Еще бы! Он был прав: она изменилась. И ему еще предстоит узнать, до какой степени.

На металлическом столике зазвонил портативный телефон, заставив вздрогнуть обоих. Ана колебалась лишь мгновение, затем схватила трубку.

— Ангел, сожалею, мне не удалось застать тебя вчера.

Джон. Ана повернулась на каблуках, лихорадочно ища решения. Эрик смотрел на нее, его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Это меня? — театральным шепотом произнес он, протягивая руку к трубке.

Ана увернулась и поставила между собой и Эриком стул.

— Дорогой, мне тоже очень жаль. Но я так рада слышать сейчас твой голос.

Джон не мог представить, насколько она рада.

Эрик подошел к ней и стал поглаживать ей руку. Ана отдернула ее, изо всех сил стараясь не повысить голос. Она призвала на помощь все свое профессиональное мастерство, чтобы говорить ровным тоном, ни на мгновение не спуская глаз с Эрика.

— Мне не терпится показать тебе великолепные подсвечники из севрского фарфора, которые принадлежали сенатору Кеннеди. И еще нужно поговорить насчет меню для приема в Вашингтоне…

— О, Джон, что, если я позвоню тебе через полчаса? У меня тут самый разгар одного дела.

Ухмылка Эрика стала еще шире. По-видимому, ему доставляло огромное удовольствие то, что она чувствовала себя неуютно. Он приблизился к столику, сделал глоток из фужера и скорчил рожу. Затем неторопливо подошел к краю бассейна. Ана не поверила своим глазам, когда он расстегнул ширинку, достал член и стал мочиться в прозрачно-голубоватую воду.

— Ана… Ана, что-то не так? — голос Джона куда-то уплывал, становился далеким, словно его отделяли континенты, если не галактики. Тоска по нем в этот момент превращалась в настоящую боль. Ана словно унеслась из мира, в котором жила с Джоном, и вернулась в тот, где жил Эрик, — мир отвратительный и грязный.

— Прости, дорогой, — выходя из оцепенения, произнесла Ана. — Я не поняла последнюю фразу. Что ты сказал?

— Ты какая-то странная, Ана. Что с тобой? — В голосе Джона прозвучало беспокойство. Он напряженно вслушивался. Ана почувствовала его тревогу и представила выражение его лица — такое же, как и тогда, когда он заподозрил, что оппонирующий ему демократ в сенате пытается его одурачить.

— Просто я устала… И скучаю по тебе. — Она молила Бога, чтобы он поверил ей.

Кажется, он поверил.

— Ангел, я бы многое отдал, чтобы вырваться отсюда и вылететь к тебе. Но это невозможно. По крайней мере, до Дня Благодарения…

Голос Джона ласкал Ану. Эрик бесстыже смотрел на нее. Ее охватило отвращение, когда он стряхивал последние капли мочи в бассейн.

Выродок! Проклятый вонючий сукин сын, выродок из выродков!

Ухмыляясь и застегивая ширинку, он направился к Ане. Ей хотелось выплеснуть остатки напитка ему в лицо, но ей нельзя было выходить из себя. Пока, во всяком случае. Она должна подавить эмоции и включить мозги. «Нельзя позволить ему нажимать на нужные ему кнопки», — сказала она себе. Он сильнее тебя, и рядом никого нет. Шевели мозгами, Ана. Шевели своими дурацкими мозгами.

— Джонни, я обязательно позвоню тебе. Ты позволь мне только разделаться здесь кое с чем, и тогда я в твоем полном распоряжении.

Гудок в трубке, свидетельствующий об окончании разговора, оставил ее наедине с Эриком, и единственной защитой от него могла быть ее находчивость.

— Небось до чертиков боялась, что я продам тебя твоему богатому дружку? — глумливо произнес Эрик. — Ты подумай только, что он может сказать, когда узнает, как ты ублажала старого любовника. И что он скажет, когда узнает, что ты обыкновенная дешевая шлюшка.

— То, что имеет отношение к тебе, меня не пугает, — соврала Ана. — Она заставила себя сесть, небрежно вытянув в шезлонге ноги, откинувшись назад, и принять равнодушный вид. — Наверно, ты нарвался на большие неприятности, пока пытался привлечь мое внимание к своей персоне. Считай, что привлек. Зачем ходить вокруг да около вместо того, чтобы просто сказать, чего ты хочешь?

Увидев, с каким высокомерным спокойствием она откинулась в кресле, Эрик почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Проклятая Богом сука! Врет, как многократно трахнутая Клеопатра! Он с трудом удержался от того, чтобы не опрокинуть шезлонг и не размозжить ей голову о тераццо. Нет, не будь дураком, решил он, переминаясь с ноги на ногу под ее нахальным взглядом. Будь хладнокровным, действуй по-умному. Когда правда выйдет наружу, она засуетится. Она станет посмешищем века. Но сперва ему нужны деньги. А потом он возьмет реванш. Он высосет из этой суки все до последнего цента, а уж потом предаст широкой огласке грязную историю ее жизни. И тогда, Эрик, ты будешь отомщен и станешь богатым человеком.

