эдуард ненадолго останется властвовать. Что касается остального… Хотя моя кузина Жанна принадлежит к ветви Валуа, она не прочь посплетничать. Она постоянно сетует на то, что у них нет сыновей. «Нам с Вильямом будет так трудно удачно выдать замуж наших четырех дочерей!» — ее любимая тема разговора. Она не напрасно все время жалуется. Я уверена, что будет нетрудно устроить помолвку, прежде чем мы отсюда уедем.