Джиллиан Карр - Из жизни звезд

Он вдруг заскулил, и на его незастегнутых джинсах впереди стало расплываться мокрое пятно.

«Трус и скотина! Мочится мне в бассейн! Мочится себе в штаны! Кончай с ним!»

— Пожалуйста, не надо! — взмолился он.

Лежащий на спусковом крючке палец Аны дрожал.

«Стреляй! — приказывала она себе. — Кончай с этим подонком и сматывайся отсюда!»

Ана в упор смотрела на Эрика, презрение и отвращение все сильнее овладевали ею. Казалось, они способны сломить ее. Но презирала она не Эрика, а себя.

Он снова тянет ее за собой. Ана уже видела себя вываленной и грязи с ног до головы.

Как низко заставит он ее пасть?

— Ты не стоишь этого, мразь, — процедила она сквозь зубы и со стоном опустила револьвер. Внезапно ей стало жарко в лохматом парике. Она почувствовала, что корсаж впился ей в ребра. — О тебя не стоит пачкать руки, Эрик. Ты уже фактически мертвец во всех смыслах… Тогда, когда я считала, что убила тебя, я несколько лет оглядывалась на каждого полицейского. Она покачала головой, внезапно почувствовав усталость и опустошенность. — Ты вынудил меня сделать множество вещей, о которых я сожалею… Довольно с меня… Никто, даже ты, не заставит меня так низко пасть. Ты не заставишь меня убить тебя. Иди в бюллетень, делай свое грязное дело. Мне наплевать… А теперь прочь с пути!

Но стоило Ане сделать лишь один шаг к двери, как Эрик загородил ей дорогу. Его страх мгновенно сменился бравадой.

— Никуда ты не уйдешь, шлюха! Тем более с пушкой моего отца.

— Тогда зови полицейских. — Ана нетерпеливо махнула револьвером. — Отойди!

Однако Эрик, хоть и был основательно пьян, но, взбешенный тем, что проявил перед Аной трусость, бросился на нее и быстрым движением выхватил револьвер.

— Кому теперь ползать на брюхе? — хихикнул он, приставив дуло ей между глаз. — Ты будешь далеко не такой красивой с пулей во лбу, а, Кенди? Ах, простите, теперь вы Ана!

Ана почувствовала, как ее охватила внезапная слабость. Однако мозг ее продолжал работать четко и ясно.

Этого не должно случиться!

— Эрик, не сходи с ума. Ты не выйдешь отсюда. Джон точно знает, где я сейчас, — соврала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно. — Тебя четвертуют, если ты решишься убить меня.

— Ну что ж, стану знаменитым. Это стоит того… Пожалуй, я так и сделаю.

Она увидела, как безумно сверкнули у его глаза, а палец потянулся к спусковому крючку. О Боже, а ведь он собирается это сделать.

В ней одновременно сработали страх, инстинкт, ярость — и она не раздумывая бросилась вперед.

— Сука! — закричал Эрик.

Она схватила его за запястье, быстро отвела его руки в сторону и со всей силой ударила коленом в пропитанный мочой пах. Эрик завопил от боли. На какое-то мгновение он почти выпустил револьвер, и Ана обеими руками схватилась за оружие. Они оба упали и оказались на полу возле шаткого стола.

Это была борьба за жизнь. Перед Аной всплыло лицо Джона, когда Эрик наотмашь ударил ее по лицу. Она ощутила боль и медный вкус крови во рту, но продолжала отчаянно цепляться за руку, в которой находился револьвер. Если не вырвать оружия, Эрик убьет ее.

Эрик оказался сверху, придавив ее своим телом к полу и упершись локтями ей в ребра. Он приставил дуло к лицу Аны и засмеялся.

— Пока, Кенди!

Каким-то непостижимым резким движением руки Ана отвела дуло в сторону. И тут же грянул выстрел.

Пуля прострелила ему лоб. Кровь и мозги, горячие и скользкие, брызнули у него на затылке и потекли на нее.

«Прямо как спагетти», — подумала она, теряя сознание.

Она доползла до ванной и, держась за ручку, сумела подняться. Превозмогая подступавшую тошноту, она лихорадочно стала смывать липкие капли с лица и парика.

«Скорей из этого проклятого места, — Ана подавила рыдания, которые душили ее, сдирая с себя кожаные перчатки. Все духи Аравии не освежат эту руку».

Она всегда мечтала сыграть леди Макбет.

Боже!

Раздвинув вешалки в стенном шкафу в спальне, Ана увидела поношенный плащ цвета хаки. Дрожа всем телом, она сунула руки в рукава и затянула пояс поверх своей пахнущей смертью одежды. Осторожно, стараясь не смотреть на Эрика, она пробралась к своей сумке.

Ана никого не встретила, когда выходила из квартиры. Опустив голову, она спустилась с лестницы, вышла на улицу и растворилась в толпе.

Гром и молния перенесли Еву в ее маленькую спальню в Дулите, где во время грозы Марго начинала рассказывать страшные истории об ужасах и привидениях. Она до сих пор слышит голос, доносящийся с верхнего яруса койки, — зловещий, рассекающий темноту голос, усиленный завыванием ветра, шумом дождя и раскатами грома. Марго не умолкала ни на минуту, добавляя к леденящей душу подробности новую, еще более страшную, пока Ева не убегала к матери, ища успокоения в ее объятиях.

