— Да? — сказал Брайен, открывая дверь. — Да! — сказал он уже совсем другим тоном, увидев в слабо освещенной передней двух совершенно не знакомых ему людей.

— Мы хотим видеть Джину… то есть Тери, — запинаясь, сказала женщина. Тери появилась позади Брайена словно лань, которую внезапно осветил прожектор. Женщина, стоявшая в дверях, заметила ее и вскрикнула: — Джина!.. Боже мой, это ты, Джина!

Тери показалось, что у нее остановилось сердце, когда она увидела два до боли знакомые лица, которые смотрели на нее со смешанным чувством радости и неуверенности.

Молодая женщина проскользнула мимо Брайена и бросилась к Тери.

— Джина… Джина, — повторяла она сквозь рыдания.

Тери обняла ее.

— Селия, — прошептала она, чувствуя, как руки сестры обнимают ее, вдыхая знакомый запах лавандового мыла, которому в детстве отдавала предпочтение Селия. Она ощупала грубую шерсть автомобильной куртки Селии, словно желая убедиться, что сестра ее — действительность, а не мираж.

— Я думала, что никогда тебя больше не увижу, — сказала Тери.

Когда Селия уткнулась в ее плечо и заплакала от радости, Тери взглянула на красивого белокурого мужчину в серовато-зеленой куртке, который, казалось, пожирал ее своими серыми глазами.

Эндрю… Боже, это был Эндрю!

Тери начало трясти.

— Вы позволите войти? — негромко обратился белокурый мужчина к Брайену, который с недоумением смотрел на Тери и Селию.

— Кто вы такие? — спросил Брайен. — И кто такая Джина?

Мужчина перевел взгляд с Тери на Брайена и затем снова на Тери.

— Вы знаете ее как Тери Метьюз, мы ее знаем как Джину Рандаззо. — Он протянул руку. — Я Эндрю Леонетти, старый друг семьи. — Он сочувственно посмотрел на озадаченное лицо Брайена. — Может, выпьем пива, приятель? Я думаю, ночь обещает быть долгой.

Следующий час для Тери прошел словно в тумане. Она почти не могла говорить, да и дышала с трудом. Она сидела рядом с Селией, которую не видела почти десять лет, давая невразумительные ответы на вопросы сестры. Даже ей самой ее голос казался сухим и металлическим. Ошеломленный, Брайен пребывал в молчании. Уголком глаз она поглядывала на Эндрю, который, сидя у окна, наблюдал за ней, сохраняя сдержанность.

Тери не могла смотреть на него. Все эти годы она хранила его образ в своей памяти. Она испытывала неловкость под его взглядом, поскольку на ней не было ничего, кроме облегающего платья.

— Позволь мне прояснить некоторые детали, — сказал Брайен. Голос его звучал напряженно. Он встал и зашагал по комнате. — Ты сбила пожилую монахиню возле исповедальни, она упала и ты убежала из дома? И сменила имя? И за десять лет не сделала попытки сообщить семье, что ты, по крайней мере, жива?

Как могла она объяснить? Помимо этого было много других моментов, но она не могла ему все рассказать. По крайней мере, сейчас. А, может быть, и вообще никогда. Всю правду о том, почему Джина Рандаззо убежала, она могла обсудить только с Эндрю. Впрочем, могла ли?

Ей вспомнилось, как шумели дубы, каким мягким было вязаное красное с черным одеяло под ее ногами, отдаленный смех детей, резвившихся неподалеку от места пикника.

Брайен смотрел на нее так, словно видел ее впервые.

— Брайен! — Тери проглотила комок в горле. Ей нужно было сказать что-то такое, что помогло бы ему понять. Все время, пока они были знакомы, он верил в то, что она росла единственным ребенком и была воспитана бабушкой, после того как ее родители погибли в авиакатастрофе. Она сказала Брайену, что после смерти бабушки ее больше ничто не удерживало в маленьком городке ее детства. Не было у нее и родственников, если не считать живущих в Канаде кузенов. Поэтому она приехала в Детройт, навсегда покинув свой город.

«Он смотрит на меня как на незнакомку», — подумала она. Ее ладони взмокли от того, что она сжимала мягкие тонкие пальцы Селии.

— Это невозможно объяснить, — еле слышно сказала Тери. — Мне было всего шестнадцать. Мною овладела паника. Я не остановилась, чтобы обдумать. Я просто убежала.

— Но ведь десять лет, Тери… Разве ты потом об этом не думала? Разве тебе не приходила мысль сообщить родителям, чтобы они не беспокоились? Или рассказать об этом мне? — Все более и более распаляясь, Брайен остановился возле нее, и она увидела, как почернело его лицо.

— Брайен, послушай…

Она поднялась, но Брайен отвернулся. Он взял куртку из шкафа и, не глядя на нее, сказал:

— Я нуждаюсь в свежем воздухе. Прости, я сейчас не могу с этим разобраться. Не жди меня. Как сказал мужчина, ночь обещает быть долгой.

Он не хлопнул дверью. Он осторожно закрыл ее. Тем не менее, когда раздался щелчок замка, у Тери похолодело сердце. Она хотела было побежать за ним, но какой от этого прок?

