Материальная обеспеченность и личная безопасность — это то, чего она хотела. Концом полотенца, висевшего у нее на шее, Ева стерла пот со лба. От Билли Шиэрза не было писем почти две недели. От Максин тоже не было вестей. Но для Евы отсутствие вестей было хорошим знаком.

Она находилась на кухне, когда раздался телефонный звонок.

— Ева! — Голос Максин был, как всегда, спокойным, но чувствовалось, что сказать она хочет нечто важное. — Это Максин Гудмен.

— Вы что-то выяснили?

— Да, нам надо встретиться.

— Хорошо. Но вначале скажите, как дела.

На другом конце провода возникла пауза.

— Я предпочла бы поговорить с глазу на глаз, — сказала наконец Максин.

Ева поставила банку консервов на полку.

— Я не упаду в обморок, Максин. Скажите мне.

Она услышала вздох Максин.

— Хорошо. Новости о Билли Шиэрзе малоприятные. Похоже, вы не первая, кого он преследует.

— О Боже! — Ева закрыла глаза. — Продолжайте.

— Хорошо, — бесцветным деловым тоном сказала Максин. — Но думаю, вам лучше сесть.

Глава седьмая

Осень была ее любимым временем года. Моника нажала на акселератор, и красный «порш» двинулся по извилистой дорожке, ведущей к усадьбе. Вдоль дороги росли березы и гикори, листья которых разукрасила осень. Склоны холмов были усыпаны багряными и желтыми листьями — настоящее буйство красок под лиловым небом. Через час стемнеет, и этот на редкость теплый ноябрьский день уйдет в небытие с восходом луны. А пока что было здорово, и Моника наслаждалась последними косыми лучами солнца, живописными пейзажами и пьянящими запахами коннектикутской осени.

Увидев на взгорье роскошную усадьбу с белыми колоннами и шпилями, окруженную садом с аллеями, ведущими к ручью, она, как обычно, улыбнулась про себя. Стены из белого мрамора закрывали темно-зеленые лозы плюща. Она купила этот трехэтажный особняк через четыре года после основания своего агентства. Это была достойная графини загородная резиденция. Каждый квадратный фут здесь приносил ей радость, начиная от блестящих бело-голубых мраморных полов до величественных дубовых лестниц, от сложенных из камня-плитняка каминов в каждой из семи спален до захватывающих дух пейзажей с лесистыми холмами и сверкающим на солнце ручьем, петляющим возле дома.

Моника преодолела последний поворот и с удивлением увидела нагруженный досками пикап голубого цвета, который загораживал проезд на боковой аллее.

«Кто бы это мог быть», — подумала она, вынимая ключ зажигания и направляясь в ту сторону, откуда слышался стук молотка. Ей ничего не было известно о проведении каких-либо ремонтных работ в ее особняке, и она не делала никаких заказов. Моника обогнула клумбы с пурпурными хризантемами, прошла мимо бассейна и купальни для птиц к противоположной стороне фасада дома.

Стук молотка прекратился. Однако козлы, возвышающиеся над низкой кирпичной стеной террасы, свидетельствовали, что ремонтные работы идут полным ходом.

— Что за черт!

Из-за стены показалась голова в бейсбольной кепке. Моника увидела загорелое лицо и стального цвета глаза, направленные на нее.

— Кто вы такой и какого черта вы делаете в моем доме! — воскликнула она.

— Вы, должно быть, дочь. — Мужчина отложил в сторону молоток и выпрямился. Моника отметила про себя, что роста он был высокого — добрых шесть футов четыре дюйма. Он выглядел крепким и мускулистым, и было видно, что мускулы он приобрел не в гимнастических залах, а физическим трудом на открытом воздухе и под лучами солнца. Моника имела возможность хорошо разглядеть его торс, ибо он был обнажен до пояса.

Мужчина вытер пыльные руки о бежевые, завернутые выше колен джинсы и спрыгнул с террасы к ней. Он протянул ей руку.

— Я Пит Ламберт. Ваша мама…

— Мне на это наплевать, будь вы даже клоун Бозо. Какого черта вы делаете в моем доме?

Он прищурился и опустил руку.

— Ваша мама не предупредила меня, что вы такая легковозбудимая. — Он разглядывал Монику с терпением взрослого человека, который пытается найти подход к испорченному, капризному ребенку, и это бесило Монику. — Кажется, она не посвятила вас в маленькую тайну нашего проекта.

— Нашего проекта? Какого еще проекта? — недоумевающе уставилась на него Моника.

«В нем что-то есть», — подумала она, стараясь не попасть под влияние его мужской красоты. Его широкие плечи были бронзовыми от загара, грудная клетка выглядела хорошо развитой и крепкой, талия удивительно узкой… Из-под бейсбольной кепки выбивались густые белокурые волосы, несколько более темные, чем выгоревшие от солнца волосы на груди. Моника почувствовала, что у нее перехватывает дыхание.

— Послушайте, давайте поставим все точки над «i». — Она сняла темные защитные очки и холодно посмотрела на него. — Я графиня Д’Арси, а это мой дом, — сказала она, обращаясь к нему так, как если бы он был маленьким, несмышленым ребенком. — И я не нанимала ни Пита Ламберта, ни кого-либо другого для каких бы то ни было работ. Теперь ваша очередь.