Где же однако Свенсон? Он сказал, что вернется тотчас же. Ева поднялась с дивана и осторожно заглянула через стекло входной двери.

Не было видно ни души.

Ветер нещадно хлестал по деревьям возле виллы, пригибая бугенвилии и молодые стройные пальмы к земле.

Ева обхватила ладонями чашку с чаем и сделала глоток ароматной, успокаивающей жидкости. Мать всегда давала ей чай с медом и корицей, когда она была нездорова.

Ева подошла к телефону. Большие девочки иногда плачут, и в такие моменты им тоже нужны мамы. Она набрала номер телефона в Дулите и услышала первый звонок, когда совсем рядом раздался резкий короткий удар грома, от которого она подпрыгнула.

Боже мой, это был гром или выстрел?

Ева бросила трубку на рычаг. Сердце ее колотилось в ритме стаккато.

«Это был гром, идиотка!» — сказала она себе.

Она поставила на столик чашку с чаем и взяла вложенный в футляр нож для разрезания конвертов.

Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Мисс Хэмел! Это Дин Эверетт. Впустите меня!

Давно пора. Она посмотрела в дверной глазок и удостоверилась, что это действительно был телохранитель с каштановыми волосами. Ева с облегчением опустила нож в карман костюма.

— Я так беспокоилась, — она взглянула во тьму за его спину. — А где Свенсон, Моника и Тери?

Эверетт пропустил ее в комнату и деловито запер дверь.

— Не беспокойтесь о них.

— Но я думала…

Он покачал головой, и капли дождя скатились с его щек.

— Они не скоро вернутся сюда. Но я принес кое-что от них.

Ева озадаченно смотрела на него, пока он рылся в кармане своей куртки.

— Это от Моники.

Он передал ей лоскут от красного платья. Ева в недоумении смотрела на квадратик материи.

— А это от Тери.

Он достал кусочек белого шелка и сунул ей в руку.

— А это, — добавил он, томно закатывая глаза и протягивая пропитанный кровью лоскут цвета хаки, — от Тома.

Дин Эверетт уставился на нее, и Ева увидела глаза сумасшедшего. Она оцепенела от ужаса. Она не могла ни кричать, ни шевельнуться. Она в шоке смотрела то на лоскут материи в своей руке, то на этого вполне обыкновенного вида человека с безумным блеском в глазах.

— Что вы с ними сделали? — спросила она наконец шепотом.

— Тома я убил — вот этой штукой, — он вытащил пятидюймовый охотничий нож из висевшего у пояса футляра. — Так уж пришлось. Я забыл револьвер на твоей вилле, когда связывал Монику.

Ева проглотила комок в горле, пытаясь сохранить равновесие, потому что пол покачнулся у нее под ногами.

— А с Моникой… все в порядке?

— Да, она жива и здорова. Вот только Тери потеряла много крови. Но ты не должна о них беспокоиться. С ними агент охраны, — внезапно он издал дурашливый смешок. — Проблема, правда, в том, что он тоже мертв… Понимаешь, — и он показал ей еще один клочок материи.

О Боже! Ева непроизвольно отступила на два шага.

«Ты безумный!» — едва не закричала она, но вовремя спохватилась. Надо было искать выход из положения, она лихорадочно пыталась что-то придумать.

Что постоянно вдалбливала ей Максин, когда они проигрывали самые немыслимые сценарии? Оставаться спокойной, соглашаться с ним, поддерживать разговор, то есть делать все, чтобы остаться в живых.

Боже мой, он убил Свенсона и агента охраны, а может, и Тери с Моникой, в панике размышляла Ева. Она представила себе связанную Монику и истекающую кровью Тери. Ее охватил ужас.

«Я буду следующей, — подумала она, — чувствуя, как ее прошибает холодный пот. — Я и мой ребенок. Боже мой, нет!

Надо заставить его говорить».

— Билли, — она провела языком по пересохшим губам. — Почему ты не пройдешь и не сядешь? Я приготовлю чай, — она сделала шаг в сторону кухни.

— Нет! — он бросился вперед и схватил ее за плечо. — Ты всегда уходишь от меня! Больше не надо. Я здесь, и сейчас самое время.

— Билли, я не уйду от тебя, — она сделала попытку улыбнуться и не вырываться, хотя его пальцы больно впились в нее. — Просто я много работаю.

— Слишком много! — он энергично кивнул. — Тебе нужно больше думать о себе. И о нашем ребенке.

Он знал. Знал даже это. Она почувствовала спазм в горле. Его рука блуждала по ее животу. Ей хотелось отодвинуться, но она приказала себе не шевелиться.

— Значит, ты знал о ребенке, — медленно сказала она.

Он сел на диван, увлекая ее за собой. Одной рукой он обнимал Еву за плечи, другой в задумчивости играл ножом.

— Ты должна была сказать мне о ребенке. Я очень рассердился, когда узнал об этом. Тебя надо за это наказать.

Она ощутила запах его дыхания. Пахнуло сладким и терпким, очевидно, он чем-то незадолго до этого прополоскал рот.

— И за Нико. Почему ты все еще продолжаешь встречаться с ним, если ты носишь моего ребенка, Ева? Или ты думала, что я об этом не узнаю? — он вздохнул. — Ты вроде других. Ты очень красивая… Те были тоже красивые. Их все любили… и забирали у меня… всегда забирали…