Очень часто они сводили разговор к печальным сравнениям между прежними годами и нынешним временем, когда все кругом скупают выскочки с их вульгарными новоиспеченными деньгами. Эти замечания уязвляли Чесс: ведь одним из этих «выскочек» был Нэйтен. И стоило беседе свернуть в это русло, как она тут же призывала на помощь все свое аристократическое высокомерие. В самом деле, что такое была в прежние годы какая-то там Северная Каролина по сравнению с утонченной Виргинией?
И все же ей нравилось общество и Дарси Эндрюс, и Луэллы Симс, и Хэрриэт Трулав, и Бег Филдинг. Но самой близкой ее подругой была, разумеется, Эдит Хортон.
Именно плантаторский образ мыслей стал причиной первой крупной размолвки между Чесс и Нэйтом.
Все началось с Джима Монро.
— Дорина чертовски здорово разукрасила наши комнаты на втором этаже, — похвалился он Нэйту, когда тот зашел в новый магазин. — Ты за всю свою жизнь не видел такую чертову уйму бахромы. Может, придешь к нам сегодня вечером вместе с Чесс и ребенком и посмотришь, как мы живем?
— Я туда не пойду, — резко сказала Чесс, когда Нэйт передал ей приглашение. — Как ты мог согласиться?! И мне все равно, что Джим помогал тебе строить мельницу и отремонтировал для меня дом. Пусть он хоть всю жизнь рыдает из-за того, что мы не придем, — я не изменю своего решения. Эта его Дорина — дрянь. У нее все лицо раскрашено, и от нее разит крепкими духами. Если мы пойдем к ним в гости, нам придется пригласить их сюда, а я не желаю принимать в своем доме эту презренную особу.
Чесс дрожала от ярости.
Нэйт тоже рассердился. Он сразу же осознал свою ошибку, едва только сказал Джиму «да». Конечно, он тогда ответил не подумав, но теперь уже ничего не поделаешь, и от одного-единственного ужина большого вреда не будет. Чесс вовсе необязательно приглашать их сюда. Он все объяснит Джиму.
— Надо полагать, после объяснения ты еще и извинишься перед ним за мои дурные манеры.
— Вообще-то я не собирался, но раз уж ты сама об этом заговорила, то, может, и извинюсь. Но не из-за Дорины. Ты права, она неподходящая компания для леди. Но ты со своими плантаторскими замашками заходишь слишком далеко. Мне надо бы перед многими за тебя извиниться.
— Тебе? Извиниться за меня? Позволь узнать: это перед кем же?
— Перед кем? — передразнил он ее, говоря фальцетом, потом закричал: — Перед рабочими, арендующими новые дома, вот перед кем! Мне стыдно смотреть, когда ты важно расхаживаешь среди них, расспрашивая об их делах и гладя их по головке.
— Как ты смеешь?! Я заботилась о неграх-арендаторах, когда ты босиком ходил за плугом на табачном поле! Да кто ты такой, чтобы стыдиться меня?
— Не надо задирать передо мной нос, Чесс, и смотреть на меня так, будто я грязь у тебя под ногами. Время плантаторов вроде тебя прошло давным-давно, уже двадцать лет тому назад, и как бы ты, или Эдит Хортон, или прочие твои подруги ни старались, его уже не вернуть.
Эти слова ударили Чесс в самое сердце, потому что все в них было правдой. Ее глаза наполнились слезами. Она разозлилась на себя за слабость, но не смогла сдержаться и расплакалась.
— О Господи Боже! — вскричал Нэйт. — Все, я ухожу к Джиму. Не могу больше этого терпеть.
Чесс продолжала плакать. То, как они кричали друг на друга, привело ее в ужас.
Нэйт не пошел к Джиму, а отправился в лес. Слезы Чесс вывели его из равновесия. Раньше он никогда не видел ее плачущей; в слезах она казалась незнакомкой.
Приняв приглашение Дорины, он, конечно, ошибся, это Нэйт понимал. Но насчет рабочих-негров он был прав.
Чесс тоже была уверена, что она права.
Каждый из них был прав и в то же время не прав.
Негры, поселившиеся вместе с семьями в новых коттеджах, были бывшими рабами или детьми рабов с плантации Фэрлон, самой большой в предгорной части Северной Каролины.
Для Чесс, воспитанной в плантаторских традициях, они были чем-то вроде детей, которых следует опекать и направлять.
Нэйт же с малолетства помнил свободных черных фермеров-табаководов, которые противостояли тем же врагам, что и их белые соседи: погоде, мухам и рогатым гусеницам. Одни из них побеждали в этой борьбе, другие терпели поражение — так же, как и белые. Будь они черные или белые, слабаки и неудачники проигрывали, а сильные одерживали победу. Победителей Нэйт уважал, о проигравших не думал и ни перед кем из них не имел обязательств. Рабочие, которых он нанял, арендовали дома, которыми он владел. Или они будут хорошо работать на его фабрике, или он их уволит. Или они будут платить арендную плату за жилье, или он их выселит.
Чесс хотела, чтобы они были счастливы. Она и не подозревала, что у них может быть гордость.
Нэйт уважал достоинство человека, умеющего хорошо работать. А до остальных его чувств ему не было дела.
Черные арендаторы новых коттеджей держались вместе, поскольку были связаны общим опытом и родственными узами. Несколько поколений рабов плантации Фэрлон женились, заводили детей, потом эти дети тоже женились между собой. Некоторые из них чувствовали себя неуютно из-за того, что о них никто не печется и надо полагаться только на себя. Одни были рады вниманию Чесс. Другие же ценили свободу больше, чем возможность не заботиться о жилье и пропитании, — этих опека хозяйки только раздражала. И все они хорошо помнили, что одни белые сделали их рабами, другие белые посулили им свободу, а третьи превратили эту свободу в необходимость работать за гроши на хозяина, что было просто еще одной формой рабства.