Он усмехнулся.

«Графиня…» Это деликатный намек на то, чтобы я стал целовать ваш след?» — подумал он, с изумлением глядя на нее. В своей жизни он встречал немало броских и красивых женщин, но ни одна не была столь эффектной и привлекательной. Она блистала, словно сапфир, украшавший ее платье. Декольте в виде буквы V и плотно облегающий лиф платья подчеркивали соблазнительную пышность ее груди и одновременно тонкость талии. Экая красотка. Тысяча вольт, не меньше. Только этих ясных глаз хватит, чтобы осветить ночное небо.

— Вы уже знаете, кто я, — произнес он нарочито ленивым тоном, желая позлить ее. — Я занимался реконструкцией усадьбы по соседству с вашим домом. Две недели назад я встретил вашу маму и Дороти, когда они были на прогулке. Ваша мама очень приятная женщина, графиня.

«А я нет, мистер Ламберт? Вы на это намекаете?» — Взгляд Моники посуровел.

— Ближе к делу, мистер Ламберт. Вы пока еще не объяснили мне, что вы здесь делаете.

— Ваша мама не предупредила меня также о том, что вы еще и нетерпеливы, — задумчиво проговорил Ламберт. — Гм… легковозбудимая и нетерпеливая… Уверен, вам приходится принимать снотворное, мадам, чтобы спать по ночам.

— Мои привычки вас не касаются.

«Но я бы хотел, чтобы они касались меня», — подумал Пит, невольно задавая себе вопрос: она и в постели столь же сердится, как сейчас, когда стоит, уперев руки в бедра, сверкая холодными серыми глазами?

— Вы правы, — неожиданно согласился он. — Приношу свои извинения.

Он оценивающим взглядом осматривал ее фигуру, и Моника была близка к тому, чтобы взорваться, когда напряжение разрядил голос Дороти.

— Вы здесь, мисс Д’Арси. Я слышала шум автомобиля. — Она вышла из застекленных дверей и осторожно пробиралась по террасе, захламленной досками и инструментами. Это была высокая, крепкая женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой. Она пользовалась коралловой губной помадой, носила накрахмаленную белую униформу, состоящую из рубашки и брюк.

— Как вам понравился сюрприз? — с улыбкой спросила Дороти. — Ваша мама знает, как вы любите сидеть здесь и смотреть на небо, деревья и все прочее, и она хочет, чтобы вы могли любоваться видом отсюда круглый год. Мистер Ламберт застеклит всю террасу, даже потолок. И вам будет видно, как олень пьет из ручья, как падает снег, и все такие вещи, которые вам нравятся. — Все это она говорила Монике с сияющим лицом, однако вскоре заметила суровость во взгляде Моники, и улыбка сошла с ее губ. — Все в порядке, мисс Д’Арси? Мама думала, что вы будете очень довольны.

Моника поправила ремешок сумки на плече.

— Я довольна, Дороти. Замечательная идея… Да, встреча с мистером Ламбертом была действительно для меня сюрпризом.

— Я вас понимаю… Надеюсь, вы познакомились? — Дороти озабоченно переводила взгляд с Моники на Ламберта.

Пит коротко засмеялся.

— Скорее, столкнулись…

Моника холодно посмотрела на него. Надменный сукин сын, весь из мышц. А мозги, должно быть, мышиные. Вслух она сказала:

— Я надеюсь, что вы не будете докучать мне после окончания рабочего времени, мистер Ламберт. Полагаю, оно уже закончилось.

— Да, и теперь можно заглянуть в бар неподалеку и пропустить пару-другую кружек пива. Может, там удастся встретить нескольких таких же дураков и устроить соревнование, кто кого перепьет, — с растяжкой произнес он. В глазах его сверкнули бесовские искорки.

Моника резко повернулась на каблуках.

— Не смею вас задерживать. — Она стала подниматься по лестнице на террасу упругим, уверенным шагом, который выработала еще в пятнадцатилетнем возрасте, однако ее эффектный уход был испорчен тем, что она споткнулась о лежащий на ее пути молоток.

— Сукин сын, — вырвалось у нее.

Она сумела удержаться и не высказать вслух всех проклятий, которые пришли ей в этот момент на ум. Моника услышала смешок Ламберта за спиной. Черт бы побрал этого человека!

— О, мисс Д’Арси! вы не ушиблись? — с тревогой в голосе спросила Дороти.

— Все в полном порядке, — бросила Моника и скрылась в дверях, не обернувшись.

— Еще и неуклюжая, — тихо пробормотал Пит. Дороти озадаченно посмотрела на него.

— Я искренне думала, что ей эта идея понравится, — проговорила Дороти, поправляя на носу очки в черепаховой оправе. Она покачала головой. Не обращайте внимание на бурный нрав мисс Д’Арси. Понимаете, она привыкла сама вести дела. Но вообще она очень славная девочка. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так заботился о своей матери. Вы поймете меня, когда получше узнаете ее.

«Узнать ее получше? — да я предпочту языком выкрасить все стены».

— До завтра, Дороти — произнес он вслух, укладывая инструменты, после чего закрыл доски брезентом.