Она посмотрела на припухшее от слез лицо Селии. Десять лет добавили несколько фунтов к некогда стройной фигуре сестры, но она оставалась такой же хорошенькой, какой была и в четырнадцать. Вьющиеся каштановые волосы, тот же, что у Тери, овал лица. Ее карие глаза настолько выразительно смотрели на сестру, что у Тери не было сомнения в том, что ее сердце так же обливается кровью, как и ее собственное.

Все эти годы Тери часто думала о том, сколько страданий ее исчезновение принесло семье. Но Селия не просто думала, она прошла через это, и сейчас об этом свидетельствовали ее поникшие плечи и лиловые круги под глазами.

— Селия, — прошептала Тери, — расскажи мне о маме и папе, о Тони и Лене, обо всех. Господи, как мне хотелось все узнать о вас!

— Значит, не очень хотелось, если ты не отозвалась, Джина.

Глаза Тери наполнились слезами.

— Не презирай меня, Селия… Я тоже страдала…

— Ты знаешь, на что были похожи у нас рождественские праздники? Пасха? Мамин день рождения? Мамины похороны?!

Тери содрогнулась, словно ее ударили. Ее лицо стало белым, как полотно.

— Мамины похороны?! Боже, Селия, мама умерла?! Что с ней случилось?

— Ее сбил пьяный водитель. Три года назад, — с трудом произнесла Селия, видя как слезы льются по щекам сестры. — Ты поплачь. Она достаточно поплакала о тебе. Но ты не могла выбрать время для того, чтобы хотя бы позвонить и сообщить, что ты жива. Почему?

Тери ошеломленно покачала головой. Как это мама может умереть?

— Почему? — настаивала Селия.

— Я звонила! — воскликнула Тери. — Но трубку взяла бабушка Парелли… Я испугалась. Я знала, что она задаст мне тысячу вопросов… Я не могла этого вынести.

— Ты не могла? — Селия сверкнула на Тери глазами. Она уже не говорила, она кричала. — Да ты можешь себе представить, сколько больниц мы обошли, скольких людей опросили, сколько мест осмотрели? Отец Эндрю может рассказать тебе. Мы искали тебя много лет.

— Мама, — рыдала Тери. — Мама, прости меня!

Эндрю подошел и стал позади Селии, обняв ее за плечи, однако его глаза не отрывались от лица Тери.

— Селия, сейчас очень трудный момент для всех, кто причастен к этому. Еще будет много возможностей, чтобы выразить свои чувства и взглянуть на все пролетевшие годы.

Тери замерла при звуке низкого бархатного голоса. Отец Леонетти, деликатный молодой священник, которого она впервые увидела в церкви св. Анны, всегда казался ей воплощением покоя и мудрости. В этот момент ей не хватало того и другого. Она поразилась, как сумел он стать над всем случившимся, чтобы с таким спокойствием увещевать Селию. Преодолел ли он свое собственное смятение? Или же он не чувствует сейчас того, что чувствует она, Тери?

— Только что ты сообщила Джине очень печальные новости, — продолжал Эндрю. — Я думаю, сейчас не время для того, чтобы нападать, сейчас надо успокоить друг друга.

Не переставая рыдать, Селия подняла на него глаза.

— Простите, отец, — с трудом проговорила она. — Но я не могу… Я люблю ее, но готова убить за то, что она обрекла нас на такие страдания. — Она бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь.

Закрыв лицо ладонями, Тери продолжала плакать. Взглянув через некоторое время сквозь слезы на Эндрю, она прочитала сочувствие в его глазах. Он без слов протянул к ней руки, и она приникла к нему.

Она рыдала до тех пор, пока всхлипывания не затихли сами собой. Пальцы Эндрю тихонько гладили ее волосы.

— Эндрю… то есть, отец, — в смущении поправилась она.

— Сейчас просто Эндрю, Джина. Я сложил с себя сан.

Тери медленно покачала головой, пытаясь осознать смысл сказанного.

— Давно?

— Спустя два месяца после твоего побега. — Он кивнул головой в сторону двери в ванную и понизил голос до шепота. — Нам нужно поговорить один на один, Джина. Не сегодня. Давай встретимся завтра. — Тери уловила нотку отчаяния и решимости в его словах. Глядя в его серые проницательные глаза, она почувствовала, что погружается в омут чувств.

— Хорошо, завтра, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул.

«Брайен, прости меня…»

— Рядом с магазином косметики, где я работаю, есть кафе, — продолжала она. — Поток людей обычно иссякает к половине второго, когда завершается ленч. Мы можем встретиться там.

«Боже, прости меня…»

Тери глубоко вздохнула.

— Нам обязательно надо поговорить, Эндрю. Правда, я боюсь, что тебе не понравиться то, что я расскажу.

Он смотрел на нее все с той же прямотой, как и тогда, много лет назад. Ему где-то около тридцати пяти, подумала Тери, глядя на едва заметные морщинки, наметившиеся возле глаз. Юность безвозвратно ушла, перед ней был красивый мужчина — высокий, стройный, с умным и открытым лицом. И ее откровенно волновала его близость. Подумать только, что это была явь, а не сон и не мечта. Ей казалось, что ноги ее не выдержат, подогнутся, и она рухнет куда-то в пропасть.

Сможет ли она все рассказать ему? Где взять силы, чтобы поведать о том, что она сделала?