Что ж, они знают, как надо держаться с белыми хозяевами, этому они выучились, когда были рабами. Белому мужчине и белой женщине они будут говорить то, что те хотят слышать. А откровенность приберегут для своего круга и своей родни. Белых они не подпустят к своим секретам, ведь белым людям нельзя доверять.
Нэйт и Чесс поссорились из-за людей, которых ни он, ни она не понимали.
— Прости меня, — сказала Чесс, когда Нэйт наконец вернулся домой. — Мне жаль, что я наговорила тебе все эти ужасные вещи.
— Ты меня тоже прости. Я понимаю, что ты не можешь пойти в гости к Дорине.
Больше они не говорили о неграх. Чесс стала наведываться в их дома реже, однако полностью своих посещений не прекратила.
Все до единого кирпичи для строительства Нэйт покупал у бизнесмена-негра Ричарда Фицджеральда, так как ни у кого другого не было таких хороших кирпичей. Но говоря с Джимом или с Солдатом, он называл черных рабочих «черномазыми».
Когда Огасте исполнилось шесть месяцев, Чесс решила свозить ее в Хэрфилдс.
— Знаешь, Нэйтен, в последние несколько месяцев дедушкин почерк стал ужасно неразборчивым. Боюсь, что он угасает, хотя сам он и уверяет, что это не так. Ты ведь знаешь — он уже совсем старый. Думаю, для него было бы очень важно увидеть правнучку, которую назвали в его честь.
Чесс была подавлена.
— К тому же, если конец уже и впрямь близок, мне надо будет позаботиться о маме и найти кого-нибудь, кто смог бы управлять плантацией. Я еще не знаю, как именно я это сделаю, но сделать это необходимо. Возможно, мне что-нибудь посоветует мистер Перри. Он дедушкин адвокат уже много лет… если только он не умер или не ушел на покой. — Она вздохнула. — Не хочется ехать. Я бы предпочла остаться дома.
Нэйт сказал, что она правильно сделала, что решила поехать и уладить все дела.
— Мы сядем в поезд и возьмем с собой Бонни Уилсон, чтобы она помогала тебе управляться с малышкой. Я буду рад увидеться со стариком. Видит Бог, мне есть за что его поблагодарить. И потом, мне бы хотелось узнать, что он еще изобрел.
А как ты посмотришь, если мы проведем несколько дней в Ричмонде? Я думаю отказаться от услуг филадельфийского оптовика и заключить контракт с одной тамошней оптовой фирмой, но прежде чем окончательно решиться, я хочу лично переговорить с ее хозяевами.
— Я буду просто в восторге! Ведь Ричмонд — настоящий город, а не захолустная дыра вроде Дерхэма. Там есть тротуары и клинкерные мостовые, а какие там магазины! Когда я там бывала, то столько всего видела в витринах, но ничего не могла купить.
— А теперь положение малость изменилось.
— Ничего себе малость! Да у нас теперь денег что грязи!
— Не говори мне о грязи, Чесс, а то мне сразу вспоминается эта мерзкая табачная смола. Еще немного — и у меня все начнет чесаться.
— Но ведь деньги-то заработаны на табаке.
— Нет у тебя ко мне никакой жалости. Вот возьму и закажу прислать сюда рогатых гусениц. И пущу их тебе за воротник.
Чесс сделала вид, что ежится от страха.
— Сдаюсь, сдаюсь! Наши деньги чистые-пречистые, новые-преновые. А мы с тобой новоиспеченные богачи. Nouveau riche[20]. И мне это очень, очень нравится. И в Ричмонде мы замечательно проведем время.
Глава 23
— Смотри, Огаста, здесь поженились папа и мама. Вот в этой маленькой красивой церкви.
Чесс подняла девочку, чтобы та могла смотреть в окно экипажа. Нэйтен не пожалел денег и нанял элегантную четырехместную темно-зеленую карету с пожилым, величавым кучером-негром в шикарной темно-зеленой ливрее и черной касторовой шляпе с высокой тульей.
— Погляди, моя радость, — видишь тех больших каменных зайчиков? Вот мы и дома. Это Хэрфилдс.
Она не думала, что будет чувствовать себя подобным образом. Ведь теперь ее дом в графстве Орендж, в Северной Каролине. Опрятный новый кирпичный дом. Но едва только до нее долетел запах реки, когда поезд подъезжал к Ричмонду, как она почувствовала: ее зовет Хэрфилдс. Перед нею теснились воспоминания детства, когда мир был прекрасен, а жизнь в нем — уютна и безопасна. Она вспомнила качели, висящие на толстом суку дуба, увитого глицинией. Чаепитие понарошку, когда на широкой лужайке ставили и накрывали ее собственный низенький столик и она усаживала вокруг него — каждую на отдельный стульчик — своих французских кукол, наряженных в шелк и кружева. Книжки с картинками и чудесными историями, которые она читала, сидя в качалке на широкой веранде. И музыку, доносящуюся сверху, из бального зала, и сверкающих драгоценностями дам, поднимающихся по лестнице под руку с красивыми джентльменами — как раз напротив щелки между дверью и косяком, в которую она потихоньку подглядывала, хотя ей давно полагалось спать.
"Из золотых полей" отзывы
Отзывы читателей о книге "Из золотых полей". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Из золотых полей" друзьям в соцсетях.