— Чего я хочу? А всего, что есть у тебя. Как для начала? — Его глаза нагло смотрели на нее. Он широким жестом показал на бассейн, сад, дом. — Кто бы мог поверить, что старушка Кенди Монро будет жить в такой роскоши? Спать на шелковых простынях… Летать на собственных самолетах… Обедать в самых шикарных ресторанах… Да, мисс Кейтс… Нет, мисс Кейтс… Чем я могу вам помочь, мисс Кейтс? Вам не нужно подтереть задницу, мисс Кейтс? — Он чесал грудь и вышагивал вдоль бассейна, затем внезапно пнул ногой в цветочный горшок, на тераццо вывалились розы вместе с землей.

— А я в это время живу в дыре, делюсь завтраком с тараканами. Где справедливость, Кенди? Ведь мы были партнерами. Я сделал из тебя человека! И не могу получить свои жалкие десять процентов! Это совершенно несправедливо! Я думаю, что с учетом процентов ты мне должна по крайней мере пятьсот кусков. — Он внимательно посмотрел на нее, желая увидеть реакцию. Лицо у Аны оставалось непроницаемым, красивым и холодным, как у статуи.

Все же, присмотревшись, он увидел на нем едва различимый признак гнева.

— Не беспокойся, малышка, тебе не придется отдавать мне все сразу. Я справедлив. Я буду брать частями. — Он приблизился, внезапно наклонился и сильными руками схватился за поручни шезлонга, так что Ана оказалась как бы в ловушке. — На сей раз ты так просто от меня не отделаешься. Я буду долго мельтешить перед тобой…

— Я не помешала? У входной двери мне никто не ответил, но поскольку мы договорились о встрече, я позволила себе войти.

При звуке женского голоса, донесшегося со стороны купальной кабины, Эрик вскочил и резко повернулся. Ана также в мгновение ока слетела с шезлонга. Кого это принесла нелегкая? Ана еще не успела прийти в себя от наглых притязаний Эрика, когда увидела, что к ней плавной, скользящей походкой приближается эффектная брюнетка. Женщина пересекла тераццо рядом с Эриком, поставила пару баулов на свободное кресло и, ослепительно улыбаясь, протянула Ане руку.

— Я Моника Д’Арси. У меня такое ощущение, что я появилась очень некстати. — Она стрельнула глазами в сторону опрокинутого цветочного горшка, снова перевела взгляд на внешне спокойное лицо Аны, однако Ана почувствовала, что Моника заметила больше, чем надо.

— Простите. — Ана рассеянно подала Монике руку и внезапно ощутила крепкое, теплое, пожалуй, даже ободряющее пожатие. — Значит, я вас ожидаю? — спросила Ана бесцветным голосом, чувствуя, что развитие событий полностью выходит из-под ее контроля.

— Луиза отправила вчера мне ответный факс и подтвердила, что мы встречаемся сегодня утром по поводу гардероба для «Идеальной невесты». Я принесла несколько образцов на ваше одобрение. Ради Бога, не говорите, что вы об этом не знаете!

Факс. Ана припомнила записку, приклеенную к стеклу буфета. Может быть, Грациэлла имела в виду это? Она даже не потрудилась посмотреть на письменный стол вчера вечером. После беседы с Гарри Дамоном она решила, что все остальное может подождать до утра.

— Твой отец не научил тебя хорошим манерам, Ана, — с улыбкой вступил в разговор Эрик. — Ты забыла представить меня леди.

Ана закусила губу. Ей показалось, что ее голову с каждой минутой все сильнее сдавливают какие-то тиски.

— Моника Д’Арси, это Эрик Ганн. Он уже собирается уходить.

— Рада познакомиться, — негромко и сухо произнесла Моника. Она молча скользнула взглядом по смазливому лицу и ладной фигуре Эрика. К счастью Аны, Эрик не стал бросать плотоядных взглядов на Монику. Сейчас он играл роль мистера Обаяние, которая была так хорошо ей знакома.

— Еще в большей степени рад познакомиться с вами, — галантно ответил Эрик.

«Если он поцелует ей руку, меня стошнит», — подумала Ана. Но он лишь осклабился, затем повернулся к Ане и клюнул ее в щеку.

— Заскочу позже, дорогая. Почему бы тебе не прийти и не захватить эти бумаги в четверг? У тебя будет время все обдумать и решить.

— Великолепно. Надеюсь, ты знаешь, где выход? — Ана демонстративно отвернулась от него и с подчеркнутым вниманием обратилась к Монике: — Простите, я совсем запамятовала. Это моя вина. Моту я вас чем-нибудь угостить?

— Я не возражаю составить вам компанию, — ответила Моника, показав на прохладительный напиток. Она сняла защитные очки и посмотрела вслед удаляющемуся Эрику, который пересек розарий и скрылся за решетчатым портиком.

Ана направилась к кабине, чтобы принести напитки, а Моника опустилась в кресло с подушечкой персикового цвета и окинула взглядом овальный бассейн с голубой водой и мостик на красочном фоне — пейзаж, который, кажется, сошел с картины Моне. Из маленькой сумочки она достала сигарету, прикурив, глубоко затянулась и перевела взгляд на роскошные пальмы, фонтаны, море цветов. Поистине, рай.

Но в этом раю не все так безмятежно. Моника заметила, с какой яростью Эрик опустился перед шезлонгом Аны. И здесь была не страсть — здесь было насилие. Об этом говорил и опрокинутый горшок. Так что же происходит в этом доме?

За маской сдержанности Аны Моника почувствовала отчаяние попавшей в клетку тигрицы. И она могла биться об заклад, что охотником был Эрик Ганн. Что здесь — наркотики? Секс? Или смесь того и другого? И какую нишу занимает в этом Джон Фаррелл?